Чарльз Сноу - Смерть под парусом

— Вероятно, миссис Тафтс считает тебя еще и убийцей, — тихо произнес Уильям.

Впервые за этим столом кто-то упомянул об убийстве.

Тоня криво улыбнулась. Голос ее слегка дрожал.

— Скверная шутка, Уильям. Хотя в любом случае это сделал один из нас. Впрочем, не важно. Давайте петь. — Она встала из-за стола и хриплым голосом запела «Ты в моем сердце»[12].

Финбоу внимательно наблюдал за ней.

Я повернулся к Уильяму:

— Миссис Тафтс знает об убийстве?

— Конечно, — ответил он. — Биррел полчаса с ней беседовал.

— Я попросил Биррела любой ценой заставить ее молчать, — сказал Кристофер. — Думаю, у него получится. Похоже, миссис Тафтс им восхищается.

— Эти двое очень подружились, правда? — с напускной веселостью заметил Филипп. Его взгляд с тревогой следил за нервными движениями Тони. — Посчитаю своим долгом устроить их помолвку.

Тоня отвернулась от пианино и запустила пальцы в свои мягкие волосы.

— Устраиваешь помолвки? — Ее голос по-прежнему дрожал. — Я бы не доверила тебе устраивать собственную свадьбу.

Филипп откинул упавшую на глаза прядь.

— Предоставляю это тебе, — ответил он, и на этот раз улыбка у него получилась чуть веселее.

День тянулся медленно, все пребывали в раздражении. Никто не мог найти себе занятия, а долго сидеть на одном месте тоже не получалось.

После полудня Уильям почти все время провел в гостиной за чтением, но часто без всякой цели выходил к реке, а затем возвращался к книге. Кристофер лежал на диване с романом в руке, несколько раз выбрасывая недокуренные сигареты; дважды он приходил к Эвис, которая с несчастным видом сидела в своей комнате, и пытался вытащить ее на прогулку.

Дважды до меня доносился тихий голос Эвис:

— Нет, милый, я только расстрою тебя.

Филипп и Тоня предприняли отважную попытку порезвиться в саду, но Филипп несколько раз оставлял девушку, возвращаясь в дом, чтобы взять сигареты и перекинуться несколькими ничего не значащими фразами с остальными. Я сидел на веранде, призывая себя сохранять самообладание, которого мне явно недоставало.

— Не удивляйтесь моим разговорам, — шепнул Финбоу, с полчаса сидевший рядом со мной, и прошел в гостиную, намереваясь побеседовать с Уильямом и Кристофером.

Когда он вернулся на веранду, рядом со мной стоял Филипп, покинувший Тоню якобы для того, чтобы попросить у меня спичку.

— Привет, — сказал Финбоу. — Вы не посидите с нами пару минут?

— С удовольствием, — ответил Филипп. — Это довольно…

Он умолк Тоня лежала на берегу и водила ладонью по воде, потом с недовольным видом посмотрела, как Филипп уселся на стул между мной и Финбоу.

— Не волнуйтесь. — Финбоу повысил голос, чтобы девушка могла его слышать. — Скоро я вам его верну. Он сидит здесь с нами для того, чтобы почувствовать, насколько приятнее ему ваше общество.

Я видел, как губы Тони сложились в улыбку, затем девушка отвернулась.

— Ваша Тоня — очаровательная молодая женщина, — тихо сказал Финбоу.

— Да, — с жаром подхватил Филипп. — Я еще не встречал таких, как она. В ней больше жизни, чем в любом из моих знакомых. Думаю, именно поэтому я влюбился в нее с первого взгляда.

Меня немного удивило, что Филипп, неисправимо ленивый Филипп, был покорен откровенной «живостью». Наверное, отсутствие энергии в нем самом заставило его так высоко ценить это качество у Тони.

— В противном случае вы всю оставшуюся жизнь были бы недостойны поцелуя ни одной другой девушки, — улыбнулся Финбоу. — Кстати, а когда вы влюбились в нее? После первой встречи?

— С первого взгляда. Это случилось в Париже, — ответил Филипп, и лицо его разрумянилось от волнения. — Я пытался немного сочинять, но не мог найти нужных слов. Однажды вечером я отправился на вечеринку в студию на улицу Вожирар… Знаете, где это?

Губа Финбоу дрогнула.

— Знаю, — серьезно ответил он. — В мое время тоже был Париж.

— Там я впервые увидел Тоню, — продолжал Филипп. — И понял, что наконец влюбился.

— Наконец? — переспросил Финбоу.

— Мне исполнилось двадцать пять, а я еще ни разу не влюблялся, — объяснил Филипп. — Думал, что уже не суждено.

— Дожив до этих лет, обычно теряешь надежду, — согласился Финбоу.

Филипп с подозрением посмотрел на него, но продолжил рассказ:

— Она была во всем черном. Я не мог оторвать от нее глаз. И похоже, я ей тоже понравился. Через пару часов мы стояли у Люксембургского сада и признавались друг другу в любви.

— Удивительно быстро, — заметил Финбоу.

— После этого мы вместе провели в Париже восемь или девять недель. Чудесное время. Где мы только не побывали.

— Вы сочиняли? — поинтересовался Финбоу.

— Нет, — ответил Филипп. — Когда у меня появилась Тоня, на сочинительство просто не оставалось душевных сил. Да и в любом случае у меня плохо получалось. В сущности, я прекратил все попытки.

Он увлекся, радуясь возможности рассказать о Тоне, и к нему вернулась беззаботная леность, которая делала Филиппа дилетантом, каким он всегда был.

— Так, — пробормотал Финбоу.

Филипп рассмеялся:

— В конце концов, какое это имеет значение? Я провел два чудесных месяца в Париже, а потом привез Тоню в Англию, чтобы поплавать на яхте.

— Полагаю, — улыбнулся Финбоу, — вы хотели показать ее друзьям. Главное удовольствие от любви хорошенькой женщины — это зависть всех наших близких.

— Вы чересчур циничны. — Лицо Филиппа вдруг озарилось очаровательной улыбкой. — Но я действительно хотел показать ее остальным. Мы все были так близки. Естественно, мне хотелось познакомить Тоню с друзьями. Я написал Роджеру, попросил разрешения взять с собой невесту, и он ответил, что будет рад.

— И вы провели бы вместе три замечательные недели… — заключил Финбоу.

— Если бы ничего не случилось. Теперь придется ждать, пока все не прояснится. Если бы не случилось этого! Все было чудесно. Когда мы отправились в путь, я думал, что Тоня будет недовольна…

Лицо Финбоу едва заметно напряглось. Ничего не понимая, я тем не менее восхищался искусством, с которым он направлял эту на первый взгляд непринужденную беседу.

— Почему вы так думали? — спросил Финбоу. — Тоня понравилась вашим друзьям?

— Да, — задумчиво произнес Филипп. — Только она была какая-то сама не своя. Думаю, я не должен этого говорить, но Роджер был довольно бестактным человеком. А временами очень шумным. Тем, кто его не знает, трудно привыкнуть.

— Понимаю, — согласился я.

— Тоня его не знала, и ей не нравились шутки, которые Роджер отпускал на наш счет. Довольно грубые шутки, если хотите знать.

— Очень хорошо вас понимаю, — сказал Финбоу. — И не удивляюсь.

— Тоня была немного расстроена. А потом привыкла к нему, и мы были очень счастливы, — продолжил Филипп. — Бедный старина Роджер. Жаль, что его нет с нами. — Он увидел, что Тоня машет ему, и поспешно добавил: — Я должен вернуться к ней.

Филипп бегом пересек террасу и опустился на траву рядом с Тоней. Финбоу издал свое протяжное, заинтересованное «та-ак!».

— Желание большинства человеческих существ обсуждать свои любовные дела имеет лишь одно оправдание, — сказал он. — Позволяет собирать информацию, получить которую другим способом просто невозможно. Сделав комплимент возлюбленному собеседника, можно узнать от него все, что только пожелаешь. Особенно если применить незаслуженно забытый прием — отвлекающий вопрос.

Я не догадывался, какие сведения Финбоу почерпнул из разговора с Филиппом, но по его поведению понял, что беседа будет иметь серьезные последствия для расследования. Интересно, кого он подозревает? Тоню? Но почему? После пятиминутного молчания Финбоу наконец подал голос.

— Я собираюсь ненадолго присоединиться к Филиппу и Тоне.

— Не будет ли это бесцеремонным? — спросил я.

Совершенно очевидно, что им хотелось побыть вдвоем.

— Не сомневаюсь.

Финбоу улыбнулся и медленным шагом преодолел пятьдесят ярдов травы между верандой и берегом реки. Потом улегся рядом с молодыми людьми, и вскоре они уже смеялись какой-то его шутке. Тем временем мое внимание переключилось с Финбоу на Эвис, которую удалось наконец выманить из комнаты, — они с Кристофером прогуливались вдоль берега. Девушка выглядела бледной и печальной, и я с тревогой наблюдал за ее поблекшей элегантностью. Кристофер явно переживал за нее.

Филипп и Тоня громко рассмеялись в ответ на замечание Финбоу. Затем он встал и присоединился к Кристоферу и Эвис, которые стояли рядом и печально смотрели на воду. До меня донесся его голос.

— Я убеждал Филиппа и Тоню, что медовый месяц они должны провести на Балеарских островах.

— А, — равнодушно отозвался Кристофер.