Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
– Очень даже получилось.
– В таком случае зачем вы написали те письма?
Рот Джейн невольно приоткрылся. Она показалась смехотворно жалкой, потеряв на мгновение всю свою привлекательность.
– Вы их видели? Вы их…
– Да.
Джейн как-то странно всхлипнула и потянулась руками к воротнику формы медсестры, словно он ее душил.
– Поймите, – продолжил Аллейн, – самое лучшее – рассказать мне правду.
Она горько расплакалась.
– Простите, ничего не могу поделать. Все так ужасно – не в состоянии совладать с собой.
Аллейн снова повернулся к свету.
– Все в порядке, – сказал он. – Не обращайте на меня внимания. Не забывайте: я всего лишь автомат.
Она быстро взяла себя в руки, еще пару раз всхлипнула, а затем послышался шелест материи, будто Джейн сделала порывистое движение.
– Мне уже лучше, – пробормотала она.
Когда старший инспектор обернулся, Джейн Харден сидела и смотрела на него, словно их разговор не прерывался.
– Осталось совсем немного, – учтиво и по-деловому произнес он. – Никто вас ни в чем не обвиняет. Меня интересует, как проходила операция. Итак, вы не видели сэра Дерека с июня до того момента, когда его привезли в операционную. Помимо двух писем, вы никак иначе с ним не общались. Хорошо. Следовательно, единственный эпизод – когда вы взяли шприц с сывороткой против гангрены. Замешкались. Вам стало дурно. Вы уверены, что взяли тот шприц, который требовался?
– Да. Он был больше других.
– Прекрасно. Теперь, если получится, попробую обобщить. Как я понимаю, на столе находились сосуд, бутылочка или колбочка, с сывороткой…
– Она была в ампуле! – перебила Джейн инспектора.
– Хорошо, в ампуле. Потом какая-то емкость, пробирка или что-то еще, с гиосцином. Не могли вы, чувствуя себя плохо, взять вместо сыворотки гиосцин?
– Как вы не понимаете? – Джейн стала терять терпение. – Инъекция была приготовлена заранее.
– Так меня и проинформировали, но я хотел получить подтверждение. Вот, например, вы убеждены, что не вылили содержимое шприца и не наполнили его другим составом?
– Абсолютно убеждена.
– Вы помните, как брали шприц? Не могло случиться так, что, совсем расклеившись, вы взяли его как бы на ощупь?
На сей раз Аллейн попал в цель, и на лице Джейн Харден опять появился испуг.
– Да, я плохо себя чувствовала, но знаю, точно знаю, что не совершала ошибки.
– Ладно. За вами кто-нибудь наблюдал? – В этот момент он сам за ней пристально наблюдал. На улице стемнело, но тусклый свет из окна все еще освещал ее лицо.
– Наверное. Должны были. Я не заметила.
– Мне говорили, что мистер Томс жаловался на задержку. Может, он обернулся и посмотрел, что вы делаете?
– Он всегда смотрит. Прошу прощения, это не имеет отношения к тому, что вы расследуете.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что у мистера Томса вообще неприятная привычка глазеть на других.
– Вы, случайно, не заметили, сколько раствора гиосцина было до операции в пузырьке?
Джейн немного подумала.
– Кажется, он был полный.
– С тех пор этим составом пользовались?
– Один раз.
Аллейн резко отвернулся от окна, нащупал выключатель и зажег свет. Джейн поднялась. Ее руки дрожали, на лице остались следы слез.
– На этом все. Взбодритесь, сестра Харден.
– Постараюсь.
Инспектор открыл перед ней дверь. Джейн задержалась на пороге и посмотрела на него, будто хотела что-то сказать, но затем, не произнеся ни слова, вышла из комнаты.
Проводив ее, Аллейн некоторое время, не двигаясь, смотрел на противоположную стену, а поймав взглядом свое отражение в богато украшенном зеркале, состроил себе кривую мину.
– Черт бы все побрал!
Томс в операционной
Вторник, шестнадцатое. День
В операционную Аллейна провел мистер Томс. Расставшись с Джейн, инспектор вышел в коридор и наткнулся на плотного, приземистого ассистента хирурга. Аллейн объяснил ему, кто он, и Томс немедленно принял выражение чрезвычайной серьезности, отчего стал похож на клоуна в пародийно-трагической маске.
– Вот как! А вы не по поводу смерти сэра Дерека О’Каллагана?
– Да. Его убили, – устало ответил Аллейн.
Томс возбужденно забормотал что-то, но инспектор поднял худощавую руку и объяснил:
– Гиосцин. Почти четверть грана. Преднамеренное убийство.
– Ого! – воскликнул хирург.
– То-то и оно, что «ого!». Я только что закончил надоедать медицинским сестрам и хотел бы осмотреть операционный зал. «Операционный зал» – кстати, подобное сочетание слов мне раньше не приходило в голову.
– Осмотреть зал? – повторил хирург. – Да, конечно. Прошу сюда. Операционная сейчас свободна. Сэр Джон ушел. Если хотите, я вас проведу.
– Будьте любезны, – кивнул Аллейн.
Томс показывал дорогу и непрерывно болтал.
– Ничего подобного не слыхивал. Черт возьми, грязное дело. Господи, надеюсь, вы не подозреваете, будто я впрыснул несчастному наркотик? Я так понимаю, раз полицейские проводили дознание, у них есть про запас какой-то козырь. Как же иначе? Теперь вот сюда. Это предоперационная, где мы моемся и одеваемся для работы. Там наркозная палата. А операционная тут.
Он толкнул створку двустворчатой двери.
– Секунду, – произнес Аллейн. – Расскажите, как все происходило. Здесь вы с коллегами собрались перед началом операции?
– Да. Мы с сэром Джоном пришли вместе. Затем на минуту заглянул доктор Робертс и удалился в наркозную палату, куда к нему привезли пациента.
– Кто еще был здесь в то время?
– Вы имеете в виду, с сэром Филиппсом и со мной? Сестра-хозяйка Мэриголд, вы ее знаете. Она одновременно является старшей хирургической сестрой. Клиника у нас маленькая, но наша старушенция Мэриголд воображает, будто на операциях она незаменима. Еще… дайте вспомнить… Еще болтались две другие сестры. Эта, как ее… ну, в общем, большевичка. И другая смазливая девчушка, которая грохнулась в обморок, – Харден.
– О чем вы говорили?
– О чем? У Томса была привычка принимать изумленный вид, когда ему задают простейшие вопросы, словно любой из них заставал его врасплох. Врач выпучил глаза, приоткрыл рот и, к досаде инспектора, грубовато хохотнув, еще раз переспросил: – О чем? Сейчас вспомню. Я спросил сэра Джона, не видел ли он спектакля, который дают на этой неделе в «Палладиуме», и… – Он запнулся и покосился на инспектора.
– И что?
– Он ответил, что не видел. – Хирург выглядел комически смущенным, словно чуть не сказал нечто неприличное.
– Я сам пропустил на этой неделе «Палладиум», – заметил инспектор. – Хотя мне говорили, что представление выдающееся.
– Ясно… – пробормотал Томс. – Недурное. А вообще-то мура.
– Значит, сэр Джон его не видел? – как бы между прочим уточнил Аллейн.
– Нет, не видел.
– Вы обсуждали какую-то конкретную часть представления?
– Нет, поговорили вообще о спектакле.
Возникла долгая пауза, и, пока мужчины молчали, Томс едва слышно насвистывал.
– Случалось, чтобы кто-либо из членов хирургической бригады оставался в этом помещении один?
– Дайте подумать, – нахмурился Томс. – Нет. Насколько могу припомнить, нет. Мы находились тут все вместе. Потом одна из сестер проводила Робертса в наркозную палату. Здесь остался сэр Джон, две сестры и я. Мы с Мэриголд отправились в операционную проверить, все ли готово. Сэр Джон оставался здесь с молодой сестрой – той, смазливенькой. Когда я вернулся, они были оба тут. Затем мы с Робертсом мылись, а сэр Джон пошел в операционную готовить инъекцию гиосцина. Он всегда готовит и делает этот укол сам. Странная привычка. Хирурги обычно оставляют подобные уколы анестезиологу. Разумеется, в данном случае приходилось сильно спешить. Больной не получил ни обычного морфия, ни атропина. Так, что там было дальше? Женщины болтались рядом. Бэнкс спросила меня, почему сэр Джон не пользуется готовым раствором гиосцина.
– И почему же?
– Ну… полагаю, хочет быть уверенным в дозе.
– Продолжайте.
– Я пришел в операционную.
– Где присоединились к Филиппсу?
– Да. Он, как мне помнится, как раз растворял в воде таблетку гиосцина.
– Вы заметили небольшую колбочку? Сколько таблеток в ней оставалось? Поймите, я просто хочу проверить.
– Конечно. Это, собственно говоря, пробирка. В ней, если не заглянуть внутрь, не увидишь, сколько осталось таблеток. Должно быть, девятнадцать, поскольку она была только что распечатана.
– Откуда вам это известно, мистер Томс?
– Я видел у сэра Джона две пробирки. Он сказал, что одна оказалась пустой, поэтому пришлось распечатать другую.
– Что произошло с первой – пустой?
– Понятия не имею. Скорее всего выбросили. А как вас зовут?
– Аллейн.
– Так вот, Аллейн, мне кажется, вы придаете слишком большое значение второй пробирке. Все очень просто. У Филиппса в коробочке для инъекций находилось две пробирки. Перед прошлой операцией он израсходовал из одной последнюю таблетку, но в памяти у него это не отложилось. Ничего необычного.
