Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)

– И отказался от «Живительных вольт»?

– Да. Я оставила ему таблетки, но он меня высмеял. Моя невестка не очень-то… – Рут не сумела подо-брать слова и снова вспомнила о лекарстве. – Нет, он его, конечно, не принял.

– Люди обычно консервативны, если речь идет о медицине.

– Правильно, – с готовностью согласилась она и высморкалась.

– Отсутствие интереса к их фармацевтическим опытам может сильно обескуражить молодых людей, подобных вашему другу, – произнес Аллейн. – Я знаю одного молодого фармацевта – ему всего двадцать пять, а он… – Старший инспектор оборвал себя на полуслове и подался к мисс О’Каллаган. – Уж не об одном ли человеке мы с вами говорим?

Рут улыбнулась ему сквозь слезы.

– Нет-нет.

– Как знать, мисс О’Каллаган. Я из тех, кто твердо верит в совпадения. Того, что знаю я, зовут Джеймс Грэм.

– Нет-нет. – Рут запнулась, а потом сообщила: – Моего знакомого зовут Гарольд Сейдж. Может, вы слышали и о нем? Он довольно известен, ему лет тридцать.

– Вероятно, – кивнул Аллейн. На столе зазвонил телефон. – Прошу прощения. – Он поднял трубку. – Алло? Да-да, я. Понятно. Большое спасибо. Сейчас я занят. Если позволите, зайду к вам завтра.

Рут поднялась.

– Не могу вас больше задерживать, мистер Аллейн. Но прежде чем уйти, позвольте вас попросить не заниматься дальнейшим расследованием. У меня на это есть основания… то есть я уверена, что Дерри умер естественной смертью. Все так ужасно. Если бы я не сомневалась, что убедила вас… – Она всплеснула руками в отчаянной мольбе. – Обещайте, что не будете!

– Крайне сожалею, – Аллейн перешел на официальный тон, – но это невозможно. Вскрытие сделано, и мне сообщили о его результатах.

Рут оторопело уставилась на него, застыв с полуоткрытым ртом. Большие руки вцепились в сумочку.

– И что… что вам сказали?

– Ваш брат умер от передозировки опасного наркотика.

На ее лице отразился испуг, она повернулась и, спотыкаясь, молча вышла из кабинета.

Аллейн записал «Гарольд Сейдж» в небольшой блокнот, который всегда имел при себе. Затем скептически посмотрел на страничку, закрыл блокнот и отправился на поиски Фокса.

Гиосцин

Вторник, шестнадцатое. День

Через пять дней после смерти Дерека О’Каллагана пышно и с почестями похоронили. Аллейн оказался прав: неизвестные оппоненты покойного министра внутренних дел во время церемонии никак себя не проявили и не потревожили растянувшуюся по Уайтхоллу медленно ползущую процессию. Второе дознание завершилось. Заслушав патологоанатома и экспертов, присяжные вынесли вердикт, признающий виновными в убийстве неустановленного лица или лиц. Но до того как началось обсуждение, Аллейн без свидетелей перекинулся с патологоанатомом несколькими словами.

– Что ж, – заявил тот, – по поводу гиосцина у меня почти нет сомнений. Обычная доза от одной сотой до двух сотых грана. Мои подсчеты, основанные на остатках гиосцина в органах, свидетельствуют о том, что больной получил не менее четверти грана. Минимальная смертельная доза меньше этой.

– Понятно, – кивнул старший инспектор.

– Вы подозревали гиосцин, Аллейн?

– Да, этот вариант не исключался. Но я молил Бога, чтобы вы ничего подобного не обнаружили.

– Согласен, неприятное дело.

– Входит ли гиосцин в состав отпускаемых без рецепта лекарств?

– О да. Сэр Дерек употреблял такие лекарства?

– Не знаю. Надо выяснять.

– Доза в этих препаратах настолько незначительна, что не могла повлиять на общую картину.

– А если он проглотил целую упаковку?

Патологоанатом пожал плечами:

– А зачем бы он стал это делать? – Аллейн не ответил, и эксперт, не первый год знавший старшего инспектора, продолжил: – Я вижу, у вас что-то на уме.

– Сэр Джон Филиппс сделал больному инъекцию гиосцина. А если О’Каллаган ранее принимал лекарство, содержащее тот же наркотик?

– Обычная доза инъекции, как я говорил, одна сотая грана. В отпускаемых в аптеках лекарствах гиосцина гораздо меньше. Если сложить одно с другим и представить, что больной принял большое количество своего снадобья, смертельная доза все равно вряд ли наберется. Если, конечно, у сэра Дерека не было аллергии на гиосцин. Но даже если была, это не объясняет того количество гиосцина, которое мы обнаружили в его организме. Если хотите знать мое мнение – хотя за достоверность я не ручаюсь, – его убили.

– Спасибо за все, что вы сделали, – мрачно по-благодарил Аллейн. – Не буду дожидаться вердикта. Решение присяжных предопределено. Пусть Фокс удостоит суд своим присутствием. Еще один вопрос: вам удалось обнаружить следы от уколов?

– Да.

– Сколько их было?

– Три.

– Три. Все совпадает. Черт возьми!

– Это не окончательное заключение, Аллейн. Мог быть след от четвертого укола, но в таком месте, где мы его не заметили: например, внутри уха, под волосами или след в след с другим уколом.

– Понятно. Ну ладно, надо бежать раскрывать убийство.

– Позвоните, если понадобится моя помощь.

– Спасибо. Непременно. До свидания.

Старший инспектор подошел к двери кабинета, но передумал и повернулся от порога:

– Я пришлю вам парочку таблеток. Сможете устроить им вскрытие?

– Сделать анализ?

– Будьте добры. До свидания.

В дом на Брук-стрит Аллейн приехал на такси и спросил мрачного типа, облаченного в похожую на смирительную рубашку форму, в клинике ли теперь сэр Джон Филиппс. Сэр Джон еще не возвращался. На вопрос, когда он появится, мрачный тип ответствовал, что не знает.

– Пожалуйста, найдите того, кто знает, – попросил Аллейн. – А когда сэр Джон освободится, передайте ему мою визитную карточку.

Его пригласили подождать в диковинной гостиной, какие бывают только в дорогих частных клиниках лондонского Уэст-Энда. Толстый ковер, темные шторы псевдоимперского стиля, стулья с золочеными ножками. Старший инспектор обменялся холодным взглядом с мраморной женщиной, все выпуклости которой были пикантно подчеркнуты позолотой. Вошла в накрахмаленном халате медицинская сестра, с сомнением посмотрела на Аллейна и удалилась. Часы, гордо воздетые вверх дерзко обнаженной бронзовой фигурой, прилежно отмерили маятником двадцать минут. Где-то послышался мужской голос, открылась дверь и вошел Филиппс.

Он выглядел, как обычно, безукоризненно – образец модного хирурга: впечатляюще-некрасивая внешность, монокль в глазу, профессиональная свежесть, которую подчеркивал легкий запашок эфира. Интересно, подумал Аллейн, у него всегда такое бледное лицо?

– Инспектор Аллейн? – произнес хирург. – Прошу прощения, что заставил вас ждать.

– Ничего страшного. Это я должен извиниться за то, что беспокою вас. Но я решил, что вам будет интересно узнать результаты вскрытия.

Филиппс вернулся к двери, тихо прикрыл ее и заговорил, не глядя на собеседника:

– Спасибо. Рад буду услышать.

– Боюсь, «рад» вряд ли подходящее слово.

– Вот как?

Хирург медленно повернулся.

– К сожалению, – продолжил Аллейн, – в органах найдены явные признаки гиосцина. Больной получил не менее четверти грана.

– Четверти грана? – Брови Филиппса поползли вверх, и монокль упал на пол. Он был поражен и озадачен. – Невозможно! – Он наклонился и подобрал монокль.

– Ошибки быть не могло, – спокойно заметил старший инспектор.

Хирург долго смотрел на него и наконец сказал:

– Прошу прощения, инспектор. Вы, разумеется, проверили факты, но гиосцин… Невероятно.

– Вы, конечно, понимаете, что мне предстоит провести обстоятельное расследование?

– Да.

– В подобных случаях полиция чувствует себя бессильной. Нам приходится копаться в профессиональных деталях. Буду с вами откровенен, сэр Джон: сэр Дерек умер от смертельной дозы гиосцина. Если не удастся доказать, что он принял наркотик сам, мы столк-немся с очень серьезной ситуацией. Мне придется познакомиться с описанием хода операции и задать вам множество вопросов. Думаю, не стоит напоминать, что вы не обязаны на них отвечать.

Филиппс помедлил, а затем вежливо произнес:

– Разумеется, понимаю. Буду рад сообщить все, что вам поможет. О’Каллаган поступил сюда в качестве моего пациента. Я его оперировал. И, естественно, буду числиться одним из подозреваемых.

– Надеюсь, нам быстро удастся опровергнуть данное предположение. Начнем вот с чего: вы сообщили во время дознания, что сэр Дерек О’Каллаган получил гиосцин.

– Совершенно верно. Перед операцией ему впрыснули одну сотую грана препарата.

– Разумеется, с вашего одобрения?

– Я сам сделал укол, – бесстрастно подтвердил хирург.

– Сами? Боюсь, что ничего не знаю о свойствах данного наркотика. Его всегда применяют при перитоните?

– Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.