Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
Цыганский оркестр из пяти музыкантов заиграл государственный гимн Болгарии, а затем первые шесть тактов британского «Боже, храни королеву» – в честь родины Холмса.
Принц произнес короткую, но яркую речь, в которой вспомнил о своей покойной жене, а также упомянул, что все пожертвования, собранные этим вечером, пойдут на школу для слепых, основанную его супругой.
Оркестр грянул польку, и пять Шерлоков Холмсов, резво взбежав по лесенке на сцену, выстроились в шеренгу. У каждого в руке был номер от I до V. Участник с моноклем под номером III встал по одну сторону от моего друга, а усатый господин с номером V – по другую. Последний, сопя, выпускал клубы табачного дыма из чудесной пенковой трубки с резной чашкой в виде черепа. Все конкурсанты должны были общаться с публикой только на английском, языке Холмса.
Под номером I выступал коротышка из Пловдива в широком тренче и с огромной, дающей десятикратное увеличение лупой в хромированной оправе. Он спрыгнул со сцены и устремился к столикам. Пристально вглядываясь в сидящих за ними гостей, он бормотал без остановки: «Боже мой! Вот те на! Гм! Привет!» При этом его левый глаз, гротескно искаженный увеличительным стеклом, принял зловещий, угрожающий вид. Послышались вежливые аплодисменты, но голосов этот участник получил самую малость.
Следующий конкурсант, из Созополя, с персидским орденом, в подражание американскому актеру Уильяму Джиллетту, сыгравшему Холмса на театральной сцене, облачился в длинную серую накидку с пелериной. Выкатив из-за занавеса так называемый пенни-фартинг – велосипед с огромным передним и маленьким задним колесами и рулем, по форме напоминающим усы, он неуверенно прокатился между столиками, чем стяжал жидкие хлопки и всего один голос.
Номер третий, низенький, плотный, сужающийся книзу, как яблоко сорта «пепин-рибстон», вставив монокль в глазную впадину, а затем убрав, помахал им профессорским жестом и объявил, комично растягивая слова: «Меня зовут Шерлок Холмс. Применив мой дедуктивный метод, вы поймете, что все остальные не более чем самозванцы, которых должна немедленно арестовать доблестная болгарская полиция».
Мы с сэром Пендерелом вскочили со своих мест и начали громко аплодировать, выражая тем самым свой восторг. Несмотря на это, конкурсанту достались только два наших голоса.
Настоящий Шерлок Холмс, выступавший под номером IV, сделал шаг вперед. Его взметнувшийся вверх охотничий хлыст со свистом рассек воздух тем самым манером, который когда-то заставил выронить пистолет Джона Клея, придумавшего Союз рыжих, и прогнал индийскую гадюку, пресловутую «пеструю ленту».
Засим последовал захватывающий рассказ о том, как, расследуя дело о собаке Баскервилей, мой друг, словно собака-ищейка, взял след, сумев при помощи дедукции верно истолковать любопытное наблюдение дворецкого Бэрримора. Тот показал на дознании, что его хозяин, отправившийся вечером на прогулку, сначала, судя по следам, шел обычным шагом, а завернув назад от калитки к дому, как будто двигался на цыпочках. Холмс же сделал вывод, что покойный сэр Чарльз не шел, а бежал сломя голову, пока сердце его не разорвалось.
Это был tour de force[28]. Но ни увлекательный рассказ, ни высокий рост и выдающаяся вперед квадратная челюсть, знакомая всем по иллюстрациям Сидни Пейджета в журнале «Стрэнд», не принесли настоящему гению дедукции ни одного голоса.
Участник под номером V из Софии был встречен шквалом аплодисментов. В отличие от конкурсантов в дирстокере, он надел соломенную шляпу с невысокой тульей и плоскими полями, которую ввел в моду австрийский тенор Жирарди, и головной убор этот залихватски сидел у него на макушке.
Изъясняясь на чистейшем английском, он принял эстафету от моего друга и вспомнил еще один пример использования дедукции – дело о жеребце по кличке Серебряный.
Он поведал о том, как мы с Холмсом отправились в Кингс-Пайленд, в Дартмур, по приглашению незадачливого инспектора Грегори. Накануне ответственных скачек из конюшни, охраняемой сторожевым псом, пропал породистый скакун. Двое конюхов, спавших на чердаке, не слышали собачьего лая.
Конкурсант процитировал слово в слово диалог между Холмсом и инспектором Скотленд-Ярда, когда на вопрос последнего: «Есть еще какие-то моменты, на которые вы посоветовали бы мне обратить внимание?» – детектив-консультант ответил: «Странное поведение собаки в ночь преступления». «Собаки? – удивился инспектор. – Но она никак себя не вела!»
И тут публика хором подхватила: «Это-то и странно».
Удача явно была на стороне пятого номера. Он сделал шаг вперед и низко поклонился. Впервые настоящий Холмс, никому не уступавший пальму первенства, проиграл на своем поле какому-то самозванцу.
Принц крикнул победителю:
– Пожалуйста, представьтесь и заберите приз!
Номер пятый снял канотье и бросил его в ликующую толпу. Аплодисменты усилились, а одобрительные возгласы перешли в громкий хохот, когда он отклеил блестящие усы и все увидели, что это некто иной, как военный министр Константин Калчев, насмешливо улыбающийся зрителям.
Проворно выхватив из руки моего друга охотничий хлыст, он, к ужасу гостей, незнакомых с делом шести Наполеонов, приемом, принятым в canne de combat[29], с силой опустил тяжелую рукоять на голову гипсового императора, разбив его на части. Когда же он отыскал среди обломков черную жемчужину и предъявил ее зрителям, все открыли рты от удивления.
– О Боже, – прошептал я, обращаясь к сэру Пендерелу. – Если не ошибаюсь, это самый известный перл во всем мире. Эта черная таитянская жемчужина когда-то принадлежала Родриго Борджиа, папе Александру Шестому. Говорят, она приносит смерть своему хозяину.
Все приступили к праздничному ужину в честь Шерлоков Холмсов. Цыганский оркестр с воодушевлением заиграл балладу «Ростбиф Старой Англии». Между столиками забегали официанты в белых ливреях и белых же перчатках. На сцене маленькая индийская танцовщица Дурга сменила Яннеса-оккультиста.
Нам как раз подали шкембе-чорбу – острую похлебку из рубца, обильно приправленную чесноком, уксусом и жгучим красным перцем, когда к нашему столику подошел курьер и стал что-то нашептывать сэру Пендерелу на ухо.
В свою очередь британский посол наклонился к нам и прошептал:
– Мистер Холмс, срочно нужна ваша помощь. Пропал живущий здесь капитан Бэррингтон. Он женат на красивой болгарке. Вчера он уехал из дому верхом по какому-то загадочному делу, предупредив, что вернется на рассвете, но до сих пор не возвратился. Не навестите ли вы с доктором миссис Бэррингтон? Боюсь, как бы с капитаном не приключилось беды. Бэррингтоны – мои давние и добрые друзья.
Холмс кивнул, выражая согласие, и попросил:
– Не могли бы вы рассказать все, что знаете о капитане Бэррингтоне?
– Он живет здесь уже около двух лет, тихо и уединенно. Он невысок, строен, можно сказать, с осиной талией. А пышными усами сходен с принцем. В седле держится как парфянин. И мне трудно поверить в то, что он мог упасть с лошади.
Глава четырнадцатая,
в которой повествуется о странном исчезновении капитана Бэррингтона
На следующее утро британское посольство прислало за нами фаэтон на огромных колесах. Капитан Бэррингтон так и не вернулся. Нас доставили к прекрасному особняку недалеко от Епископского дворца. Горничная забрала наши визитные карточки и удалилась. Через некоторое время она появилась снова и проводила нас в восхитительную гостиную, меблированную в английском стиле.
Миссис Бэррингтон поднялась при нашем появлении. Приблизившись к ней, мы ощутили легкий аромат английской лаванды. Перед нами была стройная хрупкая женщина с изящными ножками и маленькими ручками. Способная к языкам не меньше принца-регента, она говорила на чистейшем певучем английском. Глаза ее, большие и прозрачные, оттенка аквамарина, что нехарактерно для болгарок, смотрели на нас пристально. Туалет ее был скромным: простого кроя юбка, явно от хорошего портного, и белая муслиновая блузка с высоким стоячим воротником на китовом усе. Волосы она причесывала по последней моде, сворачивая их валиком на затылке и высоко взбивая надо лбом, а-ля Помпадур.
Нас усадили на диван. Сама же хозяйка расположилась в кресле напротив.
Знакомая горничная, которая встретила нас при входе, внесла поднос с хрустальными бокалами. В каждый из них была налита вода. К бокалу прилагалась ложка с длинной ручкой.
– Вы обязательно должны попробовать местную диковинку, – сказала миссис Бэррингтон, – мастику. Ее готовят из смолы мастикового дерева, которое произрастает главным образом на острове Хиос в Эгейском море. У нас говорят, что она делает беседу непринужденней.
Следуя наставлениям хозяйки, мы опустили ложки в белую пасту и запили ее водой. Я показал на фотографию кабинетного формата, которую миссис Бэррингтон держала на коленях, и спросил:
