Дороти Сэйерс - Сильный яд
— Правда? Может, пойдем, дорогая?
— Ну уж нет, я хочу услышать вердикт. Мы столько здесь сидим — подождем еще немного.
— Тогда я схожу за сэндвичами и вернусь, хорошо?
— Сходи, пожалуйста. Только не задерживайся там. Я прямо чувствую, как только объявят приговор, со мной сделается истерика.
— Я мигом, туда и обратно. Скажи спасибо, что ты не одна из присяжных — им-то вообще ничего не положено.
— Как это, ни есть, ни пить?
— Ничего. Думаю, им нельзя даже включать свет или разжигать огонь.
— Бедненькие. Но здание ведь все равно отапливается?
— Ну, тут точно жарковато. Пойду глотну свежего воздуха.
Пять часов.
— На улице собралась огромная толпа.
— Вот ведь чудаки. Уже скоро, Фредди, — сказал лорд Питер Уимзи. — Там какое-то движение. О, идет моя радость! Шаги впереди… Так беззвучны они, как дыханье.[14]
Все встали. Судья занял свое место. На скамье подсудимых снова появилась обвиняемая, очень бледная в электрическом свете. Распахнулась дверь, ведущая в совещательную комнату.
— Смотри внимательно на их лица, — сказала невеста жениху. — Говорят, если они признают подсудимого виновным, то никогда на него не смотрят. Ах, Арчи, дай мне руку!
Секретарь суда обратился к присяжным официальным тоном, но с долей упрека:
— Господа присяжные, пришли ли вы к соглашению по поводу приговора?
Поднялся старшина присяжных и с выражением обиды и крайнего раздражения на лице произнес:
— Я вынужден сообщить, что мы не видим возможности прийти к соглашению.
Зал онемел от изумления, а затем все зашептались. Судья, казалось, нисколько не уставший, чуть подался вперед и спокойно спросил:
— Как вы думаете, сможете ли вы договориться, если посовещаетесь еще какое-то время?
— Боюсь, что нет, ваша честь, — ответил старшина и с ненавистью посмотрел в дальний угол, где среди присяжных, склонив голову и крепко сцепив руки, сидела старая дева. — Я не вижу для нас никакой возможности когда-либо прийти к соглашению.
— Могу ли я чем-то вам помочь?
— Нет, ваша честь, факты нам вполне ясны — мы расходимся во мнениях по поводу этих фактов.
— Очень жаль. Думаю, стоит попытаться еще раз, и если вы все же не придете к единому решению, то вернетесь и скажете мне об этом. А пока, если мое знание законов может оказаться полезным, я в вашем распоряжении.
Присяжные мрачно поплелись в совещательную комнату. Алая мантия судьи скрылась за дверью, и приглушенные голоса сразу переросли в гомон.
— Бьюсь об заклад, Уимзи, это ваша мисс Климпсон затягивает дело, — заметил Фредди Арбатнот. — Видели, как старшина на нее зыркнул?
— Она молодчина, — сказал Уимзи, — просто молодчина. У нее безупречная совесть и неумолимое чувство долга — она будет держаться до конца.
— Уимзи, да вы, похоже, подкупили присяжных! Признайтесь, вы ей дали знак?
— Ничего подобного, — ответил Уимзи. — Хотите верьте, хотите нет, но я даже не приподнял бровь.
— За это заявленье честь ему и одобренье,[15] — пробормотал Фредди. — Но нужно ведь подумать и о людях, оставшихся без обеда.
Шесть часов. Шесть с половиной.
— Наконец-то!
Когда присяжные снова вошли друг за другом в зал, на них было жалко смотреть. Беспокойная мать семейства все еще всхлипывала, не отнимая от лица платка. Сильно простуженный господин был чуть ли не при смерти. Волосы художника превратились в грязную, спутанную гриву. Директор компании и старшина, казалось, мечтали кого-то придушить, а старая дева, прикрыв глаза, беззвучно шевелила губами, как будто молилась.
— Господа присяжные, вы пришли к согласию по поводу вердикта?
— Нет. И мы уверены, что никогда к нему не придем.
— Вы действительно уверены? — спросил судья. — Потому что я ни в коем случае вас не тороплю. Я готов ждать столько, сколько потребуется.
Возмущенное фырканье директора компании услышали даже на галерее. Старшина все же сдержался и ответил судье, но в его голосе прозвучали раздражение и крайняя усталость:
— Ваша честь, мы не придем к согласию, даже если останемся здесь до Страшного суда.
— Очень жаль, — сказал судья. — Что же, тогда я вынужден распустить присяжных и направить дело на новое рассмотрение. Вы, несомненно, сделали все возможное, призвав на помощь весь свой ум и совесть для решения дела, обстоятельства которого вы выслушали чрезвычайно внимательно и терпеливо. Я распускаю коллегию присяжных заседателей. Господа, вы освобождаетесь от этой обязанности на ближайшие двенадцать лет.
Еще не было покончено со всеми формальностями, алые одежды удаляющегося судьи еще виднелись в темном дверном проеме, а Уимзи уже протискивался вниз, к местам адвокатов. Там он поймал за мантию защитника.
— Отличная работа, Бигги! Вы заполучили еще один шанс. Возьмите меня в дело, и мы с вами живо все провернем.
— Вы уверены, Уимзи? Должен признать, мы добились большего, чем я мог надеяться.
— А в следующий раз мы сделаем еще больше. Серьезно, Бигги, завербуйте меня каким-нибудь помощником, да кем угодно. Я хочу с ней встретиться.
— С моей подзащитной?
— Да, у меня есть кое-какие догадки. Мы должны ее вытащить, и я знаю, что это возможно.
— Ладно, зайдите ко мне завтра. А сейчас мне нужно с ней переговорить. В десять я буду в конторе. До свидания.
Уимзи сорвался с места и поспешил к боковой двери, откуда выходили присяжные. Позади всех, в шляпке, сидевшей несколько криво, и неловко накинутом на плечи макинтоше, шла старая дева. Уимзи кинулся к ней и крепко пожал ей руку.
— Мисс Климпсон!
— Лорд Питер! Боже мой, какой ужасный день! Представляете, это ведь из-за меня вышел весь спор, хотя двое присяжных храбро встали на мою сторону, и надеюсь, лорд Питер, что я не ошиблась, но как же я могу сказать, что она это сделала, когда она этого не делала. Ох, боже ты мой!
— Вы совершенно правы, она этого не делала. Хорошо, что вы за нее вступились и дали еще один шанс. И я собираюсь доказать ее невиновность. Мисс Климпсон, я просто обязан пригласить вас на обед — и знаете что еще?
— Что?
— Я, конечно, не брился с самого утра, но надеюсь, вы меня простите, потому что я собираюсь отвести вас в ближайший укромный уголок и расцеловать.
Глава IV
На следующий день, хотя это и было воскресенье, сэр Импи Биггс отменил партию в гольф (не очень-то расстроившись, поскольку дождь лил как из ведра) и созвал у себя в кабинете экстренный военный совет.
— Что ж, Уимзи, — начал адвокат, — расскажите нам, что вы думаете об этом деле. Позвольте представить вам поверенного обвиняемой, мистера Крофтса из адвокатской конторы «Крофте и Купер».
— Я думаю, что мисс Вэйн невиновна, — сказал Уимзи. — Полагаю, эта мысль и вам приходила в голову, но теперь, поддержанная авторитетом моего блестящего ума, она должна всецело захватить ваше воображение.
Мистер Крофте, не вполне уверенный, шутка это или глупость, вежливо улыбнулся.
— Несомненно, — ответил сэр Импи Биггс, — но хотелось бы знать, многие ли присяжные разделяют ваше убеждение.
— На этот вопрос я могу ответить, так как знаком с одной из них. Со мной согласны полторы женщины и три четверти мужчины.
— Как это понимать?
— Сейчас объясню. Моя знакомая настаивала на том, что мисс Вэйн не может быть убийцей. Остальные присяжные, конечно, подняли ее на смех, так как она не могла найти ни одного изъяна в представленных доказательствах, но она ответила, что склад характера и поведение подсудимой — тоже доказательства, и она имеет право принимать их во внимание. К счастью, эта сухощавая немолодая леди обладает цепким умом и, как положено верной дочери Высокой Церкви, готова до последнего отстаивать свои моральные принципы — упорства ей не занимать. Она дождалась, пока присяжные выбьются из сил, доказывая ей свою правоту, а потом заявила, что она все равно в это не верит и они ее не переубедят.
— Что ж, отличное решение, — сказал сэр Импи Биггс. — Человек, который безоговорочно верит во все христианские догматы, не станет терзаться сомнениями из-за таких пустяков, как юридические доказательства вины. Но нам едва ли стоит рассчитывать, что всю скамью присяжных займут несгибаемые воины Христовы. А кто тот господин и вторая дама, о которых вы говорили?
— Как это ни удивительно, вторая дама — полная, оборотистая хозяйка кондитерской. Она сказала, что вина, по ее мнению, не доказана и что Бойз вполне мог сам принять яд, а может, его отравил кузен. И вот еще что любопытно — на нее повлияло то обстоятельство, что она несколько раз ходила на судебные заседания по факту отравления мышьяком и была не согласна с вердиктом присяжных, особенно в деле Седдона.[16] О мужчинах она в принципе невысокого мнения (недавно овдовела в третий раз), медицинским заключениям не доверяет. Сказала, что, может, мисс Вэйн и убила, но она бы из-за медицинского заключения и собаку не повесила. Сначала собиралась голосовать, как большинство, но потом разозлилась на старшину, который стал давить на нее своим мужским авторитетом, и в конце концов решила поддержать мою мисс Климпсон.
