Кэролин Харт - Письмо из дома
— Три-два-девять, пожалуйста. — Женский голос ответил: «Алло». — Миссис Форрестер? Это Гретхен Гилман из «Газетт». — Она всегда делала ударение на названии и не уставала изумляться эффекту: люди изо всех сил старались оказаться полезными и ответить на все ее вопросы. — Можно мне прийти и поговорить с Билли? Я бы хотела написать о нем.
Остался без ног. Никогда уже не сможет пойти или побежать. Но он вернулся. Что если и Джимми так ранят?
— Статью о Билли? — Голос женщины задрожал. — О нем много писали, когда он играл в защите. Три года назад они выиграли матч штата. Всего три года… Боже мой… — Кажется, она выронила трубку.
— Алло? — раздался сразу высокий мужской голос. — Это Билли. Мистер Деннис?
— Нет, это Гретхен Гилман. Этим летом я работаю в «Газетт»…
— Сестренка Джимми, да? — Он рассмеялся. Совсем как Джимми над комиксами об Арчи, Кувшинноголовом и Веронике. — Я хорошо помню Джимми. Играл лучше всех. Где он сейчас?
— На юге Тихого. На прошлой неделе получили от него письмо. Такое короткое, почти все о том, как он скучает по бабушкиным гамбургерам. Билли, можно мне прийти поговорить с тобой насчет учебы в колледже?
На том конце провода помолчали.
— Колледж. — Едва слышимый звук в трубке, то ли кашель, то ли вздох, то ли всхлип. — Да, конечно, приходи в любое время. Я здесь.
Сколько боли и обиды в двух коротких словах: я здесь. Где же еще ему быть, пока кто-нибудь не подвезет его, стремительного защитника, — он лишь один раз упал за линией, зато потом был первым у линии ворот.
— Я скоро приду. Спасибо.
Опуская трубку, Гретхен услышала: «Ну не плачь, мам, пожалуйста…»
Дверь хлопнула. Ввалился Ральф Кули: шляпа на затылке, во рту сигарета. С размаху шлепнул на стол толстую пачку газет.
— Все прочитал: «Копы охотятся на убийцу», «Собаки идут по следу».
Мистер Деннис заскрипел стулом, обернулся. На лице появилось знакомое выражение. Стоило мистеру Кули распетушиться, и мистер Деннис делал такое лицо, будто съел протухшее мясо или унюхал скунса.
— Бога ради, Ральф, чем ты занимался? Ты же ушел в девять. А сейчас уже за полдень.
Впорхнула Миссис Тейлор.
— Вот, статья о тройняшках Колман. Они их назвали Франклин, Уинстон и Чарльз, представляете? Ну, мне надо бежать. Дамы из общества Листа дают официальный обед. Глэдис Роджерс собирается представить новую книгу Пёрл Бак.
Гретхен схватила цицеро — тонкую металлическую линейку с метрическими делениями по левой стороне и дюймовыми по правой, и заспешила к телетайпу. С помощью линейки она разделила ленту на куски. Теперь каждый надо нанизать на штырь. Их было четыре: для международных новостей, национальных, местных и новостей штата. Штырями служили длинные острые гвозди, забитые в железные цилиндры и залитые свинцом.
Кули осклабился, проходя мимо стола мистера Денниса. Усевшись на своем стуле, ссутулился, подбросил несколько смятых листков.
— Терпение, Уолт. Никто со мной не хотел разговаривать, пока я не сказал секретарю шефа полиции, что напишу: «У правоохранительных органов округа нет никакой информации об убийстве Фей Татум». Это сработало. У них в офисе, Уолт, все хитро закручено. Здоровяк шеф и честолюбец прокурор на ножах, готовы загрызть друг друга. Шериф затаился за канатами, но готов броситься на ринг. Драчка у них выйдет серьезная, и именно я должен разнюхать про нее все. Не помню, говорил ли я, что вам чертовски со мной повезло? Для ИНС никто лучше меня не писал. Мне бы возглавлять бюро в Далласе. Надо было взяться за эту работу в Вашингтоне. Сейчас бы сидел в Лондоне или на Дальнем Востоке.
— Да уж, — изрек мистер Деннис с той же кислой миной.
Самодовольная улыбка сползла с лица Кули. Он выдохнул дым, бросил на редактора тяжелый взгляд.
— А с виски я и сам разберусь.
Мистер Деннис взял карандаш, сгреб лист бумаги.
— Что там есть у шефа, Ральф?
Кули сбросил пиджак, повесил его на спинку стула. Разложил свои записи, вставил лист в ремингтон.
— Шефу придется жарко, если он не поторопится и не разыщет Татума. Окружной прокурор уже звонил и давил на него. Дарвуд и Фрейзер не упустят случая обменяться любезностями. И никаких следов пропавшего. Шериф отправил людей с собаками. Слушайте, у меня забойное начало.
Кули печатал и продолжал говорить: «Известная художница Фей Татум была задушена в собственном доме во вторник ночью, после вечера в местном ночном клубе, — сообщил начальник полиции Гарольд Бак Фрейзер. Шеф Фрейзер заявил, что полиция разыскивает мужа жертвы, сержанта Клайда Татума, для допроса».
— Ну как? Мужу не позавидуешь… — Кули говорил, печатал, говорил, печатал, и слова отскакивали со скоростью отрывистого стука клавиш. Сигарета тлела в переполненной пепельнице: — Копы нигде не могут найти несчастного ублюдка. Машина Татумов с ключами припаркована на стоянке возле «Синего Пламени». Черт ее знает, что она там делает, но с убийством вечно ничего не разберешь. — Кули выдернул один лист, вставил следующий. — Держись за шляпу, Уолт, прошлой ночью я был в первом ряду у ринга. Надо не отрываться от жизни, чтобы быть в курсе событий. — В его голосе слышался сарказм. Он насмешливо покосился на редактора.
Гретхен узнала эту присказку, ее не уставал повторять мистер Деннис. Но он не говорил о посиделках в баре. Редактор пропустил насмешку мимо ушей и приготовился писать.
— Так что, — продолжал Кули с издевкой, — когда я зашел в «Синее пламя», Татум пил в дальнем углу бара. Я еще тогда не знал, кто это, но сразу понял, что он нарывается. Хамил всем подряд, и его старались обойти подальше. Здоровый парень. Шесть футов, двести фунтов. По-моему, он кого-то ждал. Фей появилась около семи, выглядела на миллион: волосы пышно взбиты, шикарное платье…
Гретхен нахмурилась. Она помнила это зеленое набивное платье с рубашечным воротником. В таком можно и на работу, и за покупками ходить. Оно не было шикарным, просто красивым.
— …они с Татумом устроили перебранку на весь бар. Татуму кто-то шепнул в парикмахерской, что к его жене наведывались ее друзья-джентльмены, пока он был в отлучке…
Друзья-джентльмены… Какой ужас. Раз уж Клайд Татум злился, что Фей танцевала в «Синем пламени», каково ему было услышать такое? Гретхен прикинула время. Если он зашел в парикмахерскую после обеда, то мог вернуться домой и ждать жену там. И если он спросил ее о визитерах, ясно, они кричали друг на друга так, что миссис Крейн вызвала полицию.
— Ну… — Кули откинулся на стуле. — Фей визжала, что все это вранье. Говорила Татуму, что у него просто на уме одна грязь, а что до нее, так она ждет не дождется, когда он уберется подальше, и не будет мешать ей радоваться жизни. Тут подошла Лу Хоппер и в два счета вывела Татума. Ты же ее знаешь. Строит всех в баре, как сержант новобранцев.
Гретхен все знала об этом баре — самом большом пивном заведении в округе с живой музыкой каждый вечер. Она, конечно, никогда не заходила внутрь, но Миллард играл у них, выбираясь из комнаты по ночам тайком от родителей. Из-за этого он с ними и разругался и сбежал на флот. Милларду нравилась миссис Хоппер.
После отъезда Милларда Гретхен просила ее передать, что он может возвращаться домой, его родители больше не сердятся. Миссис Хоппер ничего не обещала, но скоро Миллард написал и прислал свое фото в белой военно-морской форме. Томпсоны повесили фотографии Милларда и Майка в аптеке, за кассой. Миллард говорил Гретхен, что миссис Хоппер держалась с музыкантами строго, но справедливо. Неудивительно, что мистер Татум ей подчинился.
— Лу не нужны скандалы. — Мистер Деннис что-то записывал. — Значит, Лу выгнала его. Во сколько?
— Около семи. В общем, все успокоилось. Играл джаз, все танцевали и отрывались по полной. — Кули рывком подвинул стул, застучал по клавишам. — Включая Фей Татум. Она не пропускала ни одного танца, но танцевала со всеми, а не с кем-то одним. — Он стряхнул сигарету, хмуро прочитал написанное. — Танцевала с кучей парней. — По-волчьи оскалившись, он присвистнул. — Я просто не мог остаться в стороне. Рано или поздно до всех доходила очередь. Она настоящее шоу устроила. Джиттербаг, танго, фокстрот. Неплохо повеселились.
Словно моментальный снимок, у Гретхен перед глазами мелькнуло неуклюже лежавшее тело в неприбранной гостиной. Если бы мистер Кули видел это, он бы сейчас не разглагольствовал о миссис Татум, словно о ком-то из кино.
— Она жила на нашей улице. — Гретхен сама удивилась, что заговорила. Мистер Кули сморгнул, словно только ее заметил, и лицо его приобрело насмешливое, почти презрительное выражение. Гретхен выдернула ленту из телетайпа. — С ней всегда было интересно. Ее все дети любили. Она сама готовила клубничное мороженое для Барб, ее любимое. — Она замолчала, увидев статью о сражении в Италии. Новости о сорок пятой дивизии из Оклахомы стояли на первом месте.
