Пьер Сувестр - Ночной извозчик
— Именно так!
Бузий, по всей видимости, не сомневался в добрых намерениях Фандора.
— Конечно, я предложил бы вам место в моей коляске, — сказал он, указывая на ослика, — но я как раз еду со склада и полностью загружен.
— Со склада, Бузий? Чем же вы теперь занимаетесь?
— Я портной, к вашим услугам, — сказал Бузий, отвесив изысканный поклон. — Портной, виноторговец, скупщик железного лома, ювелир, уличный певец, непременный участник похоронных процессий и квартиросъемщик…
— Вы — квартиросъемщик, Бузий?
Бывший бродяга ответил, расплываясь в блаженной улыбке:
— А как же, а как же, господин Фандор, квартиросъемщик, не хуже всякого другого, не хуже вас, не хуже любого похоронного служителя или любого посла. Снимаю квартиру и оплачиваю в положенный срок. Пойдемте-ка, выпьем по стаканчику за ваш счет у меня в лавочке, это неподалеку, в двух шагах…
И вот уже полчаса как Фандор с Бузием вели беседу, сидя в удивительнейшем каретном сарае, превращенном стараниями Бузия в магазин; сарай этот находился на улице Лагарп, в одном из самых темных и грязных ее уголков, в двух шагах от комиссариата полиции, что очень льстило Бузию, ибо он почитал подобное соседство своего рода свидетельством его благонадежности.
Бузий оказал Фандору торжественный прием в своем жилища и с важностью сообщил ему о назначении каждого из четырех углов:
— В северном крыле у меня мебель, в южном — одежда, в западном — розничный товар, в восточном — все остальное. Я ведь торгую всяческим товаром, господин Фандор, и как только у меня заведутся лишние четыре су, я закажу вывеску, а текст к ней у меня уже готов: «У нас можно все найти, все купить и все продать!»
Фандора забавлял этот человечек, сияющий удовлетворенным тщеславием. Он поздравил Бузия, а тот отыскал в углу каморки парочку стаканов, вымыл их, на глазах у журналиста, под краном, торчавшим прямо из-под земляного пола, и вот журналист уже чокался с бывшим бродягой.
— За ваши успехи в торговле, господин Бузий.
— За ваши успехи в любви, господин Фандор!
И Бузий без устали рассказывал о том, как ему посчастливилось так ладно устроить свою жизнь.
— Помните старые времена, господин Фандор? И старых друзей — Бедо, Полэ, мамашу Тулуш — она вроде бы была ко мне неравнодушна, — и Лупара, и Автобуса, и долговязую Эрнестину?
— Да, конечно, всех я помню, Бузий; а что с ними сталось?
— Все теперь переселились в новые места…
— Какие-такие новые места? Что это значит?
— Это значит, что они строят дачные поселки…
— А где же?
— А в Новой Каледонии!
Судьба старых друзей, видимо, необычайно потешала Бузия, так как он хохотал во весь голос, растянув рот до ушей.
Фандор тоже смеялся, заразившись веселостью старого бродяги.
К тому же Фандор был рад неожиданной встрече с Бузием. Поговорить с ним было очень любопытно и даже полезно, — ведь Бузий в свое время знал всех членов шайки Фантомаса.
И Фандор принялся его расспрашивать.
— Ну, а Фонарь с Глазком, что они поделывают?
Услышав эти имена, Бузий помрачнел.
— Ну, эти-то, — сказал он, — они от меня теперь нос воротят.
— Что это значит, Бузий?
— А вот что, господин Фандор, не по-хорошему они поступают. Ну, скажем, вы заработали пятнадцать миллионов франков, господин Фандор — приятно вам будет, если ваши старые друзья вам даже кланяться перестанут? И все из зависти!
— Нет, конечно, только я не понимаю…
— А вот сейчас поймете, господин Фандор. Представьте себе, что Фонарь, Глазок и Пантера завистью исходят с того, что я завел торговлю. — И с трагическим жестом добавил, взмахнув рукой. — А ведь я-то, ей-богу, нисколько не загордился, я же знаю, как оно бывает — сегодня ты богат, а завтра в долгах… да мне наплевать… в общем-то, я их почти не встречаю. А дела у них, похоже, идут неплохо, прижились они, как говорится, на Монмартре, особнячок у них там есть — бывший амбар…
Потом Бузий и Фандор заговорили о делах. Фандору вдруг пришло в голову, что неплохо было бы порасспросить собеседника, и мысль эта ему понравилась.
— Бузий, — сказал он, — вам случается бывать на набережных?
Бузий не очень-то жаловал расспросы и поэтому слова Фандора его смутили.
— Случается, не случается, — уклончиво сказал он. — Скупаю-то одежду, где придется, опять же и продаю, где придется. А к чему вы это спросили, господин Фандор?
Фандор хорошо знал собеседника и ответил без колебаний:
— Чтобы дать вам заработать двадцать су, Бузий; ну как, идет?
— Ну, если только не в ущерб моей чести…
Фандор тут же рассеял его сомнения.
— Да нет, дружище, — сказал он, не беспокойтесь, мне просто нужно проверить кое-какие сведения. Слушайте, Бузий, это между нами, вы в последнее время не замечали чего-нибудь необычного на берегах Сены?
Бузий с первых слов догадался, о чем речь.
— Черт возьми, — сказал он, — это вы про огоньки?
— Именно… Вы их видели, Бузий?
— Вот как вас сейчас вижу.
— И вы знаете, что это такое?
Бузий снял свой головной убор и положил его на колени Фандору, сидевшему на груде старой мебели.
— Господин Фандор, — заявил он, — у меня на этот счет шевелятся разные домыслы, только, видите ли, я сам собираюсь податься в журналисты и поэтому не хотел бы делиться с вами моими сведениями… разве только вы у меня их купите — тогда, разумеется…
— За сколько, Бузий?
— Десять су за штуку, господин Фандор, все равно, что даром.
— По рукам, Бузий, говорите.
— Так что, собственно, вы хотите знать, господин Фандор?
— Бузий, вот вам пятьдесят сантимов — скажите прежде всего, что там все люди видят?
Бузий ловко поймал серебряную монету, которую Фандор бросил в треуголку.
— Ну, — начал он, — когда видишь огонек, значит, вот что видишь: огонек.
— Ясно, но какой он из себя?
— Огонек — он и есть, господин Фандор, в точности — огонек.
— Яснее, Бузий, черт побери… за мои десять су я ничего не получил.
— Так вот, скажу вам яснее, господин Фандор, хотя за эту цену, по правде говоря, вот и все, что я могу сказать: огонек этот — как бы световое пятно, шляется оно по Сене туда-сюда, мигает, то появится, то исчезнет, то здесь, то там, то поближе, то подальше, без причины-повода, и увидишь его как с моста, так и из-под моста, то с одного берега, то с другого…
Фандор засмеялся против воли.
— Гм! Все очень туманно, — сказал он. — Огонек этот появляется на поверхности воды или под водой?
— Чтобы это узнать, господин Фандор, с вас еще десять су.
— Вот они, Бузий, говорите же.
— Так вот, месье, сознаюсь вам прямо, что никто ничего толком не знает, а кто скажет, что знает, тот соврет и насчет того, над водой или под водой, так что, слово Бузия, ничего неизвестно.
Фандор встал, притворясь рассерженным на этот бессмысленный ответ.
— Бузий, — заявил он, — вы смеетесь надо мной, вы у меня выудили двадцать су и ничего не сказали: так ведет себя или хороший журналист, или нечестный коммерсант. Держу пари, вы этих огоньков сами-то никогда не видели!
— Это я-то не видел, господин Фандор, это я-то? Да вот не далее как четыре дня назад, в одиннадцать часов вечера, я их видел у острова Ситэ, а в полночь, как раз когда закурил трубку, я опять их видел с моста Дэз-Ар!
— И вам не приходила в голову мысль, Бузий, что это такое?
Бузий с самым благодушным видом ответил:
— Мысли-то у меня возникали, господин Фандор, только они кой-чего стоят, каждая из них…
— Вот десять су, Бузий.
— Ну, господин Фандор, есть у меня мыслишка, что это вроде призраки.
— Нет, Бузий, нет, не болтайте о призраках — еще что-нибудь?
— Тогда с вас еще десять су, господин Фандор.
— Нет, Бузий, ни за что, вы просто потешаетесь надо мной. Договоримся так: пятьдесят су и выкладывайте все, как есть.
Бузий нерешительно спросил:
— Вперед заплатите?
— Вот вам один франк и пятьдесят сантимов. Бузий, будете наконец говорить?
Бузий сунул деньги в карман и решился:
— Ну, раз договорились, я вам чистую правду выложу обо всем, что передумал. Я ведь во всех этих темных делах разбираюсь… Так вот, клянусь чревом пресвятой Девы, что в этой истории я вовсе ничего не понимаю. Вы меня спрашиваете, что за огни, и я тоже сам себя спрашиваю. Черт их побери совсем! Блуждающие огни? Нет! Светящиеся рыбки? Опять же нет! Может, скажете, рыбачит кто с сетью или с фонарем? Так лодки-то не видать. Слушайте, господин Фандор, дайте мне еще десять су, а я вам подам хорошую мысль.
— Ни за что, Бузий, это уж слишком.
— Ну, тогда четыре су, господин Фандор, в последний раз.
— Четыре су? Слишком многого хотите, Бузий.
— Ну, скажем, два су, вы же не такой жмот, господин Фандор, чтобы пожалеть два су.
