Джон Карр - Огонь, гори!
— Что дальше?
— Капитан Хогбен считает, что ваше поведение вчера ночью, по меньшей мере в двух случаях, было столь оскорбительным, что этого не способен выдержать ни один джентльмен.
Фредди Деббит тихо ахнул. Официант буквально отлетел прочь, как будто за ним гнались черти.
— Ну и что? — спросил Чевиот.
— Однако, — продолжал офицер, — капитан Хогбен просил меня присовокупить, что, поскольку вы в настоящее время занимаете низшее по отношению к нему положение, вступив в так называемую полицию, он готов принять от вас письменное извинение.
Чевиот подвинулся на край дубовой скамьи и все-таки встал.
— Черт его побери, — вежливо произнес он, — с чего он взял, будто армия стоит выше столичной полиции?
Мужественное, умное лицо его собеседника сделалось невыразительным. Но Чевиот подметил, что у него заходили желваки на скулах.
— Прошу вас, сэр, следить за вашей речью, иначе не миновать вам еще одного вызова. Я лейтенант Уэнтуорт из 2-го гвардейского пехотного полка. Вот моя карточка.
— Благодарю вас.
— Однако, сэр, я еще не закончил.
— Так заканчивайте, сэр, и поскорее.
— В случае, если вы откажетесь принести письменное извинение, капитан Хогбен просит назвать мне имя какого-либо вашего друга, с которым мы могли бы договориться о времени и месте встречи. Каков будет ваш ответ, сэр?
— Мой ответ «нет».
В глазах лейтенанта Уэнтуорта мелькнуло изумление.
— Насколько я понимаю, сэр, вы не принимаете вызов?
— Точно, не принимаю.
— Вы… предпочитаете написать извинение?
— Разумеется, нет.
— Что же мне в таком случае передать капитану Хогбену?
— Можете передать, — почти ласково ответил Чевиот, — что у меня много дел и нет времени для детских шалостей. Далее можете добавить, что я искренне надеюсь: пройдет надлежащий срок, и он повзрослеет.
— Сэр! — воскликнул лейтенант Уэнтуорт с искренним возмущением, отчего стал гораздо симпатичнее. Впрочем, он тут же спохватился и вновь вернул на лицо невозмутимую маску. — Вы понимаете, что вас ждет? Вы знаете, чем вправе ответить капитан Хогбен?
— Надеюсь, сэр, мне не придется описывать словами то, на что он способен. До свидания, сэр.
Лейтенант Уэнтуорт на этот раз не мог побороть своего изумления. Левая его рука вцепилась в эфес шпаги. Он был слишком хорошо вышколен, чтобы грубо хмыкнуть. Но уголки его губ над ремешком кивера приподнялись, демонстрируя презрение. Он ответил на поклон Чевиота, повернулся кругом и зашагал прочь из кофейни.
Двое в дальней кабинке, которые даже привстали с мест, чтобы понаблюдать за интересной сценой, поспешно сели. Чевиот увидел, что его позор отразился, как в зеркале, в глазах Фредди Деббита, но продолжил как ни в чем не бывало поедать яичницу с окороком и тост.
— Джек!
— Что?
— Ты… — выпалил Фредди. — Отказался от дуэли? Струсил?
— Ты так считаешь, Фредди? Кстати, — Чевиот отодвинул тарелку, — ты, кажется, собирался рассказать, как заставишь меня выйти из полиции.
— А теперь еще и это! Боже мой! Хогбен тебя отхлестает кнутом…
— Говори, Фредди! Как ты заставишь меня выйти из полиции?
— Я — никак, — ответил молодой человек, успевший выпить почти весь кларет. — Но остальные заставят. Когда все узнают новость, черт побери, тебя перестанут принимать! Тебе придется отказаться от членства в клубах. Ты не сможешь поехать ни в Аскот, ни в Ньюмаркет. Поскольку ты шпик, тебя даже в игорный дом не пустят…
— Даже к Вулкану? — поинтересовался Чевиот.
— Почему к Вулкану? — быстро спросил Фредди после паузы.
— Да так, не важно.
— Джек, какая муха тебя укусила? Тебя как будто подменили! Еще две недели назад ты был самим собой. Неужели таково влияние Флоры Дрейтон? Или что? — Благодаря пинте кларета Фредди расчувствовался и, казалось, готов разрыдаться. — Но вряд ли она захотела бы, чтобы ты превратился в проклятого шпика! Вчера ты только задавал вопросы про Пег Ренфру, драгоценности и прочую ерунду. Да что там, я мог бы тебе рассказать… — Вдруг он осекся.
— Да? — оживился Чевиот. — Что бы ты мог мне рассказать? Дорогой Фредди, я только что поблагодарил тебя за помощь, которую мне оказали ты, леди Корк и Луиза Тримейн. Но на самом деле вы мне не помогали. Леди Корк проявила упрямство и несговорчивость; мисс Тримейн слишком боялась — бог знает чего; ты же испытывал благоговейный трепет перед своими друзьями…
— Никого я не боялся! Только…
— Погоди! Даже до того, как я допросил вас внизу, из слов Флоры и леди Корк стало ясно, что тебе было многое известно. Твоя пьяная болтовня, твои шуточки заставили леди Корк спрятать драгоценности в птичьи кормушки. Ты шатался по всему дому…
— Я только шутил!
— Допустим. Но украла ли Маргарет Ренфру драгоценности, как подозревает леди Корк?
— Да! — ответил Фредди, опустив голову.
Джон Чевиот испустил вздох облегчения. Однако лицо его оставалось невозмутимым.
— Маргарет Ренфру, — пробормотал он.
— Что такое, старина?
— Она передо мной как живая. — Чевиот помахал рукой. — Жгучая брюнетка, цветущая, с благородной осанкой. Она была бы красива, даже соблазнительна, если бы не… что? Суровость? Упрямство? Стыд? Она — единственная, чьей натуры я не в состоянии разгадать.
Фредди открыл было рот, но говорить передумал.
— Фредди! — заявил Чевиот, увидев, как сверкнули глаза его молодого приятеля. — Ее застрелили, понимаешь? Она — центр притяжения. Мы не распутаем дела, пока не разгадаем ее.
И тут Фредди Деббит пробормотал нечто странное:
— «Огонь, гори! Котел, кипи!»
— Что такое?
Фредди как будто вышел из транса.
— Ты знаешь Эдмунда Кина, актера?
— Нет, я с ним незнаком, — честно ответил Чевиот.
— Хм… Ну, невелика беда. Все равно он человек конченый. Допился, совсем память отшибло и все такое. Хотя он все-таки перешел в «Ковент-Гарден» и до сих пор играет.
— Фредди! Я спрашивал о…
— Низкорослый человечишко, все равно что гном, — гнул свое Фредди, словно не слыша, — но грудь широкая, а голосина такой, что стекла разлетаются! В прежние времена Кин блистал. Но мой отец говорит, что он почти не бывал в обществе. «Черт с ними!» — говорил Кин. А сейчас, когда ему конец, когда он настолько ослабел, что только и может, что шататься по «Ковент-Гардену», и его никто не принимает, кроме Марии Корк… Так вот, — оживился Фредди, — однажды, около месяца тому назад, Кин был у Марии. Тогда он, по-моему, впервые увидел Пег. Он вздрогнул, как тот тип… как его там… который увидел дух своего отца. Уставился на нее и как рявкнет: «Огонь, гори! Котел, кипи!» — таким голосом, что у лакеев волосы встали дыбом. Кажется, это из Шекспира. Не знаю, что он имел в виду. Наверное, перебрал глинтвейна…
Слова эти, прозвучавшие в кофейне, при тусклом газовом свете, заставили Чевиота вздрогнуть. Что творилось в голове и душе мисс Ренфру, за ее накрашенным лицом и презрительной улыбкой?
— Фредди! Прошу, расскажи, что тебе о ней известно. Особенно о ее таинственном любовнике.
Фредди замялся.
— А если я расскажу, — внезапно выпалил он с юношеской бравадой и пьяной хитростью, — ты прекратишь валять дурака и выйдешь из полиции? А?
— Обещать не могу. Однако твой рассказ может повлиять на мое поведение в будущем.
Фредди осторожно оглянулся, затем сделал Чевиоту знак обеими руками и прошептал:
— Слушай!
Глава 9
Невиновность Флоры Дрейтон
Полковник Чарльз Роуэн стоял у стола в своем кабинете; рядом с ним был мистер Мейн. Алан Хенли сидел за конторкой в углу. Полковник испытывал счастье и гордость. Однако на его длинном, невыразительном лице эти чувства почти не отражались.
— Мистер Чевиот, — начал он, — имею честь познакомить вас с мистером Робертом Пил ем!
Пятый человек в кабинете, который смотрел в окно, как облетает листва с единственного дерева и кустов в Грейт-Скотленд-Ярде, заложив руки за спину и выпятив верхнюю губу, развернулся на каблуках.
Мистер Пиль оказался высоким и крупным человеком с лохматой головой и властной внешностью. На нем был длиннополый коричневый сюртук с высоким черным бархатным воротником и аксельбантами. В сорок один год лицо его было красное, но глаза большие и умные. Судя по тому, что Чевиот про него читал, он воображал Пиля человеком холодным и напыщенным; разумеется, речи мистера Пиля в парламенте пестрели высокопарными фразами и многочисленными латинскими изречениями. Но сейчас он держался совершенно по-иному.
— Мистер Чевиот! — Мистер Пиль широко улыбнулся, пожимая ему руку. — Вы сразили меня наповал. Вы приняты.
— Простите, сэр?
— Вы приняты, старина! Получаете пост. Отныне вы суперинтендент полиции!
— На мистера Пиля, — вмешался полковник Роуэн, перебиравший многочисленные бумаги на столе, — произвел большое впечатление ваш рапорт.
— Лучший рапорт из всех, какие я читал, — отрывисто произнес мистер Пиль. — Вас послали расследовать кражу… как его? Птичьего корма. Вы же доказываете (и очень ловко!), что украли драгоценности. Вы безошибочно идете к тому месту, где прятали драгоценности. Вы догадываетесь, кто их украл, и практически вынуждаете Марию Корк подтвердить вашу правоту. Рапорт составлен аккуратно, четко, с привлечением, я бы сказал, математических доказательств… Вы математик, мистер Чевиот?
