Эллери Квин - Исчезающий труп
— Карр! — донеслось издалека насмешливое карканье ворона.
Глава 9
СВЯТАЯ СВЯТЫХ
Было начало пятого, когда Никки Портер позвонила в дверь квартиры Квинов на Западной 87-й улице. Энни — седоволосая, ясноглазая горничная, кухарка и фактотум[9], а проще говоря — домоправительница Квинов — открыла дверь и окинула девушку оценивающим взглядом.
— Мистер Квин велел, чтобы я подождала его здесь, — объяснила Никки.
Энни прочистила горло.
— Полагаю, мистер Эллери Квин? — произнесла она, продолжая разглядывать гостью.
— Да. — Никки покраснела и протянула ей карточку Эллери.
— Входите, — разрешила Энни. — Мистер Эллери пишет, чтобы вы ждали в его кабинете. — Скривив губы, она закрыла дверь.
Прямо за прихожей располагалась большая гостиная — веселая, но чересчур аккуратная. За каждым предметом в ней было строго закреплено свое место, так что казалось немыслимым что-нибудь передвинуть. Пепельницы сверкали, будто ими никогда не пользовались, и одна мысль о том, чтобы бросить туда окурок, вызывала протест. На полированной крышке стола, где стояла лампа для чтения, не было ни пылинки. Розовый велюровый ковер мог бы служить рекламой пылесосов. Дверь напротив обитой ситцем кушетки с подушками, которые Энни сначала взбивала, а потом разглаживала, вела в спальню инспектора Квина. Сводчатый проход с раздвижными дверями прямо возле кушетки вел в столовую. Рядом располагались буфетная, откуда доносилось гудение холодильника, и кухня, а вторая дверь из нее вела в узкий коридор, по которому Энни повела Никки Портер. Проходя через кухню, Никки отметила стройные ряды сверкающих кастрюль и сковородок.
Дверь в конце коридора вела в кабинет Эллери Квина. Никки вошла в него и вскрикнула от изумления.
Комната пребывала в ужасающем беспорядке. Спертый воздух был пропитан табаком, а стол у окна завален рукописями, журналами, газетами, переполненными пепельницами, карандашами, ластиками, трубками, скомканными сигаретными пачками. На пишущей машинке валялся мятый галстук, рядом комнатная туфля, три бубенчика и большой колокольчик, каким-то образом стоящие друг на друге и накрененные, как Пизанская башня.
Энни выглядела оскорбленной в лучших чувствах.
— Мистер Эллери никому не позволяет что-либо трогать в своем кабинете. — Подойдя к окну, она открыла его. — Конечно, немного свежего воздуха не повредит, но при таком беспорядке никакой воздух не поможет. — Энни с негодованием посмотрела на пепельницы. — Он даже не разрешает мне чистить пепельницы! Когда они переполняются, он выбрасывает мусор в цветочный горшок в углу. — Домоправительница указала на большую голубую жардиньерку, в которой стояли две трости, брус от занавеса, кусок свинцовой трубы (напоминание о давно раскрытом убийстве) и несколько бейсбольных бит.
Она подошла к двери в спальню и закрыла ее. По крайней мере, говорило ее лицо, взгляд непрошеной гости не осквернит святилище мистера Эллери. Взяв с полки книгу, Энни протянула ее Никки.
— Если хотите почитать, пока ждете мистера Эллери, то это его последняя книга, — с гордостью сообщила она. — А если понадобится что-нибудь, позовите меня.
— Спасибо, — поблагодарила Никки.
Внезапно Энни склонилась к ней, возбужденно блестя глазами:
— Ничего не может быть лучше хорошего убийства, не так ли, мисс?
Никки быстро заморгала.
— Верно? — настаивала горничная.
— Да, конечно...
— Правда, мне никогда не удается угадать, кто убийца. Держу пари, что в этой книге вы тоже его не угадаете... Ну, пойду заниматься своими делами. — И, шаркая, она вышла из комнаты.
Никки огляделась. Очевидно, меткость отказывала Эллери Квину, когда он бросал скомканные клочки бумаги в мусорную корзину под столом, так как они в изобилии валялись вокруг нее. У стола стояло легкое кресло с откидной спинкой, которая была откинута до предела, что свидетельствовало о привычке мистера Квина сидеть положив ноги на стол. На плоском подлокотнике находилась странная коллекция маленьких белых предметов. По-видимому, Эллери разрезал ершики для трубки и делал из них различные фигурки. Та, которую держала Никки, изображала оленя. Ее соседями были обезьяна, кенгуру, слон и свинья. Из-под пишущей машинки торчали ножницы. Никки поставила оленя на место и покачала головой.
Значит, вот как мистер Эллери Квин проводит время! Вероятно, он просто смахнул лежащие на столе вещи в сторону, чтобы освободить место для машинки. Какие странные существа — мужчины! А еще считается блестящим умом! Как можно жить в таком хаосе?
Никки собрала пепельницы и отнесла их к окну. Выглянув наружу и убедившись, что никто за ней не наблюдает, она быстро вытряхнула мусор во двор.
Сняв с кушетки между двумя книжными полками поношенную фетровую шляпу, Никки села, зевнула, положила книгу на колени и, прочитав заглавие, мысленно произнесла: «Что за человек!»
Убийство Джона Брауна казалось чем-то очень далеким.
* * *В четверть восьмого Эллери Квин вошел в квартиру.
— Энни! — позвал он. — Прекрасная Эннабел Ли![10]
Энни, шаркая, вышла в прихожую.
— Наконец-то, мистер Эллери! Ну и ну!
— В чем дело, Энни? — Раздувающиеся ноздри горничной свидетельствовали о том, что она сердита. — Мисс Портер здесь?
— Я проводила молодую леди в вашу берлогу, как вы сами ее называете. Разве вы не просили меня приготовить жаркое к вашему приходу? Думаете, в такой час я буду ставить жаркое? Придется вам есть бекон с яйцами, даже если инспектор будет ругаться!
Эллери усмехнулся.
— Папа не придет к обеду, Энни, а я уже поел.
— Уже поели, вот как? Зачем же я взбивала яйца и готовила приправу? Скоро восемь, а вы приходите и говорите, что уже поели!
— Вижу, Энн, папа был прав.
— О чем вы, мистер Эллери? — осведомилась горничная.
— Папа сказал, что вы слишком много работаете, устали и нуждаетесь в отдыхе. Он настаивает, чтобы вы взяли отпуск.
— В субботу будет всего полгода после моего прошлого отпуска, — возразила Энни.
— Это не важно. Папа говорит, чтобы вы не приходили целую неделю. Отдыхайте — это пойдет вам на пользу.
Вынув из кармана несколько банкнот, Эллери вложил их в руку Энни.
— Это еще зачем? — с сомнением спросила она.
— Аванс за неделю вперед. Энни. Вы не будете приходить целую неделю — вам нужен отдых, ясно?
— Будь я проклята, если слышала что-нибудь подобное. — Теперь Энни улыбалась.
— Ну, бегите домой.
— А как же яйца, мистер Эллери?
— Бог с ними. Я о них позабочусь. Выметайтесь!
Едва дав Энни время переодеться и нацепить шляпу, Эллери выставил ее из квартиры и закрыл дверь. Вздохнув с облегчением, он направился в свой кабинет.
В дверях Эллери застыл как вкопанный. Никки Портер крепко спала, растянувшись на кушетке и положив под голову его голубой фланелевый халат. На полу возле кушетки он увидел свою последнюю книгу. Кремовая соломенная шляпка с торчащим за ленточкой павлиньим пером съехала девушке на один глаз. Другой глаз моргнул и открылся, когда Эллери переступил порог.
— Мой спаситель! — Никки села. — Наконец-то!
— Устали? — сочувственно спросил Эллери.
— Нет, — с горечью ответила она. — Я заснула за вашей книгой. Такое чтение может усыпить даже синицу весенним утром. Какие новости?
— Никаких, кроме того, что объявлена в розыск некая Никки Портер — дерзкая курносая девица с карими глазами.
Никки посмотрела на часы.
— Неудивительно! Уже почти половина восьмого.
— Что именно неудивительно? — Эллери плюхнулся на кресло, закинул на стол ноги, поставив задник одного ботинка на носок другого, и стал раскачивать ими из стороны в сторону, как маятник.
— То, что я нервничаю. Я ничего не ела с самого утра.
— Вот как? Я тоже.
— К тому же никогда не завтракаю. Что вы намерены делать по этому поводу?
— Можете приготовить нам яичницу, бутерброды и кофе.
— Мне — готовить? — В голосе Никки послышался ужас.
Эллери обернулся, с любопытством глядя на нее.
— Вы не умеете готовить?
— Конечно нет! Я писательница, а не кухарка.
— Возможно, это к лучшему.
— Что?
— Что вы не умеете готовить. Если бы вы готовили так же, как пишете... — Эллери усмехнулся. Верхняя нога соскользнула с нижней на пишущую машинку. Каретка сдвинулась вправо, и звякнул звоночек.
— Вы всегда сидите на затылке? — спросила Никки. — Неужели обязательно задирать ноги выше головы?
— Идеальная подставка для ног — каминная полка, — ответил Эллери. — К сожалению, в этой комнате нет камина. Не возражаете передать мне мою трубку? Ту, у которой наполовину отгрызен черенок. Она где-то на столе.
— Вы скажете Энни, чтобы она дала мне поесть, или мне вас ударить? — сурово спросила Никки, вставая с кушетки.
