Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
Сестра Бэнкс произнесла все это на одном дыхании, словно на какой-то нелепой декламации. Аллейн сразу представил, в какое смущение она приводит своих знакомых во время их обывательских чаепитий. Недаром же другие медсестры держались от нее подальше.
– Знаете что, – посоветовал старший инспектор, – я бы на вашем месте, пока еще рассвет не наступил, немного приутих. Или вы действительно стремитесь заполучить мученический венец, или ведете себя очень глупо. У вас была такая же возможность, как у других, впрыснуть министру гиосцин. А вы выкрикиваете прямо в мою капиталистическую физиономию, что у вас имелся мотив убить его. Я вам не угрожаю. Нет. В данный момент вам лучше ничего не говорить. Но когда с вас падут ризы господина Какарова, хорошо бы, чтобы вы сделали заявление. А до тех пор – простите меня за такое предложение – молчите. И еще: будьте любезны, передайте сестре Харден, что я готов с ней встретиться.
Аллейн открыл перед ней дверь. Медсестра секунду постояла, глядя куда-то поверх его головы, затем переступила порог и посмотрела на Аллейна в упор.
– Имейте в виду: ни Филиппс, ни Харден этого не делали. Филиппс – честный, добросовестный хирург, а Харден – честная, добросовестная медсестра. Оба они связаны профессиональной честью.
Сделав это категорическое заявление, Бэнкс удалилась, а Аллейн, склонив голову набок, открыл блокнот и невероятно четким, красивым почерком написал: «Томс – разговоры о гиосцине». Секунду поколебался и сделал приписку: «Ф. и Х. связаны профессиональной честью – так утверждает Б.». Поставив точку, он закрыл свой маленький блокнот, поднял голову и удивился: Джейн Харден вошла так тихо, что он не услышал, и теперь, сцепив пальцы, стояла перед ним и не сводила с него глаз. Еще на дознании Аллейн заметил, что она необыкновенно привлекательна. Теперь же, на фоне белого чепца, исключительная бледность ее лица не так бросалась в глаза. Джейн Харден была красива той особенной красотой, которая характерна для людей с тонкими чертами лица. Контуры лба и щек, чуть впалые виски и дуги бровей напоминали кисть Холбейна. Сами глаза были темно-серыми, нос прямым, небольшой рот со слегка опущенными книзу уголками казался одновременно чувственным и упрямым.
– Прошу прощения, – произнес Аллейн. – Я не слышал, как вы вошли. Пожалуйста, садитесь.
Он пододвинул один из уродливых стульев и повернул его к окну. Стало смеркаться, и потолок и углы комнаты погрузились в сумрак. Джейн Харден опустилась на сиденье и сжала подлокотники длинными пальцами, не покрасневшими даже от ухода за больными.
– Полагаю, вы понимаете, зачем я здесь?
– Из-за… уже есть результаты вскрытия? – Она говорила ровным голосом, но немного задыхаясь.
– Да, его убили. Передозировка гиосцина.
Джейн замерла.
– Начато расследование, – добавил Аллейн.
– Гиосцин, – прошептала она. – Гиосцин. Какая доза?
– По крайней мере четверть грана. Хотя сэр Джон, как он мне сказал, ввел одну сотую. Следовательно, кто-то добавил немногим больше пятой части грана. Точнее – шестьсот двадцать пятую часть. А вероятно, и больше. Не знаю, насколько можно верить результатам вскрытия – учтена ли каждая частица препарата.
– Я тоже не знаю, – сказала Джейн.
– У меня к вам несколько вопросов.
– Слушаю.
– Понимаю, что для вас все это чрезвычайно печально. Вы ведь лично знали сэра Дерека?
– Да.
– Мне ужасно неприятно вам докучать. Так что давайте покончим со всем как можно быстрее. Что касается инъекции антитоксина газовой гангрены… Когда операция подходила к концу, кто-то – сэр Джон или мистер Томс – попросил ее сделать. Вы направились к боковому столику, где нашли соответствующий шприц. Он был уже готов – приготовлен для использования. Так?
– Да.
– На дознании выяснилось, что вы немного замешкались. Почему?
– Там лежало два шприца. Я неважно себя почувствовала и не сразу сообразила, какой требуется. Бэнкс подсказала: «Большой», – и я подала его.
– Уж не потому ли вы замешкались, что у вас возникла мысль, что с этим большим шприцем не все в порядке?
Его предположение сильно напугало медсестру. Джейн нервно пошевелила руками и воскликнула:
– Нет-нет! Почему вы так решили?
– Шприц для инъекции готовила сестра Бэнкс?
– Да.
Аллейн с минуту помолчал, затем поднялся и подошел к окну. Оттуда, где сидела Джейн, его профиль казался черным, словно силуэт с размытыми краями. Инспектор посмотрел на темнеющие крыши домов. Тот, кто видел, как он повел плечами, мог решить, что полицейский испытывает к чему-то отвращение. Он сунул руки в карманы брюк и круто повернулся. Черты лица оставались в тени, но сам он возвышался громадой на фоне желтоватого света из окна.
– Насколько хорошо вы знали сэра Дерека? – внезапно спросил Аллейн, и его голос прозвучал невыразительно в этом тесно заставленном помещении.
– Довольно близко, – ответила Джейн после паузы.
– Интимно?
– Не понимаю, о чем вы.
– Вы часто встречались – я имею в виду как друзья?
Джейн посмотрела в темное лицо полицейского; ее же, освещаемое желтоватым светом из окна, выглядело хрупким и загадочным.
– Иногда.
– А в последнее время?
– Нет. Не понимаю, какое отношение имеет мое знакомство с сэром Дереком к его смерти.
– Почему вы упали в обморок?
– Я… я плохо себя почувствовала. Переутомилась.
– А не потому ли, что вашим пациентом оказался знакомый? Не потому ли, что сэр Дерек серьезно заболел?
– Это меня, естественно, расстроило.
– Вы когда-нибудь ему писали?
Джейн, казалось, вжалась в спинку кресла, словно Аллейн ее ударил.
– Вы можете не отвечать на мои вопросы, если считаете, что этого не следует делать, – заметил старший инспектор. – Но я, конечно, обращусь за информацией к другим.
– Я не совершила ничего такого, что могло бы ему повредить, – громко объявила медсестра.
– Так писали или нет? В этом заключался мой вопрос.
Джейн долго молчала и наконец пробормотала:
– Да.
– Как часто?
– Не помню.
– А недавно писали?
– Совсем недавно.
– Письма с угрозами?
Она оглядывалась по сторонам, словно опасаясь сгущавшихся сумерек.
– Нет.
Инспектор заметил, что в ее глазах мелькнул ужас. Он привык к такому взгляду, но поскольку был человеком по-своему чувствительным, так и не сумел смириться с тем, что наводил на людей страх.
– Думаю, будет лучше, – медленно проговорил он, – если вы мне расскажете все от начала до конца. Нет необходимости объяснять, что вы одна из тех, на кого мы обязаны обратить особое внимание. Ваше присутствие в операционной вводит вас в круг этих лиц. И я, естественно, жду объяснений.
– Я считала, вы поймете, какое я испытала горе, – прошептала Джейн. – Я любила его. – Ее щеки превратились из бледных в болезненно-пунцовые.
– Это я понимаю, – бросил Аллейн, – и прошу простить за то, что трагические обстоятельства заставляют меня вторгаться в такие чувствительные материи. Постарайтесь увидеть во мне нечто вроде автомата – вещь неприятную, но безликую. Сумеете?
– Что ж, попробую.
– Спасибо. Было ли в ваших отношениях с сэром Дереком нечто иное, кроме дружбы?
Джейн сделала едва заметное движение рукой.
– Нет. – Она помолчала и добавила: – Ничего такого.
– Может, вы хотели сказать: «Теперь ничего такого»? А раньше все-таки что-то было? Вы признались, что писали сэру Дереку. Не завершили ли эти письма период вашей дружбы?
– Наверное.
«Было два письма. Интересно, что случилось с первым?» – подумал Аллейн.
– Как я понимаю, – произнес он вслух, – вы знали сэра Дерека в течение некоторого времени. Старинная семейная дружба. Недавно дружба переросла в более тесную связь. Когда это случилось?
– В июне. Три месяца назад.
– И она продолжалась… Как долго она продолжалась?
Руки медсестры потянулись к лицу. Словно устыдившись своего жалобного жеста, она отдернула их и, повысив голос, четко произнесла:
– Три дня.
– Ясно, – кивнул старший инспектор. – Тогда вы видели его в последний раз?
– Да. До операции.
– Вы ссорились?
– Нет.
– Ни разу?
– Ни разу. – Джейн склонила голову и заговорила быстро-быстро: – Все было по общему согласию. Люди поднимают столько шума по поводу секса, хотя это всего лишь обычный физиологический опыт, как утоление голода или жажды. Надо разумно удовлетворять свои потребности наиболее рациональным и естественным путем. Что мы и сделали. Больше встречаться не было надобности. Мы провели опыт, и с этим покончено.
– Бедная девочка! – вырвалось у Аллейна.
– Что вы хотите сказать?
– Вы выпалили это словно зазубрили по учебнику. «Первые шаги в сексе», «О дивный новый мир!», как сказали бы Миранда и господин Хаксли. А по рецепту-то не получилось.
– Очень даже получилось.
– В таком случае зачем вы написали те письма?
Рот Джейн невольно приоткрылся. Она показалась смехотворно жалкой, потеряв на мгновение всю свою привлекательность.
