Эллери Куин - Последняя женщина в его жизни. Приятное и уединенное место
Инспектор качал головой. Эллери молчал, но взгляд его был озадаченным.
Казалось, он что-то потерял и никак не может вспомнить, что и где именно.
В ожидании шефа Ньюби Квины начали будить гостей Бенедикта. Причина крепкого сна бывших жен и Марша была понятна любому, не страдавшему сильным насморком. Воздух в спальнях был насыщен парами алкоголя — очевидно, после того, как Эллери покинул свой наблюдательный пост у террасы, три женщины и адвокат успели выпить достаточно, так что разбудить их было крайне затруднительно.
Что касается мисс Смит, секретарши Марша, то она заперла дверь спальни, и Эллери пришлось стучать несколько минут, чтобы добиться ответа. В ее комнате алкоголем не пахло.
— Я спала как убитая, — пояснила мисс Смит, явно пожалев об использованной риторической фигуре, когда Эллери сообщил, почему разбудил ее.
Судя по звукам, донесшимся из ее ванной, желудок мисс Смит прореагировал так, как скорее должны были бы прореагировать желудки трех других женщин. Эллери спешно удалился.
Насколько поняли он и его отец, Марша Кемп, Одри Уэстон и Элис Тирни остолбенели от изумления, услышав о насильственной смерти Бенедикта. Они казались слишком ошарашенными, чтобы осмыслить происшедшее, не впадали в истерику и почти не задавали вопросов. Марш уставился на Квинов с посеревшим лицом и дрожащими руками.
— Полиция уже здесь? — спросил он.
— Скоро будут, Эл, — ответил Эллери.
— Бедный старина Джонни, — пробормотал адвокат, опускаясь на кровать, после чего попросил выпить.
Эллери принес ему бутылку и стакан. Инспектор Квин велел всем участникам квинтета оставаться в своих комнатах и занял пост у двери спальни Бенедикта.
Эллери был внизу, когда шеф Ньюби, без галстука и в накинутом поверх униформы пальто, вошел в дом.
Анселм Ньюби был преемником шефа Дейкина, который так долго воплощал закон и порядок в Райтсвилле, что только редеющие ряды старожилов помнили его предшественника — толстого, постоянно отплевывающегося бывшего фермера по имени Хорас Суэйн. Дейкин, всегда напоминавший Эллери Эйба Линкольна, был типичным старомодным и неподкупным полицейским из маленького городка. Анс Ньюби принадлежал к новому поколению — молодому, агрессивному и вооруженному научными методами. Тем не менее ему пришлось проявить себя дюжину раз, прежде чем город нехотя признал, что он способен выполнять обязанности Дейкина. К несчастью, Ньюби был маленьким, хрупким на вид человечком, а в городе, подобном Райтсвиллу, любое указание на женоподобность вызывало даже не отвращение, а ненависть. Что уж говорить о шефе полиции. В его случае это считалось просто преступлением. Но когда слухи достигли ушей Ньюби, он проследил их источник, сбросил мундир и так отдубасил оскорбителя, хотя тот располагал преимуществами в виде лишних шести дюймов роста и тридцати пяти фунтов веса, что в райтсвиллских барах об этом вспоминали и спустя много лет. После этой демонстрации мужества у Ньюби больше не было неприятностей с распространителями слухов. А его язвительный голос и немигающие голубые глаза безотказно и не всегда благотворно действовали на окружающих.
— Очень сожалею, шеф… — начал Эллери.
— Вы всегда сожалеете, — огрызнулся Ньюби. — Я предложу секретарю городской управы оторвать задницу от стула, отправиться в столицу штата и попытаться уговорить нашего представителя в законодательном собрании протолкнуть закон, запрещающий пребывание в Райтсвилле всем, кто носит фамилию Квин. Как только вы появляетесь в городе, тут же происходит убийство! Я не знал, что вы приезжаете, иначе раздал бы всем подчиненным ваш словесный портрет! Как поживаете, Эллери?
— Мне все это нравится еще меньше вашего, Анс, — отозвался Эллери, пожимая маленькую руку. — Я намеренно держал наш визит в тайне…
— Наш? Кто вас сопровождает?
— Мой отец. Он наверху — присматривает за комнатой Бенедикта и телом. Мы здесь на отдыхе по приглашению Джонни Бенедикта.
— Отец или нет, вероятно, он не знает ваш райтсвиллский «послужной список» так хорошо, как я, иначе он никогда бы сюда не поехал. Для копа ваша компания — верная гарантия испорченного отпуска. Ну, рассказывайте.
— Давайте поднимемся.
Наверху инспектор и Ньюби, никогда раньше не встречавшиеся, обменялись рукопожатиями, как противники перед боем.
— Надеюсь, вы не возражаете, шеф, что мы тут немного пошарили, ожидая вас, — сказал старик. — Я сам терпеть не могу, когда офицеры полиции суют нос на чужую территорию.
Ньюби сразу же оттаял.
— Мне повезло, что вы здесь, инспектор, — ответил он, и Эллери облегченно вздохнул.
Понадобилось почти три четверти часа, чтобы описать шефу райтсвиллской полиции ситуацию с очередным браком и завещанием жертвы, по-видимому приведшим к убийству. Ньюби тем временем осматривал труп и комнату.
— Я оставил распоряжение поднять с постели моих экспертов, — сказал он. — Куда, черт возьми, они запропастились? Если не возражаете, Эллери, приведите в гостиную этих пятерых, пока я позвоню полицейскому врачу, чтобы он поскорее притащил сюда свою задницу. У нас ведь нет такой организации и такого количества людей, какими располагаете вы, инспектор, — виновато добавил шеф и вышел к телефону в прихожей.
— Кажется, он считает себя обязанным произвести на меня впечатление, — заметил сыну инспектор.
— Не знал, что Ансу не чуждо ничто человеческое, — усмехнулся Эллери и поспешил вниз.
Три бывшие супруги, адвокат и секретарша вошли в гостиную со смешанными чувствами недоверия и облегчения. Каждый из них знал только то, что Бенедикт убит; все были изолированы друг от друга, не имея возможности обмениваться предположениями и взаимными обвинениями. Интересно, что жены старались держаться поближе друг к другу, хотя до смерти Бенедикта каждая из них застолбила в гостиной отдельный участок.
Мисс Смит демонстрировала явные признаки нервозности, совсем не похожие на былую секретарскую отчужденность. После бунта, устроенного ее желудком, она выглядела бледной и больной, хнычущим голосом попросила бренди, удивив даже Марша, поглощенного своими мыслями. Мисс Смит продолжала жаловаться, в основном обращаясь к своему боссу, как будто он был виноват в создавшейся ситуации, и твердя, что еще никогда не имела дела с убийством, покуда Марша Кемп не тряхнула рыжими волосами и не произнесла свирепым тоном:
— Ради бога, заткнись!
Мисс Смит повиновалась, испуганно вцепившись в стакан с бренди.
— Слушайте внимательно, — заговорил Ньюби, когда инспектор представил ему всех пятерых. — Пока что мне известно очень мало, хотя уверяю вас, что вскоре буду знать гораздо больше. Но в данный момент я понятия не имею, кто убил мистера Бенедикта. Поэтому мой первый вопрос: может ли кто-то из вас сообщить что-нибудь, способное облегчить мне работу?
Казалось, никто не был готов это сделать.
— Надеюсь, шеф, — заговорил Марш голосом таким же безжизненным, как и его лицо, — вы не думаете, что кто-то из нас имеет отношение к смерти Джонни?
— Сейчас речь не об этом. Кто-нибудь слышал что-то после того, как лег спать? Ссору, борьбу или хотя бы просто шаги?
Никто ничего не слышал. Во время убийства все крепко спали под действием бурбона и водки. Исключением была мисс Смит, которая заявила, что не пьет, и попросила бренди исключительно с целью восстановления сил.
Однако три бывшие миссис Бенедикт, как выяснилось, заснули не сразу.
— Я металась в постели и решила почитать, — сказала Одри Уэстон. — Поэтому…
Эллери ожидал слова «доогой», но блондинка, очевидно, решила, что шеф Ньюби не одобрит такую фамильярность.
— …я спустилась за книгой.
— Куда именно спустились, мисс Уэстон? — спросил Ньюби.
— В эту комнату — к книжным полкам.
— Кто-нибудь здесь был тогда?
— Нет.
— Как долго вы оставались в гостиной?
— Ровно столько, чтобы взять книгу.
— А потом вы вернулись наверх?
— Да.
— Сколько времени вы читали, мисс Уэстон, прежде чем снова попытались заснуть?
— Я не смогла читать. Буквы расплывались у меня перед глазами.
— Что это была за книга? — спросил Эллери.
— Я не помню название, — высокомерно отозвалась блондинка. — Новый роман писателя по фамилии Рот.
— Филип Рот?
— Кажется, да.
— Харри Голден был бы рад это слышать. Это не была «Жалоба портного»?
— Я забыла, — еще более высокомерным тоном ответила Одри.
— Если бы вы читали «Жалобу портного», мисс Уэстон, буквы вряд ли расплывались бы у вас перед глазами. Вы ведь читали некоторое время, не так ли?
— Мерзкая книжонка меня настолько возмутила, доогой, что я отшвырнула ее и спустилась за другой книгой, но, как только начала ее читать, у меня стали слипаться глаза, поэтому я погасила свет и сразу отключилась. Не спрашивайте меня, мистер Квин, что это была за книга, так как я этого не помню. Она все еще у меня в комнате, если вы считаете это важным.
