Агата Кристи - Тайна семи будильников
— Смири свои кровожадные инстинкты и спокойно оставайся дома, — посоветовала Юла. — А я пойду поговорю с миссис Хоуэлл.
Миссис Хоуэлл была экономка, та самая достойная и вечно поскрипывающая дама, которая вселяла такой ужас в сердце леди Кут. Юла же нисколько не боялась миссис Хоуэлл, а та, помня леди Эйлин длинноногой озорной девчонкой, когда ее отец еще не получил титула, до сих пор величала ее не иначе как «мисс Юла».
— А теперь, душечка Хоуэлл, — предложила Юла, — давайте-ка выпьем по чашечке крепкого какао и вы расскажете мне, что у нас нового.
Без особого труда Юла собрала нужные ей сведения, мысленно отмечая наиболее интересные.
«Две новые служанки в буфетной — деревенские девушки, — похоже, здесь ничего примечательного нет. Новая третья горничная в доме — племянница старшей горничной. Тут тоже все, по-видимому, в порядке. Кажется, дражайшая Хоуэлл сильно запутала леди Кут. Это она умеет».
— Вот уж не думала, что доживу до того, что увижу, как в Чимнизе хозяйничают чужие, мисс Юла.
— Что поделаешь! Надо идти в ногу со временем, — ответила Юла. — Благодарите Бога, если при вас Чимниз не начнут сдавать по частям: «Прекрасные квартиры! Окрестности изобилуют интереснейшими маршрутами для прогулок!»
Миссис Хоуэлл содрогнулась, и по ее реакционно-аристократической спине пробежали мурашки.
— Я так и не видела сэра Освальда Кута, — заметила Юла.
— Сэр Освальд, несомненно, очень умный джентльмен, — сдержанно ответила миссис Хоуэлл.
Юла отметила, что сэр Освальд не пользовался любовью домашней прислуги.
— Конечно, за всем следил мистер Бейтмен, — продолжала экономка, — очень толковый джентльмен. Умеет все сделать как положено.
Юла подвела разговор к смерти Джеральда Уэйда. Миссис Хоуэлл сама горела нетерпением поговорить на эту тему и рассыпалась в сочувственных восклицаниях о бедном молодом джентльмене, но ничего нового Юла не выведала. Расставшись с миссис Хоуэлл, она спустилась вниз и вызвала Тредвелла.
— Тредвелл, когда уволился Альфред?
— Да с месяц назад, миледи.
— А почему он уволился?
— Он сам захотел, миледи. По-моему, он перебрался в Лондон. У меня к нему никаких претензий не было, никаких. Думаю, вы будете довольны новым лакеем. Его зовут Джон. Похоже, он знает свое дело и очень старается угодить.
— Откуда он взялся?
— У него прекрасные рекомендации, миледи. Последнее время служил у лорда Маунт-Вернона.
— Понятно, — сказала Юла задумчиво.
Она помнила, что лорд Маунт-Вернон сейчас как раз охотится в Восточной Африке.
— Как его фамилия, Тредвелл?
— Бауэр, миледи.
Тредвелл помолчал минуты две и, убедившись, что у Юлы больше нет вопросов, тихо вышел.
Сегодня, когда она вернулась домой, дверь ей открыл как раз Джон, и она внимательно, но так, чтобы он этого не заметил, оглядела его. Судя по всему, он был прекрасный слуга — вышколенный, с невозмутимым лицом. Разве что выправка у него была более армейская, чем обычно у лакеев, да еще ей показался немного странным его затылок.
Но все эти мелочи, решила Юла, вряд ли имеют отношение к делу. Нахмурившись, она смотрела на лежащий перед ней лист бумаги. В руках у нее был карандаш, и она машинально снова и снова писала на листе фамилию «Бауэр».
И вдруг ее осенило, она замерла, глядя на написанное. И снова вызвала Тредвелла.
— Тредвелл, как пишется фамилия «Бауэр»?
— Б-а-у-э-р, миледи.
— Значит, это не английская фамилия? Английская писалась бы «Б-о-у-э-р».
— По-моему, он родом из Швейцарии, миледи.
— А, ну тогда все, спасибо, Тредвелл.
Родом из Швейцарии? Да нет же! Он немец! Эта военная выправка, этот плоский затылок! И в Чимнизе он появился за две недели до смерти Джеральда Уэйда.
Юла вскочила со стула. Здесь она узнала все, что могла, надо двигаться дальше! Она отправилась искать отца.
— Я снова еду, — объявила она ему. — Решила навестить тетю Марсию.
— Навестить Марсию! — В голосе лорда Катерхема звучало откровенное удивление. — Бедное дитя! Как это ты позволила себя уговорить?
— На этот раз, представь, — сказала Юла, — я еду туда совершенно добровольно.
Лорд Катерхем смотрел на нее в изумлении. У него просто в голове не укладывалось, что кому-то может искренне захотеться предстать перед очами его грозной невестки. Марсия — маркиза Катерхем, вдова его покойного брата Генри — была весьма выдающейся личностью. Лорд Катерхем признавал, что она была прекрасной женой, и к тому же, если бы не она, Генри, по всей вероятности, не стал бы министром иностранных дел. С другой стороны, лорд Катерхем не мог не считать безвременную кончину Генри своего рода счастливым избавлением от ига супруги.
С его точки зрения, Юла опрометчиво собиралась сунуть голову в пасть льву.
— Надеюсь, я извлеку из этого пользу, — заявила Юла. — Все в порядке, отец, не беспокойся обо мне.
Лорд Катерхем вздохнул и поудобнее устроился в кресле. И снова погрузился в «Филд». Но не прошло и двух минут, как Юла опять заглянула в комнату.
— Извини, — сказала она, — но я хотела спросить у тебя еще об одном. Что такое сэр Освальд Кут?
— Я уже сказал тебе — паровой каток.
— Меня интересует не твое впечатление о нем. Откуда у него деньги? Брючные пуговицы, металлические кровати или что?
— А, ну понятно. Сталь. Сталь и железо. У него самые крупные в Англии сталелитейные заводы, так они, кажется, называются. Конечно, сейчас он уже сам ими не руководит. Для этого есть компания или несколько компаний. Он и меня сделал директором чего-то там. Работа прекрасная, как раз по мне — ничего делать не надо, только раза два в год ездить на одну из этих улиц, где много гостиниц, — не то Каннун-стрит, не то Ливерпуль-стрит, чтобы посидеть вместе со всеми за круглым столом, покрытым прекрасной, новехонькой промокательной бумагой. Кут или еще какой-нибудь умный малый произносит речь, сплошь состоящую из цифр, но, к счастью, ее можно не слушать. И после этого, скажу я тебе, часто подают превосходный ланч.
Юлу нисколько не интересовали ланчи лорда Катерхема, и она исчезла до того, как он закончил рассказ. По дороге в Лондон она старалась привести все услышанное к одному знаменателю.
Насколько она могла понять, сталь и благоденствие младенцев не имеют никакого отношения друг к другу. Значит, либо то, либо другое — липа. Скорее всего, второе. Поэтому миссис Макатту и венгерскую графиню можно сбросить со счетов. Они будут служить ширмой. Нет, похоже, гвоздем всего этого дела является непривлекательный герр Эберхард. Не похож он на тех, кого обычно приглашает Джордж Ломакс. Билл весьма уклончиво сказал, что герр Эберхард что-то там изобретает. А на приеме будут еще министр авиации и сэр Освальд Кут, то есть сталь. Так что все, кажется, увязывается. Рассуждать дальше смысла не было, и Юла, оставив эту тему, сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Катерхем.
Та жила в одном из самых фешенебельных кварталов Лондона, в большом мрачном особняке. В нем пахло сургучом, птичьим кормом и начавшими увядать цветами. Леди Катерхем была женщина крупная — крупная во всех отношениях. Не столько даже большая, сколько величественная. Она носила пенсне в золотой оправе. У нее был внушительный орлиный нос, а на верхней губе угадывался легкий намек на усики.
Леди Катерхем немного удивилась, увидев племянницу, но царственно подставила ей прохладную щеку, которую Юла покорно поцеловала.
— Вот уж не ожидала тебя, Эйлин. Приятный сюрприз, — сухо заметила леди Катерхем.
— Мы ведь только что вернулись, тетя Марсия.
— Я знаю. Как твой отец? Как всегда?
В тоне ее сквозило пренебрежение. Леди Катерхем была невысокого мнения об Элистере Эдварде Бренте, девятом маркизе Катерхеме. Она назвала бы его «недотепой», знай она это слово.
— Отец чувствует себя вполне хорошо. Он в Чимнизе.
— Естественно. Знаешь, Эйлин, я никогда не одобряла сдачу Чимниза внаем. Ведь Чимниз своего рода исторический памятник. Его нельзя опошлять.
— Представляю, как великолепно было в Чимнизе, когда там жил дядюшка Генри, — сказала Юла с тихим вздохом.
— Генри сознавал свою ответственность, — заметила вдова сэра Генри.
— Только подумать, какие там бывали люди, — воодушевленно продолжала Юла. — Все выдающиеся государственные деятели Европы.
Леди Катерхем вздохнула.
— Могу с уверенностью сказать, что там не раз вершилась история, — сказала она. — Если бы твой отец…
Она печально покачала головой.
— Политика утомляет отца, — ответила Юла, — а между тем, должна признаться, это самый увлекательный предмет для изучения. Особенно, когда знаешь о политических событиях изнутри. — Она выпалила это заявление, даже глазом не моргнув, хоть оно и находилось в вопиющем противоречии с ее взглядами.
