Чарльз Сноу - Смерть под парусом

Из записок Биррела я не почерпнул практически ничего нового — если не считать того, что Эвис, Кристофер и Уильям знали о существовании револьвера. И удивился, почему Филипп и Тоня ничего о нем не слышали. Странно, что только они ничего не знали.

— А теперь позвольте мне подумать пять минут, — сказал Финбоу. — Я хочу соединить ваш рассказ с записями Биррела и разобраться в том, что получилось.

Я молча курил, прислушиваясь к шороху тростника и наблюдая за крошечными солнечными бликами, плясавшими на подернутой рябью воде. Мне очень хотелось наброситься на Финбоу с вопросами, но я заставил себя ждать, пока он обдумывал проблему.

Через несколько минут Финбоу улыбнулся и подал голос:

— Ну вот, Йен, я уже пришел к одному выводу.

— Какому? — взволнованно спросил я.

— Что вы не убивали Роджера.

— Фу! — вырвалось у меня.

— Пока еще я не могу это доказать, но обязательно докажу. Как только у меня будет подробная карта Норфолкских озер.

— Не стоит утруждать себя.

Я был раздражен.

Он усмехнулся:

— О, это может оказаться полезным — чтобы переубедить Алоиза Биррела, когда он захочет арестовать вас. Кстати, доказывая, что вы не могли совершить убийство, мы продвинемся к пониманию того, как это мог сделать кто-то другой.

— Хорошо, — буркнул я. Такая перспектива меня больше устраивала.

— Существует два главных недостатка государственной службы, — сказал Финбоу, устраиваясь поудобнее. — Во-первых, приобретаешь привычку все записывать. Во-вторых, у тебя под рукой всегда имеется бумага для записей. — Он достал из внутреннего кармана сложенные листы. — Предлагаю все записать.

Я подвинул шезлонг, чтобы видеть, что он записывает. Аккуратным мелким почерком Финбоу составил список нашей компании.

— Мне удобнее называть всех по именам, — пояснил он.

1. Доктор Роджер Миллз, 35 лет. Специалист с Харли-стрит.

2. Доктор Уильям Гарнетт, 26 лет. Занимается исследованиями в области медицины в специальном отделении Роджера.

3. Кристофер Таррант, 29 лет. Собирается занять административную должность в Малайе.

4. Филипп Уэйд, 25 лет. Украшает мир.

5. Эвис Лоринг, 23 года. Помолвлена с Кристофером; кузина Роджера.

6. Тоня Гилмор, 24 года (?). Помолвлена с Филиппом; чужая в компании.

7. Йен Кейпл, 63 года. Пенсионер.

— Это поможет мне все запомнить, — сказал Финбоу. — А теперь я намерен зафиксировать некоторые факты. Он написал:

а) Роджера убили 8 сентября 1931 г. Вне всяких сомнений, убийца — один из тех, кто находился на яхте.

— Разумеется, Уильям был абсолютно прав, когда утверждал это, — сказал Финбоу, взглянув на меня.

б) Тело было найдено в кокпите приблизительно в 9.25.

— Здесь показания остальных совпадают с вашими, — прокомментировал Финбоу. — Судя по запискам Биррела, Филипп надевал часы, когда услышал, что его зовет Эвис. Он запомнил время — 9.27.

в) Роджер управлял яхтой один. Поэтому судно не могло повернуть, когда он был мертв. То есть смерть могла наступить не раньше чем яхта прошла последний поворот перед прямым участком реки, где было обнаружено убийство.

— Этот вывод тоже позаимствован у Гарнетта, — признал Финбоу. — Хотя, полагаю, я и сам бы догадался.

Он внимательно посмотрел на свои записи.

— Однако вывод неверен. Убийца вполне мог остаться за рулем и провести яхту через один или два поворота после смерти Роджера. Это плохо, потому что время убийства очень важно. И не менее важно точное время, когда румпель был зажат между рукой и телом Роджера, а яхта пустилась в самостоятельное плавание.

— Это могло произойти только на прямом участке, — сказал я.

— Конечно. Последний поворот реки дает нам самое раннее время, когда тело оставили управлять яхтой. Факт неоспоримый. Уильям был немного неточен, — заметил Финбоу. — Хотя это мелкие придирки. Наша задача — найти прямой участок. Нужна карта Норфолкских озер.

На книжной полке в гостиной бунгало я обнаружил карту, и мы стали изучать интересующий нас участок реки Бьюр, который Финбоу быстро срисовал на лист бумаги.

— Вы стали на якорь здесь. — Финбоу карандашом сделал отметку на карте. Затем последовало очень длинное «та-а-ак». — Дело в том, что от стоянки яхты в направлении Солхауза тянулся прямой участок реки длиной три четверти мили.

— С какой скоростью могла плыть яхта под тем ветром, что был утром? — спросил он.

— Помню, бриз был приличный. Но я понятия не имею, какая могла быть скорость на воде.

— Я тоже, — признал Финбоу. — Однако успех в жизни зависит от двух вещей — только двух. Первое — знать, куда обратиться за тем, что тебе нужно, а второе — уметь получить это. — Он улыбнулся. — Я знаю, кто расскажет нам все о скорости движения под парусами. Бенсон. Как вам известно, он живет в Норидже. Бенсон знает все об озерах, яхтах и о том, как ими управлять. Пойду позвоню ему.

Финбоу вернулся через несколько минут.

— Бенсон говорит, что от двух с половиной до трех миль в час. Абсолютно уверен. Обычно ход у яхты плавный, независимо от тонкостей управления. Кроме того, он утверждает, что ветер сегодня постоянный.

Я произвел несложные вычисления.

— Значит, убийство могло произойти не раньше 9.07–9.10.

— Вы говорили, что, по мнению Уильяма, это должно было случиться после 9.15, — напомнил мне Финбоу.

— Он не знал, что прямой участок реки такой длинный, — возразил я и умолк; меня одолевали сомнения.

— Вы становитесь подозрительным, — заметил Финбоу. — Как бы то ни было, это оправдывает вас — все сообщили Биррелу, что вы пришли в маленькую каюту раньше 9.00 и покинули ее вместе с Эвис.

— Я всегда говорил, что не делал этого! — вспылил я.

Но Финбоу уже снова писал:

г) Временная диаграмма:

9.07 — самое раннее из возможных время убийства, чтобы бросить румпель (для верности скажем 9.05)

8.50. Йен окликает Роджера и слышит ответ.

8.55–9.00. Тоня и Йен входят в маленькую каюту.

9.05–9.10. Филипп и Уильям входят в каюту.

Уильям утверждает, что с 9.00 до 9.05 он пытался занять ванну позади койки Филиппа. Все время слышал голос Ф. Через две или три минуты вошел в каюту Ф. Ф. не возвращался.

9.12. Кристофер выходит из каюты.

9.15. Кристофер возвращается в каюту.

9.16. Эвис входит в каюту.

9.18. Тоня выходит из каюты.

9.22. Филипп выходит из каюты.

— Приблизительная схема, не так ли? — спросил Финбоу. — Составлена на основе вашего рассказа, а также того, что остальные сообщили Биррелу. Она не может быть точна до минуты, но общее представление дает.

— Уильям считал, что убийство не могло быть совершено раньше 9.15, — задумчиво произнес я. — В этом случае его можно исключить. Но на самом деле…

Меня охватило волнение.

— …на самом деле, — невозмутимо продолжил Финбоу, — подозревать можно любого, кроме вас.

— Любого? — удивился я.

— Любого, — подтвердил Финбоу. — Только что записанные факты не вызывают сомнений — я абсолютно уверен в пунктах а), б), в) и г). Есть еще два свидетельства, в которых у меня уверенности нет. Сформулируем их в виде вопросов. — Он записал еще одно предложение:

е) Какое значение имеют отпечатки пальцев Уильяма на румпеле?

Помолчав, Финбоу стал объяснять:

— Понимаете, вполне вероятно, что когда Роджера застрелили, румпель не остался в прежнем положении. То есть яхта могла сбиться с курса. И если бы убийца не вернул румпель на место, вы оказались бы на берегу. Но яхта не врезалась в берег, поэтому я полагаю, что румпель, по всей видимости, повернули. В таком случае либо убийца не оставил отпечатков, а отпечатки пальцев Уильяма появились позже, когда он управлял яхтой, либо Уильям оставил свои отпечатки дважды.

— Думаете, это мог сделать Уильям? — взволнованно спросил я.

— Кто угодно, за исключением вас, — невозмутимо ответил Финбоу. — Объяснения ждет еще один странный факт, — прибавил он и записал:

Почему исчезли судовой журнал и вымпел?

— Сомневаюсь, что это совпадение, — пояснил он. — Должно быть, их бросили за борт с какой-то целью. Но зачем? Ради всего святого, зачем? Думаю, мне удастся придумать причины исчезновения судового журнала. Например, в нем могли содержаться сведения, напрямую указывающие на подозреваемого.

— Да. Я уже говорил вам, что Роджер рассказывал, как он вчера повздорил с Уильямом из-за ленча.

— Интересно, почему больше никто не упомянул о ссоре, — сказал Финбоу. — Биррелу они ничего не рассказали. Наверное, считали пустяком. Возможно, судовой журнал содержал нечто более серьезное — для кого-то. Хотя маловероятно. Рассказ о путешествии друзей, вроде этого, обычно служит предлогом для хранителя журнала, чтобы продемонстрировать отвратительный стиль.