Джеймс Чейз - Что лучше денег?
Когда она возвращалась на место, я заметил, что у нее драные чулки, а туфли вот-вот развалятся.
— Совсем как в старое время, верно? — сказала она, усаживаясь в кресло. — Не считая, конечно, что ты теперь женат. — Она вытащила пачку сигарет и закурила, выпуская дым через нос. — Ты, безусловно, здорово устроился, если учесть, что все эти годы ты мог бы провести за решеткой, а может быть, даже удобрять землю тюремного двора.
Толстяк принес виски с содовой. Я уплатил, сколько он сказал. Бросив на меня испытующий взгляд, он опять скрылся в задней комнате.
Нетвердой рукой она налила себе большую порцию виски, затем пододвинула мне бутылку, но я до нее не дотронулся. Я смотрел, как она выпила ровно половину того, что было в стакане, а затем остаток разбавила содовой.
— А ты не очень-то разговорчив, — сказала она, глядя на меня. — Что ты поделывал все эти годы? Обо мне когда-нибудь думал?
— Иногда думал.
— Интересовался когда-нибудь, что я делаю?
Я ничего не ответил.
— Ты сохранил ту пленку, где записано мое пение?
Я избавился от этой пленки еще задолго до того, как попал домой; я не хотел иметь ничего, что могло бы напомнить мне о Риме.
— Она потерялась, — сказал я тупо.
— Да? Вот жалость! Это была хорошая запись. — Она глотнула виски. — И стоила кучи денег. Я надеялась, что она у тебя сохранилась, и я смогу ее продать.
Все шло к тому, чего я и ожидал.
Она пожала плечами.
— Раз ты ее потерял, я полагаю, ты не откажешься заплатить мне за нее? Ведь ты заработал столько денег.
— Я не собираюсь ничего тебе платить, — сказал я.
Она допила остаток виски в стакане и налила себе еще.
— Значит, ты женат. Для тебя перемена, верно? Я думала, что женщины тебе безразличны.
— Давай не будем этого касаться. Я думаю, нет смысла продолжать этот разговор. Мы с тобой живем в двух разных мирах. У тебя был твой шанс. Я своим воспользовался.
Она запустила руку под свою грязную блузку и поскребла ребра. Этот жест из прошлого неприятно отозвался в моей памяти.
— Твоя жена знает, что ты убил человека? — спросила она, глядя на меня в упор.
— Я никого не убивал, — сказал я твердым голосом. — И давай оставим в покое мою жену.
— Ладно, раз ты так уверен, что не убивал, значит, не станешь возражать, если я пойду в полицию и скажу, что ты это сделал.
— Послушай, Рима, — сказал я, — ты знаешь не хуже меня, что это ты застрелила охранника. Ведь поверят мне, а не тебе. И давай прекратим этот разговор.
— Когда я увидела в «Лайфе» твою фотографию в этом прекрасном кабинете, я не могла поверить в свою удачу, — сказала она. — Я едва успела приехать сюда, чтобы захватить твое выступление по телевидению. Значит, ты получишь шестьдесят тысяч долларов. Это тьма-тьмущая денег. А мне сколько дашь?
— Нисколько, — сказал я. — Тебе все ясно?
Она засмеялась.
— Еще как дашь. Ты должен возместить мне потерю этой пленки. Я думаю, она стоит не меньше шестидесяти тысяч. А может быть, и больше.
— Ты слышала, что я сказал? Если ты попытаешься меня шантажировать, я отправлю тебя в полицию.
Она допила очередную порцию виски и сидела, поглаживая стакан и глядя на меня в упор своими холодными глазами.
— Я сохранила пистолет, Джефф, — сказала она. — В картотеке полиции Лос-Анджелеса есть твое описание. Им известно, что у человека, которого они разыскивают за убийство, опущенное правое веко и шрам на щеке. Все, что мне надо сделать, — это пойти в ближайший полицейский участок и сказать им, что мы с тобой как раз те, кого они разыскивают. Когда я отдам им пистолет, можешь петь себе отходняк. Вот видишь, как все легко и просто.
— Не совсем, — сказал я. — Даже если они и поверят тебе, а не мне, ты будешь соучастником в убийстве и тоже отправишься в тюрьму. Не забывай об этом!
Она откинулась на спинку кресла и разразилась омерзительным визгливым смехом.
— Глупец ты! Да плевала я на тюрьму! Что мне терять? Ты посмотри, на кого я стала похожа! Я дошла до ручки. Теперь я не смогла бы спеть ни одной ноты. Я наркоманка, которая все время рыщет в поисках денег на укол. Чего мне бояться тюрьмы? Хуже, чем сейчас, не будет. — Она вся подалась вперед, и лицо ее внезапно исказилось от бешеной злобы. — А вот тебе не все равно, идти в тюрьму или нет. Тебе есть что терять. Ты хочешь построить этот мост, ведь так? Хочешь иметь собственный дом, да? Хочешь и дальше спать со своей драгоценной женой, да? Ты хочешь зацепиться за свое место в жизни, да? У тебя есть все, у меня — ничего. Если ты не выполнишь мои требования, мы вместе пойдем в тюрьму. Я это сделаю, Джефф. Не думай, что я тебя пугаю. Что лучше денег? Я хочу и буду их иметь. Ты платишь, или мы идем в тюрьму!
Я видел, что она говорит правду. Ей нечего было терять. Она опустилась на самое дно. Я готов был даже поверить, что в тюрьме ей будет лучше.
Надо было попытаться запугать ее, но я знал, что это безнадежно.
— Ты получишь не меньше десяти лет. Как же ты просидишь взаперти десять лет без наркотиков?
Она рассмеялась мне в лицо.
— А как ты просидишь взаперти двадцать лет без своей милой жены? Мне-то что. Может быть, они меня вылечат. Ты подумал, как я жила все эти годы? Ты подумал, как я ухитрялась наскрести денег на укол? Я была уличной проституткой. Подумай об этом. Попробуй представить себе свою милую жену каждую ночь с мужчинами. Меня ты тюрьмой не запугаешь, это тебе она страшна. После всего, что я испытала, тюрьма будет для меня как дом. Так что или плати, или пойдем в тюрьму!
Глядя на ее злобное дегенеративное лицо, я понимал, что попался в капкан. Меня разыскивала полиция. Возможно, я сумел бы опровергнуть обвинение в убийстве, но тюрьмы мне все равно не миновать. Мой страх превратился в жгучую ярость. Я проделал такой путь и дошел до самой вершины. До тех пор, пока она не позвонила, у меня было обеспеченное будущее. Теперь и попал к ней в лапы. Теперь ей достаточно щелкнуть кнутом, и я должен повиноваться. Я был уверен, что она собирается обобрать меня до нитки.
— Ну, ладно, — сказал я. — Ты получишь деньги. Я дам тебе пять тысяч долларов. Это все, что я могу. Считай, что тебе дьявольски повезло.
— Э, нет, Джефф. У меня с тобой старые счеты. Я не забыла, как ты однажды со мной обошелся. — Она приложила руку к лицу. — Чтобы всякий мерзавец хлестал меня по щекам да не заплатил за это! Теперь я диктую условия. За утерянную пленку ты заплатишь шестьдесят тысяч долларов. Десять тысяч я хочу получить на этой неделе. Еще десять тысяч первого числа следующего месяца, тридцать тысяч в том же месяце и десять тысяч под окончательный расчет.
Я Почувствовал, как кровь бросилась мне в голову, но я держал себя в руках.
— Нет.
Она засмеялась.
— Ладно, как хочешь. Думай, Джефф. Я не беру тебя на пушку. Или ты платишь, или мы идем в тюрьму. Вот такой выбор, а дальше дело твое.
Я думал, но не видел никакого выхода. Я был схвачен намертво. И я знал, что она на этом не остановится. Когда она истратит эти шестьдесят тысяч, она потребует еще. Я не избавлюсь от этого бесконечного шантажа, пока она не умрет. До меня вдруг дошло, что, если я собираюсь жить так, как хочу, мне придется убить ее.
Эта мысль меня не потрясла. Я не испытывал к ней никакой жалости. Она была растленным выродком, потерявшим всякий человеческий облик. Убить ее было бы все равно, что раздавить какое-нибудь мерзкое насекомое.
Я спокойно открыл портсигар, вынул сигарету и закурил.
— Похоже, ты загнала меня в угол. Ну, ладно. Я достану десять тысяч. Я приготовлю их для тебя к завтрашнему дню. Если мы встретимся в это же время где-нибудь рядом на улице, ты их получишь.
Она взглянула на меня с усмешкой, от которой я похолодел.
— Я знаю, к чему ты клонишь, Джефф. Я об этом думала. У меня было время подумать, пока ты зарабатывал деньги. Я поставила себя на твое место. Как бы я действовала, спросила я себя, если бы оказалась в таком же положении? — Она помолчала, выпуская дым изо рта. — Прежде всего я попыталась бы найти выход. Для этого не нужно долго ломать голову выход только один. — Она подалась вперед и впилась в меня глазами. — Ты ведь подумал то же самое, а? Единственный выход состоит в том, чтобы я умерла, и ты уже замышляешь убить меня, верно?
Я неподвижно смотрел на нее. Кровь отхлынула у меня от лица, на теле выступила холодная испарина.
— Я приняла меры на этот случай, — продолжала она. Открыв свою потрепанную сумочку, она достала клочок бумаги и бросила ко мне на колени. — Ты будешь отправлять чеки почтой по этому адресу в банк «Пасифик энд Юнион» в Лос-Анджелесе. Это не мой банк, но им дано указание переводить деньги на мой счет в другом банке, а где он — ты не узнаешь. Я все предусмотрела. У тебя не будет никакой возможности найти адрес моего банка или мой адрес. И не строй себе иллюзий, Джефф, насчет того, чтобы меня убить, потому что после сегодняшнего вечера ты меня никогда не увидишь.
