Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)
– Продолжайте, – самым сердечным тоном произнес мистер Эмберли. – Придерживайтесь своей линии, вреда от этого никому.
Полковник обменялся рукопожатием с сэром Хамфри и надменно бросил Фрэнку через плечо:
– Можете не сомневаться, результатов мы добьемся.
– Что ж, и это тоже возможно. – Мистер Эмберли протянул Уотсону руку. – До свидания. И еще – на вашем месте я бы так не беспокоился, полковник. Дело проще некуда.
Сэр Хамфри убедился, что незваный гость покинул наконец его дом, и вышел на середину гостиной.
– Вот что, Фрэнк. Каждому, кто хорошо тебя знает, очевидно: ты располагаешь фактами, которыми не хочешь делиться с нашим другом Уотсоном, – суровым тоном заметил он.
– Да, фактов полным-полно.
– А известно ли тебе, – сердито продолжил сэр Хамфри, – что долг каждого честного гражданина…
– Известно, сэр, – не слишком вежливо перебил его Фрэнк. – Но я собираюсь сам разобраться с этой маленькой проблемой. Дело в том, дорогой дядя, что вам просто не доводилось работать с господами Уотсоном, Фрейзером и всей их честной компанией. Так что уж лучше предоставьте мне решать, как тут правильно поступить.
– Именно это и собирался сделать, – с достоинством произнес сэр Хамфри. – Потому как у меня нет ни малейшего желания вмешиваться в подобного рода сомнительные делишки.
Глава шестая
Фелисити единолично и безраздельно завладела гамаком на весь день. Эмберли удалось преодолеть сковавшую его леность, в которой она упрекала кузена, причем настолько успешно, что сразу после ухода начальника полиции Фрэнк сел в свой «бентли». Леди Мэттьюз попыталась его удержать словами Beignets de sole[8]. Но даже гастрономическая приманка не помогла соблазнить племянника, и он не остался на ленч. Ленч в Грейторне – церемония долгая, а даже в быстрой машине до города добираться больше часа.
Он приехал в Лондон около двух и сразу же отправился в Темпл, к себе на квартиру. Там оставался его слуга, Питерсон, не выразивший при виде хозяина ни малейшего удивления. Дома Фрэнк пробыл недолго, всего минут тридцать, и среди прочих дел выкроил время даже на скорую руку приготовленный ленч.
Затем он снова сел в машину и поехал в редакцию «Таймс», где весьма плодотворно провел целый час за довольно занудным занятием – просмотром подшивок из старых номеров. Исследования перенесли его в прошлое на несколько лет, и он несколько раз клял женщин за неточность в том, что касается дат. И все же в конце концов Фрэнк нашел нужную ему информацию и прямо из «Таймс» поехал на почту. Там он написал длинную телеграмму и отправил ее.
Последним в этой цепи стал визит в частное сыскное агентство. Впрочем, времени он там провел совсем немного, и уже в половине пятого его «бентли» мчался на юг.
На сей раз Эмберли успешно воспользовался инструкциями Фелисити и уже в половине шестого прибыл в Грейторн.
Он застал свою кузину и Кокрейна за чаем в библиотеке, а затем узнал, что Энтони уже заезжал за ним чуть раньше, днем, хотел пригласить сыграть в гольф. Не найдя его, уговорил сыграть Фелисити. Они только что вернулись с поля для гольфа.
Фелисити позвонила служанке, велела принести третью чашку с блюдцем и налила Эмберли чая. Выяснилось, что Джоан страдает от сильнейшего приступа мигрени и сразу после ленча улеглась в постель, бросив своего жениха на произвол судьбы.
Фрэнк выразил ему сочувствие, на что Кокрейн мрачно ответил:
– Заметь, я ее ни в чем не виню. Это братец Бэзил постарался. Все утро провел в придирках, винил всех и каждого в грехах и промахах за последние полгода. О, он просто в расчудесном настроении, лучше не бывает, можешь мне поверить!
– Что это на него нашло?
Кокрейн жестом попросил подлить ему чая.
– Видно, ему подкинули целую охапку плохих новостей. Ведь до этого момента все шло прекрасно. И наш Бэзил был радостен и весел, пребывал в самом добром расположении духа. Представляешь, даже съел на завтрак яичницу, что лично меня совершенно поразило, поскольку он пил шампанское до четырех утра.
– А кто принес эти плохие новости?
– Одноглазый мужчина на деревянной ноге! – выпалил Кокрейн. – Походил на морского волка, и было в нем нечто зловещее, это точно. Мы слышали, как он постукивал своим обрубком, проходя через холл.
Тут в Кокрейна полетела книга; ему едва удалось увернуться и поймать ее.
– Чертовски скверный выстрел. – Он швырнул книгу на пол.
– Заткнись и не зли меня! – воскликнула Фелисити. – Это одна из библиотечных книг. Ладно, продолжай, Тони. Так кто принес плохие новости?
– Вижу, вы уже догадались: то, что я говорил о морском волке – неправда. На самом деле новости принес какой-то мужчина, два раза постучал в дверь и доставил их в полном молчании. Потом ушел так же тихо, как и пришел.
– Первую почту у нас доставляют очень поздно, – заметил Эмберли. – Так ты, может, все-таки скажешь, в чем заключались эти плохие новости?
– Нет, вы только послушайте его! – воскликнул Кокрейн. – Великий детектив ищет ключ к разгадке! Нет, нет, мистер Холмс, я этого не знаю. Но по возвращении в фамильное гнездо непременно удалю братца Бэзила под каким-нибудь благовидным предлогом из дома и вскрою сейф. Если таковой, конечно, у него имеется. Если же нет, просмотрю всю корреспонденцию на его письменном столе.
– Осел ты, и никто больше, – заметила Фелисити. – Хотя, конечно, мне страшно жаль, что Джоан так огорчилась. Возможно, Бэзил потерял кучу денег на бирже.
– Нет. Ошибаешься. Это я точно знаю.
Эмберли не сводил с него глаз.
– А что ты еще знаешь, Коркс? Может, поделишься с нами?
– И с чего ты вообще взял, что Бэзилу пришли плохие новости? – спросила Фелисити.
– Ну, когда парень вскрывает письмо, читает его и просто зеленеет от страха или злости, а потом сидит, уставившись на этот злосчастный документ, точно громом пораженный, стороннему наблюдателю сразу все становится ясно. К тому же я его спросил.
– И он тебе ответил? – осведомился Фрэнк.
Энтони призадумался на секунду-другую.
– И да, и нет. После прочтения письма он весь позеленел и был просто в смятении, это очевидно. Тогда я и спросил его: «Надеюсь, не слишком плохие новости?» Ну, он так и вздрогнул, а потом сложил письмо и заявил, что все не так уж и скверно, хотя, конечно, неприятно. И самое странное заключается в том… – Тут он умолк, на его личике херувима читалась озабоченность. Затем Энтони покосился на Эмберли, словно что-то прикидывая про себя, затем продолжил в резком тоне: – Для меня Бэзил, конечно, гостеприимный хозяин дома, но то, как он обращается с Джоан, просто приводит в бешенство!.. Письмо, так потрясшее его, пришло из частного детективного агентства. Я случайно узнал. Бэзил сидел, держа письмо в руке, и я увидел надпись в верхнем углу бумаги.
– Вот оно что, – задумчиво произнес Эмберли.
– Только не говори нам, что ты об этом думаешь, ладно? – испуганно пролепетала Фелисити.
– Хорошо, дорогая. Не скажу.
– Вы можете решить, что моя информация как-то поспособствует разгадке тайны убийства, но лично я полагаю, все это еще больше запутывает дело. Добавляется еще одна тайна. Тайны сгущаются, уподобляются бобовой похлебке, ложкой не размешать. И если ты, Фрэнк, считаешь, что в преступлении замешан наш братец Бэзил, то глубоко заблуждаешься. И ничего у тебя не выйдет. Попробуй только обвинить его, и я выйду вперед и скажу, что во время совершения убийства дворецкого он был со мной.
– Вообще-то я в данный момент ни о каком убийстве и не думал.
На следующее утро Фрэнк узнал, что Бэзил Фонтейн более или менее оправился от шока, в который ввергли его полученные новости, но у него произошел какой-то скандал с Коллинзом. Этой информацией Эмберли был обязан Джоан Фонтейн, та пришла в Грейторн в компании с Кокрейном потренировать пару терьеров, а заодно принести Фелисити некую давно обещанную книжку. После вчерашнего недомогания Джоан еще не окончательно пришла в себя, была бледна, и Эмберли показалось, что улыбается она как-то неестественно, чисто механически. Обычно Джоан вступалась за Бэзила, но сейчас сделала лишь одну слабую попытку остановить Фелисити, когда та начала пылко высказывать все, что думает о поведении ее сводного брата.
И еще было очевидно, что девушка отчаянно нуждается в поддержке своего жениха. Для нее корень всех зол находился в особняке брата, не скрывала она и того, что с самого начала испытывала к тамошней обстановке ничем не объяснимое отвращение. Атмосфера дома так и излучала тревогу – подглядывающие глаза, какие-то тайны, резкие перепады в настроении брата. Джоан не пыталась объяснить, что именно чувствует, даже не пыталась назвать причин. Она считала, что в каждом доме царит своя особая атмосфера. Вот, к примеру, Грейторн излучал счастье, доброту и тепло. А особняк брата наводняли тени прошлого, призраки старых грехов и трагедий. Все это вызывало у Джоан депрессию.
