Эжен Шаветт - Сбежавший нотариус
«Маляры работали в комнатах, поссорились между собой, и Монжёз, раздосадованный их поведением, вызвал полицию», — подумал художник.
Потом посмотрел на часы и, увидев, что остается больше двух часов до поезда, на котором он должен встретится с Монжёзом, Либуа решил посмотреть в телескоп, чтобы убедиться, что в доме прекрасной Венеры не произошло ничего нового.
— Что там? — спросил Морер.
— Окно закрыто, это меня беспокоит.
— В таком случае давайте сходим туда.
Но Либуа был малым осторожным.
— Э, — промолвил он, — пускай пока вода течет под мостом, всегда успеем пуститься вплавь.
Это был ответ эгоиста, но храп, раздававшийся из прихожей, служил ему оправданием. Несколько слов слуги о новой встрече с Генёком могли быть доказательством того, что садовник не нашел маркиза.
Либуа предложил:
— Не угодно ли вам, доктор, продолжить рассказ?
После некоторого колебания Морер снова заговорил:
— Из сцены за завтраком мне стало ясно, что господин Бержерон милосерден к своей дочери. Вместо того чтобы выплеснуть гнев, который я заметил в его глазах, когда мадемуазель Лора намекнула, что он боится Генёка, Бержерон умиротворяющим тоном ответил ей: «Полно, полно! Я уступаю. Генёк или кто другой женится на Аннете — нас не касается. Она поступит как ей будет угодно».
С этими словами он встал из-за стола. Я последовал его примеру, и он, приблизившись ко мне, спросил: «Вы идете домой, доктор?»
Мне хотелось поскорее увидеть тетку, чтобы рассказать ей в подробностях о своем первом визите в замок. Я ответил утвердительно. «В таком случае я провожу вас кратчайшей дорогой», — сказал он.
После того как Бержерон прервал разговор, мадемуазель Лора взяла один из лежавших на столе журналов и сделала вид, что читает его. Она едва приподняла голову, чтобы ответить на мой прощальный поклон. Я последовал за отцом, который, не сказав дочери ни слова, покинул комнату. «Ссора разгорится, когда меня не будет», — подумал я.
Господин Бержерон повел меня по тропинке, которая кончилась калиткой в ста метрах от дома моей тетки. Он, без сомнения, намеревался объяснить мне сцену, свидетелем которой я стал.
«Видели, доктор? Таковы все девушки! Ни при одной из них нельзя говорить о замужестве другой. Какая-то ревность или зависть овладевает ими, и самая кроткая обращается чуть ли ни в тигрицу. Доказательством может служить моя милая Лоретта, девушка чрезвычайно добрая. Но что делать! Ей уже двадцать лет».
На это я заметил: «В двадцать лет она должна быть уже замужем». Но Бержерон покачал головой и ответил печальным тоном: «Да, это и есть предмет моих ежедневных терзаний. Но вы поймете колебания отца при мысли, что он может неудачно выдать замуж единственную дочь». — «Красота мадемуазель Лоры и ваше состояние, обещающее хорошее приданое, должны привлечь множество женихов, из которых вам останется только выбирать». — «Да, их уже немало являлось. Но ни один мне не понравился. А между тем были среди них и очень богатые», — заметил он, делая особенное ударение на последней фразе. «Деньги всегда идут к деньгам», — рассмеялся я. Но он с добродушным неудовольствием воскликнул: «А на что мне богатый зять! У меня приличное состояние, как вы сами сказали. Деньги не приносят счастья — так гласит пословица, с которой я вполне согласен. Искателю с миллионами в руках я готов предпочесть хорошего человека без гроша за душой, если посчитаю его способным сделать мою дочь счастливой».
И вслед за этим Бержерон прибавил: «Не могли бы вы рассказать мне, что за человек этот господин Реноден, здешний нотариус? О нем говорят много хорошего, но излишняя предосторожность никогда не помешает. Я видел его на днях и признаюсь, он произвел на меня неплохое впечатление». — «Я не могу расхваливать вам господина Ренодена». — «Почему же?» — «Потому что он принадлежит к числу друзей моей тетки и вы можете подумать, что я хвалю его по дружбе». — «Это человек серьезный? На него можно положиться?» — «Вполне». — «В таком случае я поручу ему найти мне хорошего зятя. Избранника Ренодена я приму. Пусть даже у него не будет ни гроша за душой».
У меня появилось смутное подозрение… Не мне ли предлагает миллионер свою дочь? Мне казалось, что он дает мне понять, что, представленный Реноденом, я буду принят. И тут я вспомнил слова тетки: «Племянник, остерегайся».
Между тем мы подошли к калитке, которую он отпер. Протянув мне руку на прощание, он опять повторил эту странную фразу: «Значит, решено. После всего хорошего, сказанного вами о Ренодене, я попрошу его найти мне зятя». — «И он найдет его», — заявил я, пожимая ему руку.
С этими словами господин Бержерон задержал на мне проницательный взгляд. Но мой равнодушный вид смутил его, я прочел на его лице досаду — он, видимо, решил, что обратился к дураку, который не понял его.
Тетушка встретила меня с добродушным ворчанием: «Долгим же был твой первый визит в замок! Твой новый пациент заставил тебя пересчитывать его волосы?» Она указала мне на ожидавший меня прибор. «Ты, должно быть, голоден как волк, — продолжала она. — Садись и наверстывай упущенное». — «Я позавтракал в замке». — «Каково! — воскликнула она, обменявшись с сидевшим за столом Реноденом ироничным взглядом. Потом с любопытством обратилась ко мне: — Расскажи нам все в подробностях».
Я подчинился. «Дворняжка ведет свою игру», — спокойно заметила тетушка, когда я передал разговор, нечаянно подслушанный за дверью. Она молчала до того момента, пока я не рассказал о сцене между отцом и дочерью, в конце которой Бержерон уступил.
«Эге! — промолвила тетушка. — Он хорошо делает, что поджимает перед ней хвост. — И с улыбкой прибавила: — Она, как видно, девушка с головой и характером! Я готова полюбить ее, эту мадемуазель Лору». Тут я рассмеялся и заявил: «В таком случае она может стать вашей племянницей! Это зависит от господина Ренодена: ему стоит только представить меня отцу, и я тотчас буду принят». — «Что ты там напеваешь?» — воскликнула тетушка, широко раскрыв глаза.
Тогда я повторил слово в слово разговор с Бержероном, налегая в особенности на то, что хозяин замка дважды упоминал о своем немалом состоянии, которое позволяет ему требовать от зятя лишь одного, а именно — счастья дочери.
Реноден выслушал меня с насмешливой улыбкой, но ничего не сказал. Профессиональная скромность принуждала его молчать. Что же касается тетушки, то она при упоминании о состоянии Бержерона принялась хохотать и, задыхаясь, проговорила: «Его состояние! Да он мастер врать! У него ни гроша нет!»
XVI
Увидев сомнение на моем лице, тетушка перестала смеяться и серьезным тоном продолжала: «Ни гроша! Говорю тебе, ни единого гроша! Все, что он имел, он давно промотал — промотал с распутными женщинами. Состояние есть только у его дочери — это ее наследство от матери. О, я понимаю теперь, почему он ищет бедного зятя, дурака, умирающего с голоду! Он даст ему только маленький кусок пирога и потребует от него расписку в получении всего — вот куда он метит!»
Я не мог пропустить мимо ушей ее заявление о бедственном финансовом положении Бержерона и позволил себе заметить: «Но замок Кланжи стоит немалых денег…» — «Да, но это деньги дочери. Прежде он был ее опекуном. Но из-за его мотовства и расточительности право опеки у него отняли. Новый же опекун, зная характер родителя, помещает все капиталы в недвижимые имения. В тот день, когда Лора станет совершеннолетней, если она не назначит ему пожизненной пенсии, то он вынужден будет показывать фокусы на площадях».
Тетка перевела дух, потом, посмотрев на нотариуса, продолжила: «Кроме того, он делает вид, что не знает Ренодена. К своему несчастью… он его очень хорошо знает, и издавна… этим он не похвастается!»
Чтобы убедиться в истинности ее слов, мне не нужно было допрашивать Ренодена — тот, не раскрывая рта, подтверждал слова тетки мерным покачиванием головы. Последняя между тем продолжала насмешливым тоном: «А! Мадемуазель Лора показывает свой нрав! И хорошо делает, по моему мнению. Скверное, должно быть, положение у Бержерона между этими двумя женщинами: одна защищает свое имущество, другая хочет разбогатеть. Скоро в замке начнутся раздоры — не вмешивайся в них. Нечего тебе там делать. Остерегайся, племянник, остерегайся!»
И, по своему обыкновению тетушка прибавила, как делала всегда, когда хотела прекратить разговор: «Тебя ждут больные».
Я отправился в город и час спустя вошел в дом одной старой женщины, моей пациентки. Там я застал мадемуазель Лору, сидевшую у изголовья крестьянки. Она щедро одарила несчастную женщину, страдавшую главным образом от лишений. Во время моего визита мадемуазель Лора сидела безмолвно. Когда же я, уходя, поклонился ей, она последовала за мной.
«Доктор Морер, я хочу попросить у вас прощения», — сказала она, когда мы вышли из хижины. «Прощения? У меня, мадемуазель?» — спросил я в недоумении. «Да, сегодня утром, споря с отцом из-за Аннеты… или, вернее, из-за мужа, которого он хочет найти для служанки, я предложила доктора…» — «Уверяю вас, мадемуазель Лора, что я вовсе не обижен вашей шуткой». — «Шутка эта, сказанная со злобы, была очень глупой, — призналась Лора без малейшего колебания и с презрением произнесла: — Предложить вас в мужья Аннеты!»
