Арнольд Беннет - «Великий Вавилон»

— Я и сам этого не знаю.

— Вы не знаете? О, ну если вам так угодно… Я ведь спросил только потому, что вы, как я думал, могли бы помочь мне выяснить, почему он без всякого приглашения явился ко мне на бал. Извините мою бестактность.

— Да нет же, мистер Леви, я и в самом деле не знаю. Он просто показался мне довольно подозрительной личностью, и я уволил его, так сказать, инстинктивно. Понимаете?

Мистер Леви ответил на вопрос вопросом:

— Если этот Жюль — такая известная личность, как мог он надеяться не быть узнанным на моем балу?

— Не могу вам сказать, — поспешно ответил Раксоль.

— Ну, я пошел, — заявил мистер Симпсон Леви. — До свидания, благодарю вас. Ведь вы, кажется, не имеете ничего общего с «кафрами»?

Раксоль с улыбкой покачал головой.

— Я так и думал, — произнес Леви. — Ну, а я никоим образом не связан с американскими железными дорогами, так что, полагаю, мы не встанем друг у друга на пути. Прощайте.

— Прощайте, — вежливо проговорил Раксоль, провожая посетителя к двери.

Уже взявшись за ручку двери, мистер Леви остановился и, глядя на Раксоля лукавым и пытливым взглядом, заметил:

— Что-то странное здесь творится в последнее время, да?

Несколько секунд оба пристально глядели друг на друга.

— Да, — согласился Раксоль. — А вы что-нибудь знаете?

— Не то чтобы… Но мне сдается, что мы могли бы друг другу пригодиться… Так мне кажется.

— Вернитесь-ка, мистер Леви, да присядьте снова. — Раксоль начинал чувствовать расположение к этому человеку за его несомненную прямоту. — Посмотрим, какую услугу мы можем оказать друг другу. Я считаю себя порядочным физиономистом, в особенности относительно финансистов, и вот что я вам скажу: если вы раскроете свои карты, то я сделаю то же самое.

— Согласен, — заявил мистер Леви. — Для начала я хотел бы прояснить, что связывает меня с вашей гостиницей. Я ожидал от некоего принца Евгения Познанского приглашения явиться сюда, и приглашение это не последовало. По-видимому, и сам принц Евгений вовсе не явился в Лондон. Ну, а я бы дал голову на отсечение, что он должен был оказаться здесь не позднее вчерашнего дня.

— Почему же вы так уверены в этом?

— Вопрос за вопрос, мистер Раксоль. Почему вы купили эту гостиницу? Несколько дней тому назад эта загадка сильно озадачила многих наших молодцов в Сити. Зачем вы купили «Великий Вавилон»? И какой будет с вашей стороны следующий ход?

— Никакого хода больше не будет, — чистосердечно ответил Раксоль, — а почему я купил «Великий Вавилон», я сейчас объясню вам, мне незачем держать это в секрете. Купил я его просто из каприза. — И Теодор Раксоль дал этому еврею, которого он начинал уважать, подробный отчет о своей сделке с Феликсом Вавилоном. — Полагаю, — присовокупил он, — вам будет несколько трудно понять мое настроение, вовлекшее меня в эту игру.

— Ничуть, — возразил мистер Леви. — Однажды я сам купил совершенно подобным образом электрический баркас на Темзе, и случилось так, что эта покупка оказалась самой выгодной, какую я когда-либо делал. Так, значит, вы владеете этой гостиницей вследствие простой случайности?

— Чистейшая случайность — просто из-за бифштекса и бутылки пива.

— Гм… — промычал мистер Леви, потирая тройной подбородок.

— Однако вернемся к принцу Евгению, — заключил Раксоль. — Я ожидал здесь его высочество. Королевские апартаменты были приготовлены для него. Он должен был приехать в тот самый день, когда умер молодой Диммок. Но он не приехал, и я не знаю, что его задержало, в газетах его имя мне не попадалось. Что у него за дела были в Лондоне — я также не знаю.

— Это я вам объясню: он должен был совершить заем.

— Государственный заем?

— Нет, частный.

— У кого?

— У меня, Симпсона Леви. Вы удивляетесь? Если бы вы подольше пожили в Лондоне, вы бы узнали, что я и есть то лицо, к которому должен был приехать принц. Вы, может быть, еще не знаете, что весь Зерогмортон-стрит зовет меня «придворным кредитором», ибо я помогаю совершать займы мелким, второстепенным европейским государям. Я — маклер, но настоящая моя профессия — устройство финансовых дел некоторых маленьких дворов Европы. Теперь должен сказать вам, что владетельный герцог Познанский для себя лично нуждался в миллионе, и этот миллион ему был необходим к известному сроку, и он знал, что если дело не будет улажено в определенное время, то ему нельзя будет получить деньги к этому сроку. Вот почему я и удивляюсь, что его до сих пор нет в Лондоне.

— А зачем ему нужен этот миллион?

— Долги! — лаконично ответил Симпсон Леви.

— Его собственные?

— Разумеется.

— Да ведь ему нет еще и тридцати лет?

— Ну так что же! Он не единственный из европейских принцев, которые успели наделать долгов за какие-нибудь двадцать лет. Принцу это так же легко, как проглотить тартинку!

— Почему же ему вдруг пришло на ум решение заплатить их?

— Потому что император и родители его невесты не дают согласия на брак, прежде чем он их не уплатит. И совершенно основательно! Он должен явиться перед ними свободным от долговых обязательств, или принцесса Анна Экштейн-Шварцбургская никогда не станет принцессой Познанской. До сих пор император не знает, какую сумму составляют долги принца. Если бы он знал!..

— Но разве императору не стало бы известно об этом предполагавшемся займе?

— По крайней мере не сразу. Дело можно было бы устроить… Примечаете? — Симпсон Леви рассмеялся. — Я и прежде не раз обделывал такие дела. После свадьбы все могло бы всплыть на поверхность. А ведь знаете, состояние-то у принцессы Анны довольно-таки порядочное! Ну, а теперь, мистер Раксоль, — прибавил он, резко меняя тон, — куда же, по-вашему, девался принц Евгений? Ведь, если он не появится сегодня же, он не получит своего миллиона. Сегодня — крайний срок. Завтра деньги получат другое назначение. Я не один участвую в деле, и друзья мои имеют право голоса в нем.

— Вы спрашиваете, куда, по моему мнению, исчез принц Евгений?

— Да, именно.

— Так вы думаете, что это исчезновение?

Симпсон Леви утвердительно кивнул:

— Разбирая все за и против, я прихожу к этому заключению. Случай с Диммоком весьма странен, поистине странен. Диммок был родственником Познанского дома с незаконной стороны. Примечаете? Об этом мало кому известно. Его приставили к принцу Ариберту и сделали секретарем последнего именно с целью оставить его в семейном кругу. Мать его была ирландка, все несчастье которой заключалось в ее красоте. Примечаете? (Мистер Симпсон Леви, пребывая в хорошем настроении, всегда употреблял это курьезное словечко). По моей догадке, смерть Диммока связана с исчезновением принца Евгения. Единственное, чего я не могу постичь, так это кому нужно было, чтобы принц Евгений исчез. Бедный маленький принц не имел ни единого врага в мире. Если его словили, как говорится, то зачем? Никому от этого ни тепло, ни холодно.

— Разве? — воскликнул Раксоль, которого будто внезапно озарило.

— Что вы хотите сказать?

— Я вот что думаю: предположим, что кто-нибудь из обедневших европейских принцев хотел бы жениться на принцессе Анне с ее состоянием. Разве этот принц не был бы заинтересован в том, чтобы заставить принца Евгения исчезнуть хотя бы на время?

Симпсон Леви с минуту напряженно думал.

— Мистер Теодор Раксоль, — сказал он наконец, — мне кажется, вы напали на след!

Глава XII

Рокко и номер сто одиннадцатый

В тот же день после полудня, — только что описанное свидание с мистером Леви произошло утром, — Раксоля осенила новая мысль, которая, по его собственному мнению, должна была бы раньше прийти ему в голову. Хотя разговор с мистером Симпсоном Леви был довольно продолжителен и они успели обменяться кое-какими соображениями и условиться относительно следующего свидания, но предположение, что Реджинальд Диммок поступил вероломно по отношению к своей семье — его раскаяние, вероятно, и послужило причиной его смерти, — это предположение они обошли вниманием. Разговор больше касался континентальной политики с целью выяснить, какие из королевских дворов могли быть заинтересованы во временном исчезновении принца Евгения. Когда же Раксоль, оставшись в одиночестве, стал размышлять о загадочной смерти Реджинальда Диммока, одно обстоятельство его особенно поразило, а именно: зачем Диммок и Жюль так старались выжить Неллу из номера сто одиннадцатого в ночь накануне этой смерти? В том, что они приложили к этому особое старание, что разбитое оконное стекло не было делом простого случая, Раксоль с самого начала был совершенно уверен, но значительность этого факта на первых порах не поразила его. Теперь же ему стало ясно, что с номером сто одиннадцатым связано нечто особенное и чрезвычайно важное. После завтрака он как бы невзначай отправился наверх, намереваясь осмотреть этот номер, но, так как последний оказался занят, миллионер смог взглянуть лишь на его дверь, впрочем, постоялец должен был выехать к вечеру. И, хоть Раксоль и сознавал, что через затворенную дверь не так уж много увидишь, он все-таки оглядел ее. Затем быстро спустился на этаж ниже и, проходя по коридору, внезапно остановился как вкопанный.