Эрл Гарднер - Дело о стройной тени

– Да, делала.

– Добровольно?

– Да.

– Ей не угрожали?

– Нет.

– На нее оказывали давление?

– Нет, никакого давления, никаких обещаний, а также угроз. Ей сообщили о ее правах. Более того, ее адвокат рекомендовал ей не делать никаких заявлений.

– И все-таки она сделала заявление?

– Она сделала заявление лейтенанту Трэггу и мне.

– Очень хорошо. Вы можете сообщить суду и присяжным, что она сказала? – спросил помощник прокурора.

– Вы хотите сделать какие-то заявления, господин защитник? – обратился судья Сеймур к Мейсону.

– Нет, ваша честь. Послушаем, что сказала обвиняемая.

– Продолжайте, – повернулся Раскин к свидетелю.

– Она сообщила, что ее хозяин, мистер Тейлман, велел ей не вскрывать писем от А.Б.Видала. Письмо от Видала пришло, она не вскрыла его, но позже заметила, что мистер Тейлман разорвал листок и бросил в корзину для бумаг. Она увидела это письмо, достала и сложила куски вместе. В письме содержалось требование под угрозой смерти отдать деньги. Она также заявила, что Тейлман послал ее купить чемодан. Чемодан она отдала Тейлману с одним ключом, а второй оставила у себя. Мистер Тейлман, очевидно, даже не подумал о втором ключе и не спросил о нем, он отнес чемодан к себе в кабинет на несколько минут и вскоре снова вынес его. Теперь чемодан весил уже около двадцати пяти – тридцати фунтов и был заперт. Тейлман велел ей отвезти чемодан в камеру хранения на вокзал и положить в секцию «FO восемьдесят два». Обвиняемая должна была отправить ключ от секции на имя А.Б.Видала, до востребования. В случае, если эта ячейка будет занята, она должна была воспользоваться любой из ближайших четырех слева от нее.

– Она рассказала, что сделала?

– Она сказала, что взяла чемодан, поймала такси и направилась к адвокату Перри Мейсону. Она сказала ему, что подозревает, что ее хозяина шантажируют, и достала второй ключ от чемодана. Мистер Мейсон открыл чемодан в ее присутствии и в присутствии мисс Стрит. Чемодан был набит двадцатидолларовыми купюрами. Несколько минут они записывали номера на диктофон и магнитофон, затем закрыли и заперли чемодан, ключ мистер Мейсон оставил у себя. Обвиняемая вместе с Деллой Стрит отправилась в камеры хранения, положила чемодан в ячейку, и Делла Стрит сама отправила письмо с ключом А.Б.Видалу. После этого обвиняемая вернулась в контору, и сразу после обеденного перерыва мистер Тейлман сказал, что идет домой. Немного позднее он позвонил и сообщил, что в контору не вернется. Обвиняемая также сказала, что это был последний раз, когда она видела мистера Тейлмана живым. Утром четвертого числа, в восемь сорок, она позвонила мистеру Мейсону и рассказала, что в конторе была полиция и расспрашивала о мистере Тейлмане, поскольку его жена заявила об исчезновении мужа. Мистер Мейсон велел ей не лгать полиции, но и не рассказывать слишком много, только отвечать на вопросы. Она сказала, что сразу после разговора с мистером Мейсоном ей позвонил мистер Тейлман.

– Извините, – перебил свидетельницу Раскин. – Давайте уточним. Обвиняемая сказала, что мистер Тейлман позвонил ей по телефону?

– Да.

– В какое время?

– Сразу после ее разговора с мистером Мейсоном – примерно без двадцати девять.

– Что же сказал ей мистер Тейлман?

– Мистер Тейлман велел ей взять в сейфе двести пятьдесят долларов, купить билет на вечерний самолет в Лас-Вегас и встретить там в двадцать три двадцать поезд из Лос-Анджелеса, которым должна приехать его первая жена, Карлотта Тейлман. Обвиняемая должна была отправить мистеру Тейлману телеграмму с сообщением, где они остановились, а затем находиться в обществе Карлотты Тейлман до тех пор, пока не получит новые инструкции. Обвиняемая также сообщила, что мистер Тейлман, по его словам, хотел заключить сделку со своей бывшей женой – либо купить ее акции, либо получить право распоряжаться ими от ее имени.

– Это все?

– Да. Можно сказать, да.

– Защита может приступать к перекрестному допросу свидетеля, – объявил Раскин.

Мейсон со скучающим видом посмотрел на часы.

– У меня нет вопросов, – сообщил он.

– Очень хорошо, – согласился Раскин. – А теперь, поскольку я не могу просить адвоката давать показания по делу, в котором он является защитником обвиняемой, я сообщу, что мистер Мейсон и его секретарь мисс Стрит записали номера некоторых банкнот, которые обвиняемая принесла в контору мистера Мейсона в чемодане. Им были вручены повестки, предписывающие представить Большому жюри эти записи. Диктофонная и магнитофонная записи представлены. Я сообщаю, что у нас имеется список номеров двадцатидолларовых купюр. Заверяю адвоката, что это точный список, и прошу его согласия приобщить список к вещественным доказательствам.

– Мы понимаем ситуацию и благодарим за любезность, – ответил Мейсон. – Если обвинение гарантирует, что список точно соответствует нашим записям, представленным Большому жюри, мы не возражаем.

– Я это свидетельствую, – заявил Раскин.

– Список может быть приобщен к вещественным доказательствам, – согласился Мейсон.

– Пригласите вашего следующего свидетеля, господин прокурор, – сказал судья Сеймур.

– Вызываю Дадли Робертса! – провозгласил Раскин, не скрывая триумфа.

Мистера Робертса привели к присяге.

– Где вы проживаете? – спросил Раскин.

– Лас-Вегас, штат Невада.

– Вы знакомы с Перри Мейсоном?

– Да.

– А с его секретаршей, Деллой Стрит? Я попрошу мисс Стрит встать.

Делла Стрит встала.

– Да, я знаю обоих, – подтвердил Робертс.

– Когда вы впервые увидели их?

– В среду, четвертого числа.

– Где?

– В Лас-Вегасе. Они сели ко мне в машину.

– А теперь, – с триумфом провозгласил Раскин, – я покажу вам двадцатидолларовую купюру с номером «G семьсот восемьдесят три сорок два восемьдесят один A» и спрошу, видели ли вы ее раньше.

– Видел. На ней в уголке мои инициалы.

– Где вы взяли эту купюру?

– Мне дал ее мистер Мейсон в уплату за проезд, – ответил Робертс.

– Приступайте к допросу, – повернулся Раскин к Мейсону.

Мейсон встал, подошел к свидетелю и долго его рассматривал.

– Мистер Робертс, – начал он, – сколько раз я ездил с вами четвертого вечером, после того как мы с мисс Стрит отправились в аэропорт?

– Вы с мисс Стрит доехали со мной от казино до полицейского участка. Сначала вы хотели ехать в аэропорт, потом передумали и решили поехать к полицейскому участку.

– Вот именно. Когда я был вашим пассажиром в следующий раз?

– Мы подождали возле участка, взяли там женщину, и, когда полицейские попытались нас остановить, вы велели мне ехать быстрей.

– Куда мы направились?

– Вы велели остановиться у первого же отеля, где будут свободные места.

– И просил подождать?

– Да.

– И вы стали ждать?

– Я позвонил.

– Кому?

– Я позвонил в полицию и сообщил, что человек, которого они пытались остановить, велел мне ехать в этот отель и теперь находится там. Я живу в Лас-Вегасе и не собираюсь ссориться с полицией.

– Поэтому вы решили сообщить, где я нахожусь?

– Я решил, что так будет лучше.

– И что же было дальше?

– Приехала полицейская машина и отвезла вас обоих в аэропорт.

– А что сделали вы?

– Я отвез женщину, которая была с вами, обратно в казино.

– Я оплатил вам поездку, не так ли?

– Так.

– Разве вы не помните, что я платил серебряными долларами? Я еще спросил, не возражаете ли вы против серебряных долларов, а вы ответили, что возражаете только против долговых расписок.

– Точно. Но это было, когда вы ехали к полицейскому участку. А когда я вез вас из аэропорта на вокзал, вы дали мне двадцатидолларовую купюру.

– Когда же вы узнали, что я дал вам именно эту купюру?

– На следующий день полиция попросила меня проверить выручку за предыдущий день, и точно – в ней оказалась эта двадцатидолларовая бумажка, та самая, которую они искали.

– Ее определили по номеру?

– Да.

– Но вы не посмотрели на номер купюры, которую я вам дал?

– Это должна быть она.

– Что вы имеете в виду?

– Это была двадцатидолларовая бумажка.

– Что в ней было особенного, почему вы могли ее запомнить?

– Я помню, что получил ее от вас.

– Но как вы отличаете ее от всех прочих двадцатидолларовых купюр?

– На следующее утро у меня была только одна.

– Вы хотите сказать, что я был единственным, кто в тот вечер дал вам двадцатидолларовую купюру?

– Вот именно.

– Подумайте хорошенько, может, еще кто-нибудь дал вам такую же бумажку?

– Нет. Она была одна.

– Теперь давайте уточним. Когда я расплатился с вами двадцатидолларовой купюрой, вы не обратили на нее особого внимания.