Рекс Стаут - Игра в пятнашки (сборник)
Роуклиффу пришлось повысить голос:
– Он не журналист. Его зовут Арчи Гудвин, и он помощник Ниро Вульфа, частного детектива. Вам он назывался полицейским?
Трое из них ответили утвердительно. Он устремил на меня свои выпученные глаза:
– Ты арестован за то, что прикидывался полицейским. Это уголовное преступление, влекущее за собой суровое наказание. Дойл, надень на него наручники и обыщи.
Двое копов ринулись ко мне. Я сунул руки глубоко в карманы брюк, обмяк и съехал в кресле вперед, так что бо́льшая часть моего тела оказалась под столом. Обыскать здорового мужчину весом сто восемьдесят фунтов, когда он принял такое положение и расслабился, не так-то просто. Для этого надо встать поустойчивее и поднапрячься. Я был уверен, что спутники Роуклиффа остановятся, как минимум, перевести дыхание.
– Возможно, вы всё еще помните, – обратился я к Роуклиффу, – как третьего апреля тысяча девятьсот сорок первого года по распоряжению комиссара Скиннера подписали письменное извинение перед мистером Вульфом и мной. Теперь извиняться придется лишь передо мной, если только я удовлетворюсь этим.
– Ты схвачен на месте преступления.
– Отнюдь. Эти люди путаются от волнения. И внизу, и здесь, представляясь, я ограничился двумя словами – произнес свою фамилию и слово «детектив». И показывал лицензию, на которую никто не удосужился взглянуть. Я не называл себя полицейским. Я детектив, каковым и представлялся. Я задавал вопросы, а они отвечали. Принесите извинения, и покончим с этим.
– И что за вопросы ты задавал?
– Прояснял обстоятельства, связанные со смертью Присциллы Идз.
– С убийством.
Мне оставалось только признать:
– Да.
– В каком качестве?
– В качестве заинтересованного лица.
– В чем заинтересованного? Ты обманул инспектора Кремера. Сказал, что у Вульфа нет клиента, но вот ты здесь.
– Я не обманывал. У него не было клиента.
– Значит, теперь появился?
– Нет. По-прежнему нет.
– Тогда зачем ты здесь? Что за интерес?
– Мой собственный. Я интересуюсь этим делом по личным причинам, а мистер Вульф не имеет к этому никакого отношения. Я сам по себе.
– Да ради бога! – Судя по тону Роуклиффа, он достиг пика раздражения. Расслабленная поза мешала мне разглядеть его лицо, однако краешком глаза я заметил, как сжались его кулаки. – Значит, у Вульфа есть к-к-клиент. – Дойдя до крайнего возбуждения, он начинал заикаться. Обычно я старался опередить его, но на этот раз не успел. – Причем такой, что он не смеет признаться. А тебе достает нахальства покрывать его, распространяя вопиющую ложь: якобы ты сам по себе. Твоя наглость…
– Послушайте, лейтенант. – Я был сама серьезность. – Мне всегда доставляло удовольствие врать вам. Так будет и впредь. Но сейчас я хочу, чтобы вы уразумели: мой интерес в данном деле сугубо личный, как я и утверждал, а мистер Вульф здесь ни при чем. Если вы…
– Все, хватит.
Кулаки сжались сильнее и чуть дрогнули. Однажды Роуклифф не выдержит и набросится на меня, и тогда моя реакция будет зависеть только от обстановки. Возможно, мне и не удастся переломить его пополам. Он продолжал:
– Все, хватит. Предоставление ложной информации, утаивание улик и важного свидетеля, препятствование отправлению правосудия и попытка выдать себя за полицейского. Бери его, Дойл. Скоро здесь появится кто-нибудь, к-к-кому мы сдадим его с рук на руки.
Он отнюдь не шутил. Я быстро прикинул, что к чему. Несмотря ни на что, я надеялся продолжить беседу кое с кем из софтдаунского квинтета, а может, и со всеми. И вряд ли делу пошло бы на пользу, если бы они сидели и смотрели, как парочка мужланов выволакивает меня из-за стола самым неприглядным образом. Поэтому я поднялся, подошел к Дойлу и попросил:
– Пожалуйста, поосторожнее. Я боюсь щекотки.
Глава шестая
Без четверти шесть вечера я сидел на стуле в крохотной комнатке печально известного здания на Леонард-стрит. Я скучал, был разочарован и хотел есть. Знать бы мне, что́ произойдет буквально через шестьдесят секунд, без четырнадцати шесть, и мой взгляд на мир засиял бы иными красками – но грядущее мне было неведомо.
Меня пасовали то сюда, то туда, хотя в тюрьму так и не забросили, даже не предъявили обвинений. Сначала препроводили в Десятый участок на Западной Двадцатой улице, где располагается кабинет Кремера, и на протяжении получаса совершенно игнорировали, а потом заявили, что, если я хочу увидеться с инспектором Кремером, меня придется перевезти в другое место.
Никакого желания встречаться с Кремером я не испытывал, но так устал от ничегонеделания, что, получив от парня в форме любезное приглашение сопровождать его, безропотно согласился. Коп доставил меня в такси на Центр-стрит, 240[11], поднял на лифте и, взяв под руку, повел на долгую прогулку по коридорам, которая закончилась скамейкой в нише, где мне было велено сесть. Сопровождающий сел тоже. Через некоторое время я поинтересовался, кого или чего мы ждем.
– Слушай, приятель, – взорвался он, – я что, похож на всезнайку?
Я увильнул от прямого ответа:
– На первый взгляд – нет.
– Правильно. Я ничего не знаю. Так что не доставай меня.
Это как будто решило вопрос, и я снова сел. По коридору в обоих направлениях сновали люди, каких ожидаешь повстречать и неизменно встречаешь на Центр-стрит, 240. Я уже достиг той стадии, когда стал ерзать на жесткой скамье каждые тридцать секунд вместо обычных двух минут, и, заметив вышагивающего мимо офицера в форме, воззвал к нему:
– Капитан!
Тот остановился, развернулся, заметил меня и приблизился.
– Капитан, – начал я, – выслушайте меня. Мое имя – Арчи Гудвин. Я проживаю на Западной Тридцать пятой улице, девятьсот четырнадцать, – в доме Ниро Вульфа. Этот полицейский сопровождает меня, чтобы я не сбежал. Пришлите, пожалуйста, сюда фотографа. Пусть запечатлеет вот это. – Я воздел скованные руки. – В качестве подтверждения. Меня заковал в кандалы индюк в человеческом образе по фамилии Роуклифф. Я намерен вчинить ему иск за противоправное задержание и моральный ущерб. Он подверг меня позору и поношению, выставил на посмешище.
– Посмотрю, что́ можно сделать, – произнес он сочувственно и удалился.
Естественно, я остановил капитана и воззвал к нему лишь для развлечения, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Каково же было мое удивление, когда спустя двадцать минут ко мне подошел сержант и спросил мое имя. Я назвался.
Он обратился к моему конвоиру:
– Как зовут этого человека?
– Он сказал вам, сержант.
– Я спрашиваю тебя!
– Сам-то я не знаю, сержант. В убойном отделе сказали, будто его зовут Арчи Гудвин, как он вам и назвался.
Сержант крякнул, отнюдь не любезно, посмотрел на мои наручники, извлек связку ключей и, воспользовавшись одним из них, освободил мне руки. Я никогда не встречал капитана ни до, ни после того и даже не знаю его имени, но если вас вдруг закуют в наручники и оставят томиться посреди полицейского управления, потребуйте позвать вам капитана лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с большим красным носом, двойным подбородком и в очках с металлической оправой.
Чуть позже появился другой сержант с распоряжениями, и меня сопроводили вниз и наружу, до Леонард-стрит, в вотчину окружного прокурора, где отвели в какой-то кабинет. Там мне наконец-то уделили хоть какое-то внимание – детектив из убойного отдела по фамилии Рэндалл, которого я даже немного знал, и помощник окружного прокурора Мандельбаум – этого я видел впервые. Они долбили меня часа с полтора без всякого толку, за исключением одного: я заподозрил, что обвинений мне все-таки не предъявят. Удаляясь, они даже не потрудились приставить ко мне охранника, а просто велели ждать. Когда я посмотрел на часы в третий или четвертый раз после их ухода, стрелки показывали без четверти шесть.
Как уже говорил, я скучал, был разочарован и хотел есть. Из-за стычки с Роуклиффом целый день пошел коту под хвост, и других пунктов в отчете не предвиделось. В половине восьмого мне предстояло встретиться с Лоном Коэном, дабы угостить его обещанным стейком, а затем забежать домой, собрать вещички и отправиться на поиски отеля.
Все бы ничего, вот только я понятия не имел, до какого состояния копы довели Вульфа. Весьма вероятно, что, когда я заявлюсь домой, он будет меня поджидать не с самыми лучшими намерениями.
Я не имел ничего против ночевки в отеле, но не представлял, что́ буду делать, когда придется убраться оттуда поутру. Есть ли у меня хоть какие-то планы?
Я решил покончить с неопределенностью, раздобыв какой-нибудь намек у Лона, а для этого позвонить ему, не дожидаясь семи. В кабинете, где меня оставили, телефона не было. Я встал и вышел в коридор, посмотрел по сторонам и двинулся налево.
Двери попадались с обеих сторон, но сплошь закрытые. Я же предпочел бы наткнуться на открытую дверь, за которой маячит телефон, и продолжал идти. Безуспешно.
