Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль
— В твою комнату?! Что ты мелешь, парень? Эта комната сдана двум типам по имени Смит и Смит.
— Человек, которому я заплатил, велел мне занять эту комнату. Я так и сделал. Если вы сдали ее кому-то еще, у вас будут проблемы с управляющим.
Мадам рассвирепела:
— Проклятый Блэйк снова взялся за старые штучки?! — Тут она заорала на меня: — Я здесь управляющий, засранец! Тебя облапошил поганый пьянчуга. А теперь проваливай отсюда. И не вздумай клянчить у меня свои деньги.
Она развернулась и потопала прочь. Я остался на полу. Если дом рухнет, я не хочу иметь к этому никакого отношения. Мадам шла и рычала:
— Ну, на этот раз я тебя прикончу, сукин ты сын!
Какая милашка! Хорошо, что дело не дошло до рукоприкладства. Сомневаюсь, что мне удалось бы ее одолеть.
Я еще раз быстро осмотрелся, но, когда снизу послышались вопли, сообразил, что настало время удалиться.
И тут я кое-что заметил.
Медная монета, закатившаяся в щель. Я выхватил нож и принялся ее выковыривать.
У меня не было никаких оснований считать, что монета потеряна Смитами. Она могла валяться здесь сотню лет.
Могла. Но я не верил в это ни секунды.
Возможно, кто-то услышал мои молитвы. Этот невзрачный кусочек меди оказался родным братом экземпляру из моей коллекции.
Щелк. Щелк. Щелк. Кусочки начали складываться. Все было частью одной головоломки, за исключением — что маловероятно — Перидонта. Маловероятно потому, что он солгал. Ему что-то известно о происходящем, даже если он не участвует в представлении.
Ну-с, пора уходить.
23
Когда я спустился с лестницы, Большая Мама орала вовсю. Она гонялась за пьяницей, которому я дал на чай. Он уворачивался с проворством, приобретаемым годами тренировок. Когда я появился, Большая Мама как раз сделала могучий замах, но промахнулась. Дубина отколола кусок от стола. Мадам завопила и прокляла день, когда вышла замуж.
Бормочущий пьянчуга не обращал на суматоху ровно никакого внимания. Наверное, он был завсегдатаем и давно привык к подобным сценам. Другой пьяница благоразумно исчез. Я решил последовать доброму примеру и проскользнул к двери.
Большая Мама меня заметила.
— Сукин сын! Лживый сукин сын! — заорала она и двинулась моим курсом, словно галеон под всеми парусами.
Иной раз я соображаю быстро. Я дал оттуда деру так, что пятки засверкали. Подгулявший муж метнулся туда-сюда и, получив на прощание смачного пинка под зад, вылетел за дверь. Он распластался в грязи, тяжело дыша и изрыгая блевотину. Мадам еще немного повопила, но добивать его не вышла. Когда она утихомирилась, я подошел взглянуть на ее несчастного супруга.
Кровоподтеки и расквашенный нос не украшали его, кроме того, он явно нуждался в купании, но по крайней мере был жив.
— Давай! — Я протянул ему руку.
Он ухватился за нее, встал, покачнулся и посмотрел на меня разбегающимися глазами:
— Ну и подставил ты меня, приятель.
— Ага. Но я раскаиваюсь. Я не знал, что твои личные дела настолько плохи.
Он пожал плечами:
— Она еще попросит меня вернуться, когда остынет. Куча женщин вообще не могут заполучить мужа.
— Это верно.
— А я ей не изменяю, не бью ее.
Как-то мне не удавалось представить его в роли мужа-драчуна. Не с такой женой, во всяком случае.
— А чего вам, кстати, надо? — спросил он.
— Разузнать побольше о Смите и Смите. Их дружки убили моего приятеля. Пошли. Чего стоять здесь и мокнуть?
— А почему я должен вам верить после всего, что вы уже наплели? — Его речь не была такой внятной, но именно это он собирался сказать.
Если он и считал меня неподходящей компанией, это не помешало ему поплестись за мной.
— Мне нужно почиститься, — пробормотал он.
Значит, вино не до конца замутило ему разум. Пока. После какого-то предела ему уже будет на все наплевать.
Я отвел его в такое же убогое заведение несколькими кварталами оттуда дальше. Оно пользовалось большей популярностью — помимо нас, его почтили своим присутствием аж целых пять человек. Но атмосфера здесь царила та же — уныние, граничащее с отчаянием.
Здешняя хозяйка оказалась более расторопной. Хрупкая неряшливая старушка предстала перед нами прежде, чем мы переступили порог. Она состроила гримасу, увидев моего новоприобретенного друга.
— Мы бы хотели поесть, — сказал я. — Плюс пиво для меня и чай для моего приятеля. У вас есть место, где он мог бы привести себя в порядок? — Блеск серебра заглушил ее протесты.
— Следуйте за мной, — сказала она моему спутнику. А мне: — Займите вон тот столик.
— Конечно. Спасибо. — Я дождался, пока они удалятся, и только после этого подошел к двери и выглянул наружу. Мне ничего не почудилось. Бормотун действительно сел нам на хвост. Теперь он предавался своему любимому занятию, подпирая стену. Я предположил, что он беседует о погоде.
Если ему велели присмотреть за мной, он никуда не денется. Я могу расправиться с ним, когда угодно. Поэтому я уселся за указанный стол и стал ждать свое пиво. Перспектива знакомства со здешней кухней действовала на меня угнетающе.
Мой приятель выглядел ненамного опрятнее, когда вернулся, но пахло от него лучше.
— Ты неплохо выглядишь, — солгал я.
— Чушь. — Он упал на стул и сгорбился над столом. Старушка принесла чай и пиво. Он вцепился в свою кружку обеими руками и посмотрел на меня: — Так чего ты хочешь, приятель?
— Узнать что-нибудь о Смите и Смите.
— Особенно нечего рассказывать. Это не настоящие имена.
— Расскажи, что знаешь. Давно они снимают у вас комнату?
— Впервые появились две недели назад. С ними был какой-то старикашка. Заплатил за их постой, за комнату и стол, на месяц вперед. Холодный и скользкий тип. Глаза как у василиска. Вся ихняя троица не из Танфера.
Последнее замечание меня заинтересовало.
— Как ты догадался?
— По акценту, дружище. Больше похоже на Кроншт или на Сидербен, только не совсем. Такого я прежде не слыхал. Но, похоже, они откуда-то из тех краев. Улавливаешь, о чем я?
— Угу. — Я улавливал. Временами я действительно быстро соображаю. — Тот человек, который их привел. У него есть имя? Как он выглядит?
— Я сказал тебе, как он выглядит. Как ледник, дружище. Как душегуб. Один из Смитов называл его брат Джерси.
— Джерсе?
— Ага. Точно.
Ну-ну. Тот самый, который нанял Снежка и Дока. Монета из берлоги Смитов, может, еще ничего не доказывала, но рассказ пьянчужки подтвердил мои догадки.
— Не представляешь, как мне его разыскать? Это тот самый тип, который убил моего друга.
— Не-а. Он сказал, что зайдет, если Смитам придется остаться дольше чем на месяц.
— А как они? Не заметил чего-нибудь?
— Они и трех слов не сказали. Смотрят волком. Едят в своей комнате. Да и у себя-то почти не бывают. Все шляются где-то.
За едой — цыпленок и яблоки в тесте, которые оказались не так уж и плохи — я пытал его и так, и этак, но так ничего и не добился, пока не показал ему свою коллекцию.
Он взглянул на монеты:
— Точно. Такими брат Джерсе расплачивался за комнату. Я обратил внимание, потому что они почти все новенькие. Не часто увидишь такую кучу блестяшек за раз.
Это верно. Какой глупый ход — привлекать внимание подобным образом. Если, конечно, брат Джерсе не знал, что Смит и Смит исчезнут навсегда.
— Спасибо. — Я заплатил за еду.
— Помог я чем-нибудь?
— Немного. — Я дал ему за труды серебряную монетку в десятую марки. — Не трать все в одном месте.
Он заказал вина прежде, чем я дошел до двери.
Я брел по улице и думал, что придется мне подзубрить географию. Кроншт и Сидербен лежат где-то на западе и северо-западе. Неплохие карентийские города, только от моря далековато. Я же посуху никогда не путешествовал, поэтому о тамошних местах ничего не знал.
Еще я думал, что надо бы задать Джилл Крайт еще несколько вопросов. Она — в центре событий. И знает гораздо больше, чем делает вид.
Бормотун был на работе. Я не стал усложнять ему жизнь. Пусть прицепится, раз ему так хочется. Если, конечно, он не шел за моим пьяным приятелем. А может, это просто дурацкое совпадение. Меня в общем-то не волновало, следят за мной или нет.
24
За мной следили.
Пока я шел, дождь почти прекратился. Но когда я приблизился к Королевской Пробирной Палате, небеса разверзлись. Я ухмыльнулся и нырнул внутрь, предоставив Бормотуну наслаждаться погодой в одиночестве.
Принимая во внимание размеры королевства Карента и значение Танфера — крупнейшего города и главного торгового центра королевства, Пробирная Палата меня разочаровала. Здание без единого окна имело около девяти футов в ширину. В шести футах от входной двери комнату перегораживала конторка. За ней никого, не было. Стены украшали футляры с образцами всевозможных монет — и имеющих хождение, и вышедших из обращения. Два древних стула и множество пыли довершали картину.
