Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)
– Если считаете, что я воровка да к тому же еще и убийца, почему же не сдаете меня в полицию? – с горечью спросила она.
– Ну, знаете ли, если я, поддавшись дурацкому импульсу, сразу не заявил в полицию, что видел вас на месте преступления, то сами понимаете, как скверно выглядел бы теперь перед органами правопорядка. Да и потом, что плохого в вашем пристрастии к антиквариату?
Она подняла руку и сорвала маску; лицо ее раскраснелось, глаза гневно сверкали.
– Я вас ненавижу! Ведь вы прикрыли меня вовсе не из сочувствия. А лишь по той причине, что решили сами разгадать эту тайну!
– Совершенно верно. Ведь я и сам оказался в нее вовлечен, пусть и косвенно.
Она продолжала злобно смотреть на него; казалось, вот-вот ударит.
– Будь я на вашем месте, то немедленно сообщила бы Фонтейну, что я взломщица и воровка, за которой вы весь вечер следили и подсмотрели, чем я занимаюсь!
– Вы, может быть. Ну а мне зачем сдавать вас Фонтейнам? Вас бы немедленно выставили за дверь, вот и все. И какой мне от этого прок?
Она уже собралась уходить, затем остановилась и обернулась:
– Если вообразили, что сможете обо мне что-то пронюхать, то глубоко заблуждаетесь!
– Может, поспорим на что-нибудь?
Девушка развернулась и ушла, более не сказав ни слова.
Мистер Эмберли усмехнулся, затем наклонился и поднял носовой платок, который она обронила, после чего зашагал по направлению к залу.
Глава пятая
Почти все утро следующего дня мистер Эмберли провел в саду в состоянии ленивом и даже каком-то сонном, что пришлось не по вкусу его кузине. Жаркое солнце натолкнуло никогда не унывающую Фелисити на мысль повесить в саду гамак. Мистер Эмберли одобрительно наблюдал за ее действиями. А затем, примерно через час после завтрака, Фелисити обнаружила его развалившимся в этом гамаке, пыталась вытащить оттуда, но усилия ее не увенчались успехом, после чего она мрачно поплелась на теннисный корт.
Однако мистеру Эмберли не было суждено долго пребывать в этом блаженном состоянии. Вскоре после двенадцати в сад вышла тетя и ткнула его кончиком зонта. Он открыл глаза, молча окинул ее укоризненным взглядом и снова смежил веки.
– Фрэнк, дорогой… вот они, прелести сельской жизни. Но придется встать, ничего не поделаешь. Хотя понимаю, как это неприятно…
Не открывая глаз, мистер Эмберли пробормотал фразу, которую уже выучил наизусть:
– Бриджесы не прислали рыбы, и не буду ли я таким ангелом, не сгоняю ли за ней в Неттлфолд, иначе просто нечего будет подать на ленч.
– Да нет, ничего подобного. По крайней мере надеюсь, что нет. Этот человек, который так раздражает твоего дядю…
– Кто именно?
– Полковник Уотсон. Он в гостиной. Я что, должна пригласить его на ленч?
Мистер Эмберли сразу же сел, свесив длинные ноги с гамака.
– Спасибо, тетя Мэрион, что пришли и предупредили меня. Придется мне спрятаться в сарае. Ни в коем случае не приглашайте его на ленч.
Леди Мэттьюз улыбнулась:
– Сочувствую, мой дорогой. Он говорит с твоим дядей вот уже полчаса. Настолько неудобно и ни к месту. Но он пришел по делу. Что-то связанное с нарушением законодательства, и он ни за что не уйдет. Но он не сказал Хамфри, что хочет видеть тебя! Это я сообразила, чистой воды интуиция. Так что идем, дорогой. Будь с ним груб, крайне невежлив, и тогда он не захочет остаться на ленч.
– Ладно, попробую. Буду ужасно груб. – Мистер Эмберли слез с гамака.
– Как это мило с твоей стороны, Фрэнк, но, пожалуй, лучше не надо, – испуганно пролепетала тетя.
Начальник полиции, увидев через стеклянную дверь, как мистер Эмберли входит в гостиную, страшно оживился, изобразил удивление и одновременно радость.
– О, приветствую вас, Эмберли! – Он встал и протянул Фрэнку руку. – Так вы до сих пор здесь! Приятный сюрприз, очень приятный. Как поживаете?
– Пребываю в полной апатии. Еще даже толком не успел проснуться. Так, наполовину.
Полковник рассмеялся:
– Пребываете в апатии? Это означает, что вы заскучали?
– Нет. Пока нет.
– Вам необходимо чем-то занять голову. Может, поучаствуете в расследовании нашего маленького дельца, связанного с убийством? – вроде как шутливо предложил полковник.
Мистер Эмберли тоже решил отнестись к этому предложению как к шутке и вежливо улыбнулся.
Тогда Уотсон решил отбросить всякое притворство.
– Нет, серьезно, мой дорогой. Я был бы просто счастлив, если б вы протянули нам руку помощи в этом деле. Оно довольно любопытное, я бы даже сказал, необычное. Как раз по вашей части.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр, но вам наверняка ни к чему, чтобы какой-то любитель вмешивался и путался под ногами у настоящих профессионалов.
Тут полковник констатировал, что ему совсем не нравится этот мистер Эмберли. И, оглядываясь назад, он не мог припомнить, чтобы когда-то нравился. Эти жесткие глаза взирали на него с таким презрением, эта ироничная улыбочка на губах просто бесила. На редкость самодовольный, напыщенный тип! Нет, полковник ни в коем случае не собирается упрашивать Эмберли помочь полиции в раскрытии этого странного убийства. Уотсон просто переведет разговор на другие, обыденные темы, поболтает еще немного, а затем удалится, оставив этого молодого наглеца сожалеть о проявленной бестактности, скорее даже грубости.
Идея соблазнительная, но затем полковник все же решил выбросить ее из головы. Он смутно осознавал, что не так уж и умен, но был достаточно умен, чтобы понимать: не стоит отрезать себе нос лишь потому, что тебе не нравится твоя физиономия. Инспектор, конечно, обещает раскрыть загадочное дело в положенные сроки, но полковник Уотсон был невысокого мнения о его способности разгадывать такого рода загадки. Нет, он работник хороший, что правда, то правда, и вовсе не бездарь, но на озарения не способен, это дело ему просто не по зубам. И, уж разумеется, меньше всего инспектору хотелось подключать к расследованию Скотленд-Ярд. Тут полковник был с ним полностью солидарен, ему и самому вовсе не хотелось обращаться в это ведомство. Он всем сердцем ненавидел тех бодрых, деловитых парней, которые приезжали из Лондона и первым делом начинали ворчать, что вызывать их надо было раньше, еще до предварительных слушаний. Если уж быть до конца честным, они даже хуже, чем этот Фрэнк Эмберли. Нет, он, конечно, еще грубее лондонских сыщиков, но по крайней мере если уж помогает полиции, то не приписывает раскрытие дела одному себе.
Да, привлекать к расследованию этого юриста – не по правилам. Но действительно не стоит звонить в Скотленд-Ярд. Может быть, надо было не идти на поводу у инспектора, а обратиться в Лондон сразу после убийства. А теперь если лондонские ищейки не раскроют дело, то легко найдут себе оправдание – заявят, что к ним обратились, когда след уже остыл. А это сулит немало неприятностей. Куда как лучше использовать молодого Эмберли – хотя тот, если разобраться, не так уж и молод. Ему, должно быть, лет тридцать пять. И проницательности у этого парня не отнимешь. К тому же его прекрасно знают в Скотленд-Ярде, и если даже там и узнают о привлечении к расследованию Эмберли, то особо ворчать не станут. Тем более он просто мастерски справился с делом Билтона.
Инспектор, разумеется, будет в ярости. Он никогда не простит Эмберли, что тот специально послал его по ложному следу – за двадцать миль. Впоследствии барристер заявил, что сделал это для того, чтобы инспектор не мешал работать на месте преступления.
Полковник заулыбался уголками губ. Перед ним до сих пор стояла эта картина – взбешенная физиономия инспектора, такое зрелище не часто увидишь. Впрочем, поделом ему, этому самодовольному ослу. Пусть и теперь побесится, что Эмберли привлекли к расследованию. Пока тот, впрочем, отказывается, но полковник подозревал, что молодой человек кобенится специально, забавы ради.
Он поднял глаза и с раздражением отметил, что Эмберли по-прежнему стоит, прислонившись плечом к оконной раме, с усмешкой на губах. Черт бы побрал этого наглеца!
– Послушайте, Эмберли, – резко сказал он, – я бы хотел, чтобы вы помогли мне в этом деле.
– Еще бы не хотели, – все еще улыбаясь, заметил барристер.
– Фрэнк, веди себя прилично! – одернул его дядя.
– О, я знаю его уловки, Мэттьюз! Работал с ним и раньше. А теперь определяйтесь, Эмберли. Хотите заняться этим делом или нет?
– Да я уже им занимаюсь.
– Так и думал. Но вы, мой дорогой, должны понимать, что мы не потерпим никакого вмешательства со стороны. Не мне вам это объяснять.
– Понимаю. Я и не собираюсь вмешиваться.
– Вы, видимо, неправильно меня поняли. Я имел в виду совсем другое.
– Знаю, что именно вы имели в виду, полковник. Хотите, чтобы я работал вместе с полицией. И это меня совсем не устраивает. К тому же подобное сотрудничество противозаконно.
– Возможно! Возможно! Но ведь вы работали с нами и прежде. И это дело должно вас заинтересовать. Одно из самых загадочных на моей памяти. Ни с чем подобным сталкиваться не приходилось.
