Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
Рандер отметил про себя, что в этом отношении актриса действительно не ошиблась, и спросил:
– Вы хорошо знаете Инсбергов? Уласе пожала плечами:
– Кого мы вообще знаем хорошо? Боюсь, про себя мы этого сказать не можем, а уж про других… И события сегодняшнего вечера лишний раз подтвердили это, поэтому я никогда не говорю, что я кого–то знаю хорошо . – Помолчав, она добавила с иронией: – За исключением разве что моего мужа…
Гирт задумчиво слушал ее, потом спросил:
– Но с Расмой вы как будто подруги?
Актриса едва заметно усмехнулась:
– Можно считать и так.
– А что вы можете сказать о Юрисе?
– О Юрисе? Против него я ничего не имею, – несколько цинично ответила Уласе. – И вообще – о мертвых принято говорить либо хорошо, либо…
– Либо ничего. Знаю, – перебил ее Рандер. – Но на сей раз «ничего» не годится, и вы, несомненно, это сами прекрасно понимаете.
– Разумеется. – Тон Уласе стал серьезнее. – Говоря по правде, плохого о нем и не скажешь. Юрис в самом деле был славный малый. Иногда мне даже становилось его немного жаль.
– Вот как? Почему?
– Так просто, – уклончиво ответила актриса. – Это трудно объяснить… Женская сентиментальность, наверное.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Гирт решил спросить без обиняков.
– Скажите, это правда, что у вашего мужа… как бы это выразиться… особо дружеские отношения с Расмой?
– Ага! – Уласе сдержанно кивнула. – Значит, вы и до этого дознались. Так я и предполагала! Не стану любопытствовать, как вам это удалось, да и неважно. Во всяком случае, мое почтение! Поздравляю!… Ну что ж, раз грязное белье вытащено на всеобщее обозрение, нет смысла заслонять его грудью. Да, это правда. У моего мужа, как вы только что сказали, «особо дружеские отношения» с нашей уважаемой хозяйкой. Можете называть это связью, романом… или, если хотите, – эпопеей.
– И давно?
– Догадываюсь я об этом довольно давно. Возможно, все началось еще тогда, в Карпатах… Между прочим, для Харалда это не первый прыжок через оглоблю за те шестнадцать лет, как мы впряглись в одну упряжку, только Расма, бедняжка, об этом не подозревает.
– Но почему она пошла… на такой роман?
– С первого взгляда Харалд вполне может понравиться. Почему бы Расме не прельститься его мужественной статью… Потом, Юрис всегда был занят; вероятно, он просто надоел своей жене – так же, как мы с Харалдом надоели друг другу, – кто знает! Меня ведь Харалд тоже пленил когда–то… Мы познакомились на телевидении. В те времена я еще считалась «многообещающей»… Вот так!… А донжуаном мой суженый был всегда. Кроме того, я тогда была глупее, чем сейчас… А он на три года моложе меня, так что… Не удивительно!
– И вы ничего не пытались делать?
– А что же в таком случае прикажете делать? Конечно, я могла послать его куда–нибудь подальше, но… у нас парень двенадцати лет… И вы, конечно, знаете, что такое сыновья, которые росли без отца, безотцовщина и так далее… Словом, из–за сына я делала вид, что не вижу всего этого безобразия, у меня, наверное, неплохо получалось – как–никак я все–таки актриса и хоть это сыграть, видимо, сумела.
По стеклу громко забарабанил дождь. Оба собеседника невольно взглянули на темную раму, и Уласе зябко поежилась:
– Мерзкая погода! Такая слякоть у меня всегда вызывает депрессию. А в этом состоянии можно натворить бог знает что! Прямо выть хочется.
Помолчав, Рандер спросил:
– Значит, вы думаете, что ваш муж не особенно увлечен Расмой?
– Я абсолютно в этом убеждена.
– Н–да… Вы знаете, что Харалд мне сегодня наврал, будто курил в спальне, а на самом деле находился в мастерской, рядом с кухней?
– Нет, я этого не знала. Между прочим, не исключено, что он был там не один. Можете говорить смело, такая новость ничуть меня не удивила бы; они с Расмой встречались не только в мастерской.
– В данный момент не это главное. Ваш муж находился на кухне и в мастерской между девятью и половиной десятого.
Актриса быстро повернулась к нему лицом.
– Вы думаете, это он? Что он мог убить Юриса? – Она коротко рассмеялась и как–то горестно покачала головой. – Ну нет! Откровенно говоря, в первый момент там, у погреба, и у меня мелькнула такая мысль, но… Если вы допускаете, что Харалд мог бы провернуть что–нибудь в этом роде, вы сильно ошибаетесь. Знали бы вы его так, как, к сожалению, знаю я… Кстати, между нами говоря, я даже хотела бы, чтобы он был способен на это… Увы – не та начинка! Это заносчивый петух, законченный эгоист и трус! Нет, кто угодно, только не он…
Уласе презрительно и как–то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.
Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом. Действительно ли Уласе думала так, как говорила? Или только старалась выгородить мужа? Недаром она была актрисой, как сама недавно справедливо заметила… С другой стороны, она могла вполне искренне заблуждаться и недооценивать своего мужа, хотя и полагала, что знает о нем всю подноготную.
– Будем надеяться, что вы правы, – наконец сказал Гирт суховато. – Между прочим, я был бы вам признателен, если бы все, о чем мы тут рассуждали, пока оставалось между нами.
– Можете быть спокойны. Я не собираюсь устраивать семейный скандал. Этого даже в мыслях у меня нет! – Уласе стряхнула пепел с сигареты и медленно встала. – Насколько я поняла, я вам больше не нужна?
– Спасибо, нет.
Как только актриса вернулась в зал, Рандер еще раз пригласил Инсбергу. Расма села с тем же отстраняющим выражением лица, которое появилось на нем в конце предыдущей беседы. Рандер кашлянул и сказал:
– Видите, как нехорошо получилось. Выходит, что вы… – он проглотил слово «лгали» и сказал: – кое о чем умолчали.
На лице Расмы не дрогнул ни один мускул.
– Все может быть, – ответила она хладнокровно. – О чем, например?
– Хотя бы о том, что вы находились вместе с товарищем Уласом в мастерской.
Расма зарделась, дыхание ее участилось, наконец она проговорила:
– Не знаю, зачем он вам это сказал.
Рандер не мог взять в толк: то ли Инсберга этими словами отрицает упомянутый факт, то ли она просто удивляется нерыцарскому поведению своего возлюбленного. Гирт покачал головой:
– Он и не говорил мне об этом.
– Кто же тогда? Дина? – Расма бросила колючий взгляд на Рандера, а так как он молчал, тотчас сама ответила, словно бы размышляя вслух: – Нет, не может быть – она в тот момент была наверху. Да и Дина наверняка про Харалда такого и не сказала бы… Ничего не стал бы вам рассказывать и Алберт… А, знаю – Ирена! Она как раз тогда шныряла вокруг! И вошла в зал сразу после меня. Значит, Ирена! – Расма желчно рассмеялась, покраснела еще больше и вдруг заговорила с яростью: – Нашлась праведница… А она вам не рассказывала, как сама вешалась на шею моему мужу?
После паузы, преодолев удивление, Рандер ответил:
– Нет… Значит, вы говорите, что дело было именно так?
– Именно так! Юрис даже не слишком утруждал себя, чтобы это скрывать. – Инсберга выпрямилась. От обычной сдержанности ее не осталось и следа. Такой Расму Гирт еще никогда не видел. Она с вызовом откинула голову. – Да, я была в мастерской с Уласом, и я люблю его! И если вы непременно хотите это знать, мы с Юрисом, в сущности, уже давно были чужими. Он, разумеется, догадывался о Харалде, но особо не терзался – как видите, нашел себе другую…
Расма на секунду умолкла, потом заметила не без яда:
– Еще бы! Ирена ведь моложе, она такая веселая, такая непосредственная!…
Расма зло рассмеялась, и Рандеру почудилось, что в этих словах прорвалась наружу ревность. Он быстро взвесил услышанное. Вот так поворот! Инсберга, не подумав об этом, сама осложнила свое положение. Отныне на нее падало двойное подозрение: к известному ранее мотиву присоединился другой – месть мужу из–за Ирены. И между прочим, Расма прекрасно ориентировалась в погребе… Гирт помрачнел и хмуро спросил:
– Одним словом, вы подтверждаете, что между девятью и половиной десятого провели вместе с Уласом восемь минут в помещении рядом с кухней?
В глазах Расмы сверкнуло негодование, и она ответила ледяным тоном:
– Может, вы, товарищ Рандер, воображаете, что Улас или даже я имеем какое–то отношение к убийству Юриса? – Расма впилась в него враждебным взглядом и, не отводя глаз, отчеканила: – Я бы на вашем месте задумалась над другим, к тому же весьма интересным фактом! Ирена, наверное, не рассказала вам: ее муж однажды уже был судим за то, что чуть не убил товарища по работе.
– Да? – Рандер поднял брови. – И почему он это сделал?
Инсберга усмехнулась:
– Несчастный, дескать, оскорбил его… Насколько Алберт умеет сдерживаться, вы, наверное, уже убедились на собственном опыте. О его ревности можно было бы рассказывать анекдоты. И потом я сильно сомневаюсь, чтобы он не догадывался о тайных делишках своей дорогой Иреночки. А тот, кто уже однажды сидел в тюрьме… Расма пожала плечами и замолкла.
