Кэролин Харт - Письмо из дома
Он сцепил руки и усмехнулся.
— Ну как, Гретхен, нравится тебе работать в «Газетт»?
— Я хочу стать репортером так же сильно, — она смело посмотрела ему в глаза, — как ты ветеринаром.
Он протянул ей руку, и она горячо пожала ее.
Миссис Форрестер воскликнула:
— Репортером? Гретхен, неужели ты это всерьез? Я думала, ты просто работаешь у них летом, и пишешь такие славные статьи, как про Роуз Дру. Ты же не хочешь стать настоящим репортером? В газетах пишут такие ужасные вещи. Сегодня вот по радио передали про Фей Татум. — Лицо ее неодобрительно напряглось, так что резко обозначались складки у рта. — Тебе не следует знать про таких женщин.
— Мама, перестань, — резко вмешался Билли, — миссис Татум не была «такой». И Барб чудесная девочка.
— Порядочные женщины не ходят по барам. — Губы миссис Форрестер сложились в тонкую, плотную линию.
Гретхен до боли сжала карандаш.
— Она просто любила танцевать, только и всего. — Она встала, свернула листки желтой писчей бумаги в трубку.
Миссис Форрестер тоже встала. Лицо ее застыло, словно пруд в январе.
— Замужней женщине не пристало резвиться, словно юной девушке.
Билли ударил по подлокотнику:
— Ma, в танцах нет ничего плохого.
— Танцы — просто предлог, Билли. — Ее выцветшие глаза сверкали.
Билли потеребил бахрому пледа.
— Я тоже раньше танцевал. В армии все время ходил на вечеринки.
Он не обратил внимания на сдавленный вскрик матери. В семье Форрестеров не танцевали и не употребляли спиртное.
— Может, миссис Татум испугалась. Или почувствовала себя одинокой и подавленной. А когда играет громкая быстрая музыка, все улетает прочь, хоть и ненадолго. Если она просто танцевала, ничего в этом плохого нет.
— Если бы она просто танцевала, была бы сейчас жива. — Миссис Форрестер вскинула голову, словно учуявшая змею лошадь.
Гретхен помедлила у двери.
— Никто не знает наверняка, что произошло. Полиция не знает, только пытается выяснить. Я собираюсь написать статью о миссис Татум. Сначала поговорю с людьми, кто ее хорошо знал.
— Меньше говорить — скорей забудется, — высокомерно бросила миссис Форрестер.
Билли дернулся вперед.
— Это же работа Гретхен. Я считаю, ты это здорово придумала. Барб поможет. Она же знает друзей матери. Пожалуйста, передай от меня привет Барб. Скажи, что мне очень жаль ее маму. Правда, жаль. — В глазах его стояли воспоминания о смерти.
— Я передам.
Надо постараться объяснить Барб, что Билли все понимает. О миссис Форрестер, застывшей, словно изваяние, она не скажет ни слова. Ее ничем не поколеблешь. Она уверена, что Фей Татум была дурной женщиной и потому плохо кончила. Гретхен легко могла представить приятельниц миссис Форрестер, их таинственный шепот и многозначительные взгляды.
Гретхен шла быстро, несмотря на жару. Она торопилась. Может, на суждения миссис Форрестер повлиять и не получится. Да и все в городе будут говорить о ссоре Фей и Клайда в «Синем пламени». Но Гретхен твердо решила добиться, чтобы о матери Барб помнили не только это. Теперь она знала, с чего начать. Надо поговорить с Барб о друзьях ее матери.
Проходя мимо кафе «Виктория», Гретхен поморщилась: зеркальное стекло все в пыльных полосах. Сегодня же она вымоет его до блеска. В кафе толпились люди, почти все места у стойки и в кабинках заняты. Так продолжалось с начала войны, хотя мясо у них бывало нечасто. Но бабушкины спагетти с домашним томатным соусом и макароны с сыром пользовались успехом. Забавно, но Гретхен даже не знала, что подают сегодня. Наверно, впервые она не открывала кафе вместе с бабушкой. В пустом желудке неприятно посасывало, но Гретхен шла дальше. Перекусить можно и потом.
В суде она сразу отправилась на третий этаж, где размещались офисы судебного секретаря, окружного прокурора и судьи. В дальнем конце широкого мраморного холла, сразу за залом суда, кучка молодых людей толпилась у закрытой двери призывного пункта. Три больших вентилятора на потолке перемешивали горячий воздух. Окна по обе стороны холла распахнуты настежь.
На стене против офиса окружного прокурора висели фотографии прокурора и судьи округа. Судья Алонсо Миллер — морщинистый старик в толстых очках и с редкими усами. Рядом с ним Дональд Дарвуд выглядел моложавым красавцем, и в его облике было даже нечто благородное. Будто Алан Лэдд в том фильме, где он сначала воевал за деньги, а потом понял, что надо бороться за справедливость. В редакционной папке лежало много фотографий окружного прокурора, начиная со времен, когда он еще играл в футбол в школе, а затем в колледже. На этой он выглядел так непреклонно: стальной взгляд, сжатая челюсть. Гретхен открыла дверь, вошла в приемную. Дверь в кабинет окружного прокурора была слева. Закрыто. В приемной стояли деревянные шкафы с папками и три стола, самый большой — из ореха. На нем разместились печатная машинка, телефон, ящики для корреспонденции, настольный блокнот из коричневой кожи, стопки писем. Рядом с сэндвичем на голубой керамической тарелке, картофельными чипсами и салатом из пикулей стояла бутылка колы. Длинный стол из золотистого дуба, заваленный светло-коричневыми папками, подвинули вплотную к трем большим окнам, распахнутым в ожидании освежающей прохлады. Миссис Холкомб, пышногрудая женщина с блестящими каштановыми волосами, завитыми в кудри толщиной с сардельку, держала мухобойку и готовилась пусть ее в дело.
Когда захлопнулась дверь, она зашептала:
— Подожди, Гретхен. Тихо. Ну вот, — она не могла сдержать досады, — улетела. Если бы ты зашла чуть позже… Ненавижу ос! Ну что за утро!
Она вдруг резко рванулась вперед, замахнувшись. Оса упала на блестящий деревянный пол. Миссис Холкомб суетливо подбежала к ореховому столу, вынула из ящика салфетку, осторожно взяла осу и бросила ее в корзину для бумаг.
— Вот так. — Она постояла, поправляя выбившуюся прядь. — Заходи, дорогая. Я бы закрыла окна, но здесь просто душегубка. А осиное гнездо, должно быть, прямо под карнизом. Я как раз собиралась обедать. Как ты думаешь, осы чуют еду? Чем могу помочь? Мистера Дарвуда нет. Если ты насчет убийства миссис Татум — о, бедняжка Барб, это так ужасно. Но мистер Дарвуд правильно поступил, хоть это ему и нелегко далось.
Она упала на свой стул, но не стала протягивать руку за сэндвичем.
— У меня просто сердце оборвалось от ее лица, когда она вышла из кабинета. Я хотела утешить ее, обнять, но она прошла мимо, словно меня тут и не было. Забрала свою сумку из ящика стола. Она же у тебя сейчас поживет, да? Скажи ей, что я была бы рада помочь, но что я могу? — Она сделала большой глоток колы. — Да и кто бы мог помочь, если ее отца разыскивает полиция. Совершенно ясно, что это сделал он. Вот что я тебе скажу, Гретхен: выпивка ведет человека прямиком в ад.
— Почему Барб заходила в кабинет мистера Дарвуда? Что случилось? — Гретхен поглядела на запертую дверь.
Секретарша подвинулась ближе к столу и откусила сэндвич.
— Ему пришлось отказать ей от места. — Миссис Холкомб говорила печально. — Так было надо, вот что он сказал мне, когда вышел. Вид у него был несчастный. А еще он сказал, что перед законом все должны быть равны. Если бы Барб осталась в офисе, все бы подумали, что мистера Татума не арестуют, даже если он виновен.
Гретхен услышала жужжание осы и отмахнулась от нее свернутыми в трубку бумагами.
— Еще одна! — Миссис Холкомб вскочила на ноги. Она завизжала, когда оса подлетела к ней, и бросилась за мухобойкой.
— А если мистер Татум невиновен? — Гретхен повысила голос. — Барб слышала стук в дверь. Ее папа не стал бы стучать.
Мухобойка хлопнула по столу, прикончив очередную осу. Миссис Холкомб подцепила ее кончиком мухобойки и стряхнула в урну.
— Ее папа не стал бы стучать, — повторила Гретхен, вспомнив уверенность в голосе Барб.
Миссис Холкомб бросила мухобойку на шкаф и пожала плечами.
— Дорогая моя, может быть сотня причин, почему он постучал. Может, Фей заперла дверь. Они же сильно поскандалили в «Синем пламени». Все слышали, как она орала на него. И чуть позже — пожалуйста, ее убили. Конечно, полиция считает, что это Клайд. Мистер Дарвуд говорит, Барб не понимает, что ее отец главный подозреваемый. Он не хотел ей говорить, но что же делать? Она очень переживает.
На улице Гретхен услышала песню Джуди Гарланд «Когда я в последний раз видела Париж», доносившуюся из их кафе. Миссис Джекобс говорила своим ученикам, что никогда не была в Париже, но каждый раз плакала от этой песни. Гретхен толкнула дверь и оказалась в привычной шумной суматохе: разговоры посетителей, стук тарелок, раскаты смеха из дальней кабинки. Она протиснулась за прилавок и подбежала к телефону за кассой. Миссис Перкинс выглядела совсем замотанной.
— Гретхен, ты не поможешь? Мы завалены заказами.
