Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль
— Мне нужна ваша помощь, мистер Гаррет. Очень нужна. Но в свете того, что вы мне рассказали, дело принимает новый оборот. Вопреки общему убеждению я не закон самому себе. Я только дерево в лесу иерархии.
— Высокое дерево.
Он улыбнулся:
— Да. Высокое. Но одно. Я должен посоветоваться с равными себе и попросить их определить нашу стратегию. Свяжитесь со мной через несколько часов. Если они захотят продолжать, я предоставлю вам всю информацию, имеющуюся в моем распоряжении. Каково бы ни было решение, я дам вам знать. Я прослежу, чтобы вам заплатили за время, которое вы уже потратили.
Очень любезно с его стороны. И как только такой славный малый приобрел такую мерзкую репутацию?
Он был любезен, поскольку не мог получить желаемого, бросив меня в камеру и загоняя мне под ногти иголки.
— Придется мне отправиться на собственную охоту, — заключил я.
— Я пришлю весточку к вам домой. Но прежде, чем вы уйдете…
Я его перебил:
— Имя Джилл Крайт вам что-нибудь говорит?
— Нет. А должно?
— Не знаю. Шныря убили в квартире, которую занимает некая Джилл Крайт.
— Понятно. Вы не подождете минутку? — Он открыл шкафчик. — Я не хочу потерять еще одного человека. Вы должны кое-что у меня взять. Это оградит вас от сюрпризов вроде того, что стоил жизни Пиготте. — Рука Магистра зависла над сотней небольших флаконов и склянок. Он коснулся нескольких и выбрал три.
Он поставил их в ряд — трех разноцветных солдатиков: синего, рубинового и изумрудного. Каждый флакон не превышал двух дюймов в высоту. Все они были плотно закупорены пробковыми затычками.
— Плод многолетних трудов и моего магического искусства. Воспользуйтесь синей бутылочкой, когда вам будет на руку всеобщее замешательство и неразбериха. Зеленую приберегите на случай, когда единственным выходом будет смерть. Разбейте склянки или просто откройте их. Это не имеет значения.
Перидонт глубоко вздохнул и бережно приподнял красную бутылочку:
— Это — тяжелая артиллерия. Будьте осторожны. Она смертоносна. Бросьте ее на твердую поверхность по меньшей мере на пятьдесят футов от себя. Ни в коем случае не ближе. Бегите прочь, если будет возможность. Запомнили?
Я кивнул.
— Берегите себя. Я хочу через двадцать лет пропустить с вами рюмку-другую за воспоминаниями о скверных старых деньках.
— Осторожность — мое второе имя, Магистр. — Я аккуратно убрал бутылочки туда, откуда мог их быстро выхватить при необходимости. Гаррет никогда не смотрит дареному коню в зубы. Мало ли что может пригодиться при моей профессии.
Я украдкой заглянул в шкафчик. Интересно, на что способны остальные склянки? Каких только цветов там не было!
— Спасибо. Не провожайте меня, я найду выход. — У самой двери я выстрелил в него последним вопросом: — Вы когда-нибудь слышали о секте, кастрирующей своих верующих? Отрезают все начисто, не только яички.
Перидонт побелел. Я не преувеличиваю, он действительно стал белым. На секунду я подумал, что ему изменит самообладание, но он сдержался и никакой другой реакции не последовало.
— Нет, — солгал он. — Омерзительный ритуал. Это важно?
Ну что же, ложь за ложь.
— Нет. Просто зашел как-то вечером разговор в мужской компании. Все основательно нагрузились. Кто-то упомянул, что слышал нечто такое от кого-то, узнавшего об этом от кого-то еще. Знаете, как начинаются подобные разговоры? Невозможно выявить источник.
— Знаю. Всего хорошего, мистер Гаррет. — Неожиданно ему очень захотелось от меня избавиться.
— Всего хорошего, Магистр.
Я закрыл за собой дверь. Симпатяга Самсон уже был тут как тут — позаботиться, чтобы у меня не возникло трудностей с поисками выхода.
22
Началась изморось. Ветер посвежел. Я втянул голову в плечи и, ворча, шагнул в эту мерзкую сырость. Я никогда не вылез бы из дома в такую погоду, если бы меня оставили в покое. Какие невнимательные, эгоистичные люди населяют мир, в котором мне приходится жить!
С опущенной головой (такая поза не отражает моего внутреннего состояния. Кое-кто сказал бы, что это нормальное положение моего котелка) я поплелся к тому небольшому району за Холмом, где город и Корона разместили свои гражданские конторы. Я надеялся, что в Королевской Пробе мне помогут решить вопрос, на который отказался ответить Перидонт.
Он узнал монеты.
Я не особенно ему верил, хотя часть его откровений могла быть правдой. Нельзя сказать, что я недоверчив по природе. Просто нельзя верить во все подряд. В этом деле, куда бы я ни сунулся, всюду натыкаюсь на религию. А религия — это игра масок, мошеннических уловок и иллюзий. И принимать здесь фасад за чистую монету — верх глупости.
Мой маршрут проходил в квартале от «Синей Бутылки», где свили себе гнездо два любознательных Смита. Не мешало бы заскочить туда, посмотреть, не упустила ли чего Майя.
Заведение не выглядело многообещающе. На моем веку его точно не ремонтировали. Но все же оно было рангом повыше тех ночлежек, где за медяк вам предоставят место у веревки, которая поддержит вас, пока вы будете спать стоя.
Такого рода забегаловки обычно посещают нищие и самое низкопробное отребье из преступного мира. Хозяева этих заведений не расположены болтать. Придется мне как следует поработать мозгами, если я хочу чего-нибудь добиться.
Я вступил в грязную общую комнату, где обнаружил толпу пьянчуг из трех человек. Какая-то неведомая сила распихала их по разным углам комнаты. Один занимался самообразованием, внимая собственному бесконечному монологу. Я не смог разобрать ни одного слова из пяти, но, кажется, он яростно и увлеченно дебатировал на социальные темы. Его невидимому оппоненту приходилось тяжко. Еще бы! Слушать такое…
Я не заметил никого, похожего на владельца. Никто не появился из глубин дома на звук дверного колокольчика.
— Эге-гей! Кто-нибудь дома?
Мой клич явно не отвлек услужливого хозяина от тяжких трудов на кухне. Но один из молчаливых выпивох оторвал себя от стула и качнулся мне навстречу:
— Чего… ик… надо? Комнату?
— Я ищу своих приятелей, Смита и Смита. Они должны были остановиться здесь.
Он привалился к стойке, обдал меня перегаром и скукожил физиономию в багровую черносливину.
— Э… м-м… Третий этаж. Дверь в конце. — Он не выказал особого разочарования по поводу того факта, что я не собираюсь оставить деньги в его кармане.
— Спасибо, приятель. — Я вручил ему пару медяков. — Выпей одну за мое здоровье.
Он недоуменно уставился на монеты, словно не мог сообразить, что это такое. Пока он бился над этой загадкой, я отправился наверх. Осторожно. Судя по тому, как эти ступеньки кряхтели и прогибались, вопрос об их крушении должен был решиться в течение ближайших часов.
Третий этаж больше походил на мансарду — пять комнат под скатами крыши, по две с каждой стороны клаустрофобно узкого коридора и одна в торце. Три боковые комнаты не имели даже занавесок, дающих иллюзию уединения. Зато еще одна могла похвастаться дверью, неподвижно висевшей на единственной петле. Цель моих устремлений находилась за последней дверью, которая не закрывалась из-за покоробившегося пола.
Смитов дома не оказалось. Хотя я и не особенно рассчитывал застать бедолаг после их встречи с Роком. Я протиснулся внутрь.
В какую бы тайную организацию или секту ни входили Смиты, она была жалкой. Они спали на полу, на жиденьких одеялах. У них не оказалось даже смены белья.
И все равно я принялся обшаривать комнату. Никогда не знаешь, какая мелочь в головоломке поставит все на свои места.
Я стоял на коленях, заглядывая в каньоны между половицами, когда услышал скрип пола в коридоре. Я оглянулся через плечо.
Эта женщина выглядела, словно жена Покойника. Ее хватило бы на изготовление четырех женщин среднего размера, и еще немного осталось бы. Как ей удалось подобраться так близко, не вызвав землетрясения? Как ее выдержала лестница? И почему не рассыпался дом? Такой перегруз в верхней части неминуемо должен был его разрушить.
— Какого дьявола ты здесь делаешь, парень?
У нее чесались руки устроить драку, а у меня не было пути к отступлению.
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что я хочу знать, засранец!
Она притащила дубину, настоящую палицу размером с взрослого мужика. Жаль мне парня, который получит удар этой штукой, особенно если мадам вложит в него душу.
Тут до меня дошло, что, если я не воспользуюсь своими хвалеными мозгами, моя жалость пригодится только мне самому.
— Что за черт?! Какого дьявола вы суете нос в мою комнату?
Когда вам не хватает пространства ошеломить противника быстротой своих ног, старайтесь запудрить ему мозги.
— В твою комнату?! Что ты мелешь, парень? Эта комната сдана двум типам по имени Смит и Смит.
