Джон Карр - Читатель предупрежден
– Так выглядит вся ситуация, – с глубоким удовлетворением подвел итог Мастерс. – И что вы на это скажете?
Сэр Генри потянул носом.
– Скажу то, что уже много раз говорил, – сварливо заметил он. – Не знаю, почему так происходит, но Мастерс всегда дает втянуть себя во всякие дьявольские дела, о которых даже я не слышал. Не хотят оставить вас в покое? Казалось бы, что рано или поздно ваши противники устанут выдумывать разного рода издевательства и начнут для разнообразия мучить кого-либо другого. Но нет. Это было бы слишком хорошо. Вы можете мне сказать, почему так происходит?
– Наверное, потому, что я легко впадаю в бешенство, – откровенно признался Мастерс, – точно так же, как и вы.
– Как я?
– Да, сэр.
– Как я, что вы этим хотите сказать? – вскипел Г.М., неожиданно поднимая голову. – Вы настолько безжалостны, что я, я изо всех людей на свете…
– Да, сэр. То есть, нет, сэр! Ничего подобного я не имел в виду.
– Я очень рад, – Г.М. успокоился и с большим достоинством стал чистить полы своего пиджака. – Весь мир полон ошибочными понятиями и драматическими недоразумениями. Возьмите, к примеру, меня. Разве меня ценят? Ха! Бьюсь об заклад, что нет!
Сандерс и инспектор вглядывались в него широко открытыми глазами. Это было какое-то новое настроение: не ворчание, разумеется, а мрачный тон, который, казалось, подчеркивает, что тело – это только недолговечная оболочка, которая рассыпается в прах, и жизнь человека – это только скучная дорога к смерти.
– Хм, ничего плохого не произошло?
– Смотря для кого.
– Я хотел сказать, сэр, что этот курс похудания, который вам прописали, не мог отразиться на вашем здоровье, или что-то в этом роде…
– Я произносил речь… – заявил шеф Департамента Военной разведки, мрачно рассматривая носки своих туфель. И неожиданно вскипел от злости. – Хотел оказать кое-кому услугу, я же член правительства, не так ли? Надо было помочь Скаффи. Именно Скаффи должен был выступать с речью на открытии новой ветки железной дороги где-то там, на севере. Но он схватил грипп, и не смог поехать, ну, и я пообещал сделать это за него. Успех был такой, что другим и не снилось, кроме… хм… небольшой неприятности на обратном пути. Там был специальный поезд, и оказалось, что машинист – мой старый приятель. И я поехал на локомотиве со старым Томом Портером. Черт возьми, а что они хотели, чтобы я сделал? Потом, по старой дружбе, я сказал ему: «Слушай, Том, подвинься. Дай мне повести эту штуку». А Том на это: «А ты знаешь как?» Я: «Разумеется, знаю». Вы оба должны признать, что у меня есть способности к технике, или, скажете, нет? Ну и Том на это ответил: «Ладно, только веди осторожно, как я».
Мастерс завороженно смотрел на него.
– Но вы же не разбили поезд, сэр?
– Разумеется, не разбил! – закричал Г.М. так, как будто именно это и было самым главным поводом для сожаления. – Я только сшиб какую-то дурацкую корову.
– Что вы сделали?
– Сшиб корову, – пояснил Г.М. – И потом меня сфотографировали, когда я ругался с фермером. Скаффи был в бешенстве, такова человеческая благодарность. Он заявил, что я уронил престиж людей, занимающих… хе… хе… высокое положение. И что я всегда так делаю, а это уже являлось наглой ложью. Последний раз я участвовал в такого рода празднестве три года назад в Портсмуте, когда спускали на воду новый тральщик. Разве моя была вина, что его спустили на воду слишком быстро и бутылка шампанского, вместо корабля, попала в голову бургомистра? Черт возьми, почему они всегда привязываются ко мне?
– Если это все, сэр… – успокаивающе начал Мастерс.
– Я вам скажу, в чем тут дело, – проворчал Г.М., наконец-то приступая к сути дела. – Вы можете в это не поверить, но до меня дошли слухи… какие-то дьявольские сплетни, что меня хотят впихнуть в Палату Лордов. Ведь они же не могут этого сделать? – обратился он к Мастерсу.
Старший инспектор слегка усмехнулся.
– Трудно сказать, сэр. Но я не очень хорошо понимаю, как они могут впихнуть вас в Палату Лордов только по той причине, что вы сшибли корову.
– Я совсем в этом не уверен, – тон Г.М. подчеркивал мрачные подозрения относительно «их» неограниченных возможностей. – Они постоянно внушают, какой я старый, закоренелый грешник. Попомните мои слова: они роют мне яму, и, если смогут воспользоваться каким-либо из моих проступков, сразу всунут меня в Палату Лордов. И, как будто всего этого мне мало, теперь новая история. Я приехал сюда после тяжелых трудов в надежде на спокойный отдых, а вы что мне суете? Новое убийство. Черт побери!
– Если мы уже говорим о смерти мистера Констебля…
– Я не хочу об этом говорить, – проворчал Г.М., сплетая руки на большом животе. – Не имею ни малейшего намерения это делать. Извинюсь перед хозяйкой и дам драпака. Но хорошо, что ты мне напомнил, сынок, где миссис Констебль, где все остальные?
Мастерс огляделся вокруг.
– Не имею понятия, сэр. Я пришел сюда прямо из комиссариата. Но доктор Сандерс вернулся раньше меня.
– Миссис Констебль, – в первый раз подал голос Сандерс, – лежит в постели в своей комнате наверху. Мисс Кин находится у нее. Чейз беседует на кухне с полицейским, который оставлен здесь на посту. А Пенник исчез.
Сэр Генри казался обеспокоенным.
– Видимо, хозяйка дома очень расстроена смертью мужа?
– Да. Она совершенно убита горем. Вики пришлось сидеть с ней вчерашнюю и нынешнюю ночь. Но теперь она чувствует себя немного лучше и обязательно захочет вас увидеть.
– Меня? Почему меня, черт возьми?
– Потому что считает, что Пенник аферист и одновременно безумный убийца и что только вы сможете его разоблачить. Она все знает о ваших знаменитых делах, это одна из ваших поклонниц. Она с нетерпением ждет этой встречи, больше почти ни о чем не говорит. Вы не можете ее разочаровать.
Сэр Генри подозрительно взглянул на Сандерса. Его быстрые глазки сосредоточились, он поправил очки и с внезапно проснувшимся интересом стал задавать вопросы:
– Это она говорит, что Пенник аферист? Но это немного странно, сынок. Ведь она сама нашла Пенника, клялась, что он обладает даром ясновидящего, защищала его от собственного мужа…
– Да.
– Откуда же эта внезапная смена точки зрения? Когда это произошло?
– Когда Пенник убил, вернее, когда он сказал, что убил Констебля. То есть, когда он объявил об этом.
– О?… А может быть, она думала, что эта заслуга принадлежит кому-то другому?
Сандерс развел руками.
– Она, по крайней мере, не утверждает, что ее подозрения обоснованны. Говорит только то, что чувствует. Она хочет каким-либо способом покарать Пенника. Поэтому и хочет, чтобы вы и Мастерс занялись этим делом и разоблачили его. Я слышу это уже в течение двух дней и не считаю, что это самая приятная вещь на свете.
Сэр Генри что-то пробурчал себе под нос. Через минуту тяжело повернул голову в сторону инспектора.
– Инспектор, – начал он, – вся эта история гораздо удивительнее, чем вы думаете.
– Она просто не может быть более удивительной! Вы вспомните, мы до сих пор не уверены, что произошло убийство…
– Ох, сынок! Разумеется, это было убийство.
– И тем не менее…
– Пенник говорит, что какой-то человек умрет около восьми часов. И этот человек действительно умирает, как по заказу. Бог мой! Неужели в вашем подозрительном мозгу, который не доверял бы собственной матери при наполнении бутылок молоком для малюток, не появился хотя бы проблеск интереса к этому странному стечению обстоятельств?
– Вам легко так говорить, сэр, – сопротивлялся Мастерс. – То же самое я слышал от доктора и в определенной степени согласен с этим. Но остается вопрос: каким образом умер Сэмюэль Констебль, если нет никаких следов?
Г.М. встал, засунул большие пальцы рук в карманы и тяжелым шагом стал прогуливаться туда и обратно по салону. Его толстый живот, украшенный большими золотыми часами на цепочке, гордо опережал его, как барабанщик, шествующий впереди армии. Если он и прошел курс похудания, результаты его были ничтожны.
– Ну хорошо, – буркнул он. – Мы можем это обсудить. Что совершенно не значит, что я этим займусь!
– Как хотите. Но, – воспользовался случаем Мастерс, – что вы думаете о нашем приятеле Пеннике?
Сэр Генри внезапно остановился.
– Нет, – решительно заявил он. – Я не собираюсь говорить, что я думаю об этом, если вообще что-то думаю. У меня слишком много забот. При одной мысли, что мне будет приказано вырядиться в тогу и дурацкую шляпу, у меня мороз идет по коже! Если это не сплетни, что эти стервятники нацелились на меня и ищут только предлога, чтобы засадить меня в Палату Лордов, что ж, сынок, я должен подумать, как их перехитрить! Ладно. Я выслушаю все, что касается дела Констебля, но сначала ты должен мне сказать, что ты об этом думаешь.
Старший инспектор кивнул головой.
– Совершенно правильно, сэр. Я только с самого начала хочу заметить, что я простой человек и не верю в чудеса. Кроме тех, что в Библии, они не в счет. Вместе с комиссаром Белчером мы внимательно изучили даже самые крошечные факты. Выводы: Герман Пенник не совершил этого преступления – если это вообще преступление – потому что у него не было никакой возможности. Это во-первых. Дальше следовало бы задуматься, кого еще мы можем полностью исключить на основании алиби? Кто еще не мог совершить этого преступления?
