Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
– А как насчет джина, вермута или шерри в хрустальном кувшине?
Я снова покачал головой:
– Мне на глаза попались только лакричный и миндальный ликеры. И еще что-то похожее по цвету на гренадин и горькую настойку Гарнетта.
– Да, и никаких тебе длинногорлых сосудов, наполненных загадочными и грешными напитками, столь популярными в офицерских столовых. Судя по пятнам на вашем парадном мундире, армейские офицеры ведут разгульную жизнь.
– Мой дорогой Холмс, – возразил я, – этот мундир я сторговал у великого исследователя неведомых земель Артура Конолли[31] из Шестого Бенгальского полка легкой кавалерии. А пятна, о которых вы так пренебрежительно отозвались, оставлены превосходным шампанским!
– Вы придаете слишком большое значение моим словам, Уотсон. Скажите, а не приметили вы там какого-нибудь дьявольского зелья?
– Кроме яичного ликера, больше ничего. А что вы имеете в виду, Холмс? – насторожился я.
– Только одно: где есть конура, там есть собака, где держат поставец с крепким спиртным, там бывают полковые товарищи, и наоборот. – Он задумчиво посмотрел на меня: – А что вы думаете по поводу ее интереса к мюзик-холлу?
– Что думаю? – переспросил я. – Она не англичанка и может просто не знать, куда леди позволительно пойти, не нарушая приличий, а куда – нет.
– Мне трудно поверить, что это могло бы ее заинтересовать. Такого рода зрелища вряд ли прижились бы в Софии. Все эти пьяницы, долги, неурядицы, докучливые соседи, просроченная арендная плата и судебные приставы, тещи, мужья-подкаблучники и неверные жены. Это так пошло и примитивно.
Подъехал наш экипаж. Устроившись поудобнее, я спросил:
– А что это за дурацкая история с пари по поводу даты рождения Гладстона, которое мы якобы заключили?
– Маленькая хитрость. Просто мне требовался предлог, чтобы взять в руки справочник Келли и уточнить, каким изданием пользовался ее отец.
– И каким же?
– Тысяча восемьсот девяносто пятого года.
– Значит…
– Значит, руководствуясь этим справочником, и она, и ее отец могли полагать, что Бэррингтон жив.
– Так же как и посаженый отец.
– Совершенно верно.
– Так за кого же она вышла?
– По всей видимости, за мошенника. Один Бог знает, что за публика приезжает поохотиться в Маркет-Харборо – сотни хищных самцов и самок, стремящихся к наживе и выгоде.
– И откуда только берутся такие подлецы! – возмущенно воскликнул я, качая головой. – Я уже начинаю думать, что, если с этим субъектом и случилось что-нибудь неприятное, он явно заслуживает подобной участи. Предлагаю немедленно вернуться и разоблачить обман. Что вы на это скажете?
Холмс покачал головой:
– Терпение, Уотсон, вот что я скажу. Никому не понравятся бездоказательные обвинения. Это дело обещает оказаться одним из самых любопытных среди всех, что мы распутали. В нем гораздо больше интересных подробностей и ниточек, ведущих к разгадке, чем я думал вначале. Похоже, я уже немного приблизился к ней, хотя, возможно, и нет. Нередко свет, блеснувший в темноте, гаснет по мере приближения к нему. Когда я сравнил изображение капитана Бэррингтона на свадебной фотографии и на картине Сарджента, то обнаружил нечто очень странное. Полагаю, случай, к расследованию которого мы приступаем, может оказаться гораздо более запутанным, чем дело о Союзе рыжих.
Глава пятнадцатая,
в которой нам сообщают о страшной находке
Холмс уже собирался сесть вслед за мной в фаэтон, подъехавший к особняку Бэррингтонов, когда события получили новый, весьма неожиданный поворот. Мы услышали звук приближающихся быстрых шагов, громкие рыдания, всхлипывания и увидели незнакомую женщину. Не раздумывая ни минуты, я выпрыгнул из экипажа, столкнувшись с Холмсом и задев его локтем. Мой друг немедленно направился за незнакомкой.
Едва переступив порог дома, та сразу же заголосила:
– Мадам, мадам, нашли тело!
Миссис Бэррингтон, крайне встревоженная, выбежала из гостиной.
– Тело… – машинально повторила она. – Джентльмены, это моя экономка, – объяснила хозяйка, заметив нас. – Мы обучили ее английскому языку.
– Тело, мадам, – снова запричитала домоправительница.
– Где его обнаружили? – спросила миссис Бэррингтон.
– В лесу, на горе Витоша. Недалеко от оброка.
Несколько секунд миссис Бэррингтон, не говоря ни слова, пристально смотрела на экономку, принесшую ужасную весть.
– Тело опознали? – наконец осведомилась она. – Это мой муж?
– Нет, мадам, это не может быть капитан Бэррингтон.
– Почему же?
– Тело не мужское.
– Мальчика?
– И не мужчины, и не мальчика.
Мы все впились взглядами в экономку, мучительно ожидая ответа, потому что она никак не могла отдышаться.
– Она абсолютно голая. С нее сняли всю одежду!
Хозяйка дома открыла рот от удивления и, тяжело дыша, переспросила:
– Она?
– Да, мадам. Это тело женщины, причем молодой, немногим старше вас! Как она там оказалась и как погибла, до сих пор остается тайной. Но самое ужасное…
Экономка судорожно сглотнула, сделала глубокий вдох и закрыла уши руками, дрожа от страха, словно не хотела услышать то, что собиралась сказать.
– Что самое ужасное? – напустилась на нее миссис Бэррингтон. – Быстро говори!
– Углежоги видели целую стаю птиц, навлекающих несчастье, которые слетались как раз в ту часть леса. По слухам, убийство – работа недавно появившегося вампира. Старухи послали за мощами святого Иоанна Рыльского, чтобы изгнать злого духа, совершившего чудовищное злодеяние.
– Почему они считают, что это был вампир? – воскликнула хозяйка дома с дрожью в голосе.
Экономка согнула крючком средний и указательный пальцы и с силой ткнула ими себе в горло.
– Из ее тела выпита вся кровь. – В голосе женщины звучал такой ужас, что стало ясно: у нее окончательно сдали нервы. Тяжело дыша, она хватала ртом воздух. – Говорят, глаза убитой до сих пор светятся зловещим огнем. А еще…
– Что, что? Да говори же! – потребовала миссис Бэррингтон.
– Вампир остриг ее наголо, – ответила женщина хриплым голосом. – Как овцу.
Миссис Бэррингтон стала белой как полотно. Она словно окаменела, а через мгновение потеряла сознание.
Глава шестнадцатая,
в которой мы осматриваем жертву вампира
Флакон с нюхательной солью быстро привел в чувство миссис Бэррингтон. Она открыла глаза и умоляюще на меня посмотрела:
– Доктор Уотсон, вы врач. Прошу вас, ступайте с моей экономкой на гору Витоша. Потолкуйте с местными жителями. Может, эта женщина выжила. Уже несколько недель среди крестьян ходят разговоры о кровожадном вампире, который объявился в лесу на горе Витоша. Утверждают, что он пришел сюда с полуострова Истрия, но к этому следует относиться с разумным недоверием.
– Мадам, могу я узнать, что такое оброк? – спросил я.
– Святилище. Крестьяне проводят там религиозные церемонии, призывая на помощь своих святых покровителей, чтобы те изгнали из лесу злых духов. Древнее дерево, растущее в том месте, считается священным. Там, в расщелинах, поселились черный аист и летучие мыши. Но пожалуйста, поторопитесь, вдруг она еще жива!
Экономка удалилась, но быстро вернулась, уже готовая к походу в лес. На ней были плащ и боты с резинками по бокам. Следуя подсказке Холмса, я спешно нацарапал записку послу и попросил доставить ее нашего возницу. После этого мы отослали фаэтон и последовали за экономкой к конюшне. Навстречу нам выбежал младший конюх и вывел трех лошадей.
По дороге мы видели, как небольшие группы простоволосых женщин в фартуках толкутся в дверях домов. Испуганные местные жители указывали нам тропу, которая становилась все круче и круче.
Видневшаяся вдали гора Витоша, лиловая, как сутана епископа, выглядела зловещим грозовым облаком на золотом небе. Мы вступали в мир зыбких сущностей: тумана, призраков, истлевших саванов, паутины, дымки.
Я всем своим существом чувствовал животный ужас, предощущение надвигающегося кошмара. Нервы, не подводившие меня на поле битвы, трепетали.
Лошади нервно раздували ноздри, словно мощные кони Парфенона, но покорно несли нас вперед между мертвых ветвей, едва не смыкающихся и норовящих схватить за одежду. Мы углублялись все дальше и дальше в вековую чащобу, чье безмолвие нарушали лишь потрескивание разлагающейся древесины да конский храп.
Неожиданно кони вынесли нас на красивую зеленую прогалину.
Бывают зрелища, которые так глубоко врезаются в память, что оставляют в ней след, стираемый только смертью, ибо время над ними не властно. Промежуток в восемнадцать лет нисколько не ослабил впечатление.
Тело лежащей на спине мертвой женщины, казалось, произрастало из корней огромного черешчатого дуба. Как будто выточенная из алебастра фигура раскинула руки, подобные птичьим крыльям на взлете. Одежды нигде не было видно. Поза женщины придавала ей жутковатое сходство с корневищем горца, распространенного на Востоке растения, которое иногда напоминает человечка.
