Арнольд Беннет - «Великий Вавилон»
— Реджинальд Диммок? Я думаю, что здесь причина в болезни сердца… Позвольте мне прислать вам еще шоколаду. Я уверен, что вы голодны.
— Я умру с голоду, но не притронусь к вашей пище.
— Прелестное создание! — прошептал Жюль, пожирая ее взглядом. — Ах, какая бы жена из вас вышла! — Он подошел к ней ближе. — Вы и я, мисс Раксоль, с вашей красотой и богатством и с моим умом — мы бы победили весь мир. Не много людей достойны вас, но я — один из них. Послушайте, выходите за меня замуж. Я — великий человек и стану еще более великим. Я вас обожаю. Выйдете за меня замуж — и я спасу вам жизнь. Все будет хорошо. Я начну сначала, прошлое канет в вечность!..
— Это что-то уж слишком внезапно, Жюль, — прервала его Нелла с презрением.
— Разве вы думали, что я таков, как все? — возразил он. — Я люблю вас!
— Допустим, — ответила она на его аргумент. — А что же станет с вашей теперешней женой?
— Моей женой?
— Да, мисс Спенсер, как она себя называет.
— Она сказала вам, что я ее муж?
— Да.
— Это неправда.
— Может быть. Но тем не менее я не собираюсь выходить за вас замуж.
Нелла, как статуя, стояла перед ним, дрожа от презрения. Он еще приблизился к ней.
— Ну, так хоть поцелуйте меня. Один только поцелуй, я не прошу о большем, один поцелуй этих уст — и вы свободны. Люди губили себя за поцелуй. И я погибну.
— Подлец! — воскликнула она.
— Подлец! Подлец, вы говорите? Ну, так я и буду подлецом, а вы поцелуете меня — не добром, так силой!
Он положил руку на плечо Неллы. Она с невольным криком отшатнулась от его горящих глаз, и в это же мгновение в нескольких шагах от них кто-то выпрыгнул из лодки. Один меткий удар в ухо свалил мистера Джексона с ног, и он без сознания упал на палубу…
Над ним с револьвером в руке стоял принц Ариберт Познанский. Для мистера Джексона это было, по всей вероятности, величайшим сюрпризом в жизни.
— Не тревожьтесь, — обратился принц Ариберт к Нелле, — мое присутствие здесь объясняется в высшей степени просто. Как только я покончу с этим молодцом, я все объясню вам.
Сначала Нелла не могла выговорить ни слова, потом, заметив револьвер в руках принца, воскликнула:
— Как? Да ведь это мой револьвер!
— Да, — сказал он, — и это я также объясню вам.
Рулевой на эту сцену не обратил ни малейшего внимания.
Глава XI
Придворный кредитор
— Мистер Симпсон Леви желает видеть вас, сэр.
Эти слова лакея, обращенные к Теодору Раксолю, вывели миллионера из задумчивости отнюдь не приятного свойства. Дело в том — на это следует обратить особенное внимание, — что владелец гостиницы «Великий Вавилон» был недоволен собой. Над его отелем витала какая-то тайна, и, при всей своей проницательности и знании жизни вообще, мистер Раксоль чувствовал себя неспособным разгадать эту тайну. Он подсмеивался над бесплодными стараниями полиции, но, положа руку на сердце, не мог не сознаться, что и его собственные усилия не более плодотворны. Кругом начались пересуды, так как публика каким-то образом узнала об исчезновении тела бедного Диммока, а Теодору Раксолю вовсе не хотелось, чтобы его безупречная гостиница стала предметом мрачных толков. Он злорадно усмехался при мысли о том, что заговорили бы в городе и какой переполох подняли бы воскресные газеты, если бы до них дошла весть о других происшествиях, до сих пор еще не ставших общественным достоянием: исчезновении мисс Спенсер, странных визитах Жюля и несостоявшемся приезде принца Евгения Познанского. Теодор Раксоль напрасно напрягал свой ум, он постоянно проводил частные дознания и истратил на них порядочную сумму денег, но не добился никаких результатов. Полиция уверяла его, будто нашла нить, но Раксоль говорил себе, что полиция только это и умеет, но ей редко удавалось достигнуть большего. Как бы то ни было, над его гостиницей, над его прекраснейшей, лучшей в своем роде новой игрушкой повисло облако, и хоть оно и не мешало процветанию дел гостиницы, но все же давило своей тяжестью. Может быть, вернее будет сказать, что Раксоля угнетало осознание невозможности разогнать это облако.
— Мистер Симпсон Леви желает вас видеть, сэр, — повторил лакей, не получив ответа.
— Я слышу, — сказал Раксоль. — Он желает видеть лично меня?
— Да, он спрашивал вас, сэр.
— Может быть, ему надо видеть Рокко насчет какого-нибудь тепи или чего-то в этом роде?
— Я спрошу его, сэр.
Слуга сделал движение к выходу.
— Стойте! — вдруг приказал Раксоль. — Попросите мистера Симпсона Леви пройти сюда.
Известный маклер «Кафрского кружка» вошел в комнату со скромным видом. Это был человек довольно приземистый и краснощекий, одетый подобно типичным представителям евреев-финансистов, со слишком толстой цепочкой и в жилете со слишком глубоким вырезом. В своих пухлых руках он держал трость с золотым набалдашником и совершенно новую шелковую шляпу — была пятница, а мистер Леви каждую пятницу, за исключением праздников, имел обыкновение покупать новую шляпу. Он тяжело дышал и сильно сопел носом, будто только что совершил какой-нибудь подвиг Геркулеса. На американского миллионера он взглянул с едва заметным смущением, и в то же время на лице его отразилось искреннее восхищение и добродушие.
— Мистер Раксоль, кажется… мистер Теодор Раксоль? Горжусь встречей с вами, сэр.
Таковы были первые слова мистера Симпсона Леви. По форме это было приветствие трубочиста низшего разряда, но тон его почему-то понравился Раксолю. «Вопреки ожиданиям, — подумал он, — передо мной стоит честный человек».
— Здравствуйте, — отрывисто проговорил миллионер. — Чему я обязан удовольствием видеть вас?
— Вы, должно быть, не располагаете свободным временем, — ответил Симпсон Леви. — Во всяком случае сам я очень занят, а потому без обиняков приступлю к делу, мистер Раксоль. Я человек простой и вовсе не претендую на то, чтобы казаться джентльменом, или на какие-либо подобные глупости. Я маклер, вот кто я такой, и мне все равно, кто как на это смотрит. На днях я давал бал в этой гостинице. Он обошелся мне в две с лишком тысячи фунтов, и, кстати сказать, я сегодня утром выдал чек для уплаты по вашему счету. Я не люблю балов, но иногда они бывают мне полезны, да и жена моя страстно их любит, вот мы и устраиваем их время от времени. Ну, относительно устройства бала я ни в чем не могу упрекнуть администрацию гостиницы, все было очень прилично, очень прилично, но я хотел бы знать вот что: зачем вам понадобилось посадить шпиона среди моих гостей?
— Шпиона? — воскликнул удивленный таким обвинением Раксоль.
— Да, — твердо проговорил мистер Симпсон Леви, обмахиваясь шляпой и глядя прямо в лицо Теодору Раксолю с выражением несправедливо обиженного человека. — Да, шпиона. Это не важно, я знаю, должно быть, вы считали себя вправе, как хозяин заведения, распоряжаться как вам вздумается по всем статьям, но я пришел заявить вам, что я протестую. Это дело принципа. Я не сержусь, но я стою за принцип.
— Дорогой мой мистер Леви, — возразил Раксоль, — уверяю вас, что, сдав золотой зал частному лицу и для частного приема, я бы никогда и не подумал сделать то, в чем вы меня обвиняете.
— Правда? — спросил мистер Леви.
— Ей-богу. — Раксоль улыбнулся.
— На моем балу присутствовал субъект, которого я не приглашал. У меня чудесная память на лица, и я в этом уверен. Многие спрашивали меня потом, зачем он был там. Кто-то сказал мне, что это один из ваших лакеев, но я этому не поверил. Я мало знаю о «Великом Вавилоне», и, признаюсь, эта гостиница не в моем вкусе, но я не думаю, чтобы вам понадобилось прислать вашего лакея наблюдать за моими гостями — если, конечно, он не был прислан, чтобы им прислуживать, а этот парень никому не прислуживал, хотя пил и ел весьма усердно.
— Может быть, мне удастся несколько прояснить эту тайну, — ответил Раксоль. — Мне уже известно, что на вашем балу присутствовал один неприглашенный человек.
— Как вы это узнали?
— Совершенно случайно, мистер Леви, не допытываясь. Это бывший лакей гостиницы — метрдотель Жюль. Вы, без сомнения, слышали о нем?
— Не слышал, — твердо заявил мистер Леви.
— А мне говорили, что Жюля знает всякий, но это, оказывается, не так. Ну, как бы то ни было, а в ночь, предшествовавшую вашему балу, я уволил Жюля и приказал ему никогда более не переступать порог «Великого Вавилона». Но вечером я его опять встретил здесь — не в золотом зале, а в самой гостинице. Я попросил его объяснить свое присутствие, и Жюль стал утверждать, что он ваш гость. Вот и все, что я знаю об этом деле, мистер Леви, и мне очень грустно, что вы сочли меня способным на такую низость, как подослать сыщика на ваш бал.
— Я совершенно удовлетворен, — сказал мистер Леви, немного помолчав. — Я хотел только объяснения и получил его. Некоторые мои коллеги в Сити говорили мне, что, идя напрямик, можно положиться на мистера Теодора Раксоля, и я рад, что их слова оказались правдой. Ну а что до этого молодца Жюля, то я сам наведу о нем справки. Можно узнать, за что вы его рассчитали?
