Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора
— Кровь не перестает… ты бледен… дурно? — в ужасе воскликнула она.
Барон свалился на ковер и захрипел.
— Доктора! помогите! — закричала Хризанта, выбегая в коридор. На крик ее явились слуги, за ними старик Пьер.
Все вошли в комнату. Лицо барона было бледно, как у мертвеца. Старик Пьер немедленно послал консьержа за доктором, жившим в соседнем доме.
Хризанта принялась ломать руки.
— Бедный, дорогой мой! — шептала она в отчаянии.
Явился доктор, молодой человек, только что окончивший Сорбонну.
— Я просил бы всех удалиться и открыть окна, — предложил он. Доктор вынул часы и пощупал у барона пульс. Тем временем все слуги удалились и в комнате остались лишь барон, Хризанта, доктор и старик Пьер.
— Успокойтесь, мадемуазель, — сказал доктор, обращаясь к Хризанте, — пульс, правда, немного слаб, но это ничего, — он скоро очнется.
— Он ранен, доктор! — сказала Хризанта, указывая на висок.
Доктор отстранил волосы около виска, взглянул на рану и улыбнулся.
— Это не рана, а царапина, — сказал он, — я ее сейчас перевяжу.
С этими словами доктор вынул из своего ридикюля белый бинт.
Перевязав голову, доктору пришлось ее приподнять. Барон глубоко вздохнул.
— Не ли у вас нашатырного спирта? — обратился доктор к старику Пьеру.
— A l'instant (сейчас).
Пьер с непривычной в его годы подвижностью выбежал из номера. Несколько минут спустя он вернулся с флаконом в руках.
Доктор осторожно поднес флакон к носу барона.
— Ну вот! — воскликнул доктор. — Он очнулся.
Барон, не поднимая век, глубоко вздохнул.
— Ты тут, около меня?.. Кто эти люди? — спросил он слабым голосом.
— Не волнуйтесь, я доктор. Вам сделалось дурно, но теперь ничего.
Хризанта бросила радостный взгляд на своего возлюбленного.
— Мосье Пьер, помогите его уложить на диван, — продолжал врач.
Барон снова закрыл глаза и как будто бы задремал.
Сильные руки доктора схватили больного и при помощи мосье Пьера понесли его на диван, на который заботливая Хризанта уже успела бросить подушку.
— Теперь он немножко поспит, не тревожьте его, — обратился доктор к Хризанте, — а мы, мосье Пьер, уберемся восвояси.
С этими словами доктор почтительно поклонился принцессе и, предводимый Пьером, тихонько вышел из комнаты.
Барон дремал.
У его изголовья на коленях стояла Хризанта, прислушиваясь к дыханию.
Через час барон проснулся.
В его глазах замечался лихорадочный блеск. Он смотрел в даль беспокойным взором. Он даже не заметил, что так близко около него находилась любимая женщина, за которую он готов был отдать всю жизнь.
— Где я? — спросил он.
— Успокойся, около меня, дорогой мой. Я с тобой… никуда не уйду…
С этими словами она взяла его руку.
Мало-помалу барон начал приходить в себя.
Как в калейдоскопе, перед ним проходили события вчерашнего дня, ночи, раннего утра, дуэли, возвращения. Дальше он ничего не помнил.
Что-то отрадное наполнило его грудь, он начал сознавать близость любимой женщины, которая находилась около него.
— Хризанта! Ты тут… Что было со мной?.. я так слаб…
— Отдохни немного, — остановила его Хризанта. — Полежи спокойно, доктор тебе предписал это.
Барон, к которому вернулось ясное сознание, вдруг присел на диване.
— Где автомобиль? — спросил он.
— Внизу, у подъезда.
— Скорее, Хризанта, позвони хозяина. Нам надо спасаться, спасаться.
В первый момент Хризанта недоумевающе посмотрела на барона, как бы предполагая, что он бредить.
— Успокойся, дорогой. Почему нам нужно спасаться, куда?
— Хризанта, серьезно тебе говорю, нам нужно спасаться, чтобы скрыть всякий след.
— Позвонить хозяина? — спросила Хризанта.
— Конечно, сейчас.
Хризанта бросилась ко звонку.
Барон с трудом приподнялся. Ноги его подкашивались от слабости.
— Не снимай повязки, — промолвила Хризанта, видя попытку барона развязать узел перевязочной тесьмы.
Барон, не слушая ее, бросил повязку в угол.
— Нам каждая минута дорога. Тело твоего брата отвезли в посольство; там поднимут целую бурю, тебя будуть искать…
Старик Пьер все еще не являлся, не показывался и никто из слуг.
— Что же это, наконец, такое? — сказал барон. — Скоро ли они придут? Хризанта, одевайся, не теряй времени.
Постучались в дверь.
То был старик Пьер.
— Что прикажете, барон?
— Дайте счет?
— Сейчас.
Прошло минуть десять.
Барон волновался, несколько раз звонил и вполне оделся, когда наконец принесли счет.
— Сорок два франка. Получите пятьдесят, сдачи не нужно.
Владелец отеля отвесил глубокий поклон.
— Поезжайте в окружную мимо Булонского леса и свезите меня на пароходную пристань около моста Нельи, — сказал барон шоферу, усаживаясь с Хризантой под закрытый навес автомобиля.
Автомобиль завернул направо по Мадридскому бульвару и вскоре очутился на окраине города, у моста.
Доехав на автомобиле до моста, барон щедро рассчитался с шофером, дав ему двести франков.
— Надеюсь, вы забудете, где меня высадили, — сказал барон, отдавая деньги.
— Конечно. Вы можете быть спокойным… Я умею молчать, — ответил тот, кланяясь.
— Я на это рассчитываю, господин шофер, — еще раз подкрепил свое требование барон.
— Будьте покойны, мосье.
Барон подал Хризанте руку и направился к плавучей пристани.
На маленькой барке была масса народа. Все теснились к турникету, чтобы первыми занять место. По реке шли очень небольшие суда и никогда не хватало мест.
Парохода еще не было видно, а по времени он уже должен был быть на месте.
— Боже, когда же он придет? — раздавались многие голоса.
— Затонул, должно быть, — острили добродушные буржуа.
— Где тут потонуть, когда курицы пешком реку перейдут, — язвил кто-то.
Каждая острота сопровождалась смехом нетребовательной до остроумия публики.
— Идет, идет! — зашевелилась толпа.
Медленно подплывал пароход архаического типа с боковыми колесами и открытой палубой.
— Наконец-то прибыл «дедушка», — как называли пассажиры это старое, неуклюжее судно.
Мест на сей раз оказалось много и все пассажиры вполне удобно разместились в обширной площадке палубы.
По команде капитана, раздался гудок и «дедушка» плавно и медленно обогнул остров «Гранд-Жан».
Тут опять была станция около моста, ведущего на Курбевуа.
Барон счел более благоразумным сойти.
Хризанта послушно подчинялась всем требованиям его.
Она всю дорогу молчала и мрачно смотрела на мутные воды. Мысли ее беспорядочно блуждали.
Очутившись снова на берегу, она с любопытством оглядывалась вокруг себя.
Узкие улицы пригорода, плохие мостовые, грязь и пыль напомнили Хризанте задворки города Токио.
— Совсем как за старым Иеддо, — говорила она.
— О да, тут нехорошо, дорогая. Но видишь ли, нам нужно пешком добраться до полустанка «Корню» и оттуда можем уехать куда нам угодно.
Эта мысль очень понравилась Хризанте. Она, видимо, бодрее стала смотреть на эту затею,
— А куда мы едем? — спросила она.
— В Брюссель.
— Как я рада! Я так хотела видеть этот город. Я много о нем читала.
Дорога вела через немощенные улицы и переулки, через грязные площади, парки и набережные.
Они шли более часа, спотыкаясь, скользя по грязи, но не роптали.
— Ну, вот, наконец-то, станция «Корню»! — воскликнул барон, указывая на маленькое одноэтажное каменное здание, окрашенное в красный цвет.
Барону и Хризанте не долго пришлось ждать.
Поезд подошел к полустанку, круто остановившись почти на полном ходу.
Быстро растворились двери многочисленных вагонов и оттуда высыпали пассажиры.
В первом классе было мало публики.
— Будьте так добры, дайте нам купе, — обратился барон к начальнику поезда.
Тот вежливо открыл одну из дверей и глазам беглецов представилось уютное четырехместное купе с боковым зеркальным окном.
Немедленно уплатив стоимость до ближайшей станции, барон справился о том, как бы лучше и скорее проехать в Брюссель.
— Вам придется вернуться в Париж и взять прямой поезд, — последовал ответ.
Барону такая перспектива ничуть не улыбалась.
Вернуться в Париж — значило подвергнуться риску преследования.
Тогда барон мысленно решил ехать дальше.
— Куда-нибудь да приедем, — решил он.
Хризанта продолжала молчать. Ее мысли витали где-то далеко, вызывая в ней грустные воспоминания.
— Прости, дорогой, — начала она дрожащим голосом, — но я вспомнила так недавно минувшее детство, когда мы с Алешито играли в парке и он, как рикша, меня катал по аллеям. Я, как сейчас, вижу пред собою наш старый дворец с его причудливой крышей и с навесом у входа, к которому он меня услужливо подвозил, желая мне этим доставить удовольствие.
