И Паркер - Адская ширма
Тосикагэ бросил на него испуганный взгляд.
— Д-да… — Он осекся на полуслове. — Вообще-то да, случилось… Вернее, я бы хотел посоветоваться… — Он умолк и снова беспокойно заерзал.
Акитада не на шутку встревожился.
— Пожалуйста, выкладывайте, что там у вас, дорогой старший брат. — Он нарочно употребил эту уважительную форму обращения к старшему родственнику, чтобы подбодрить Тосикагэ.
Тосикагэ, похоже, был благодарен ему за это.
— Да. Спасибо, Акитада. Я расскажу. В конце концов, это наше семейное дело, поскольку оно касается Акико и нашего еще нерожденного малыша. Э-э… видите ли, в моем ведомстве случилась неприятность. Обо мне пошли нехорошие разговоры. — Он с трудом сглотнул тяжелый ком в горле и с мольбой посмотрел на Акитаду. — Уверяю вас, все это чистая ложь, но я боюсь. — Он внезапно умолк и поднял руки ладонями кверху — жест беспомощности и отчаяния.
Сердце у Акитады словно куда-то провалилось.
— Какие разговоры? — спросил он прямо.
Зять его сидел, потупив взор и разглядывая сцепленные замочком руки.
— Что я тайком присвоил себе ценности, принадлежащие имперской казне.
ГЛАВА 3
МИРСКИЕ ЗАБОТЫ
Оправившись от потрясения, Акитада наконец нарушил тишину и спросил:
— Вы хотите сказать, что кто-то подозревает вас в краже имперских сокровищ?
Тосикагэ зарделся от стыда и закивал.
— Все началось с досадного недоразумения. В одном старом инвентарном списке я обнаружил, что лютня, обозначенная как «Безымянная», была ошибочно прописана там как «Несуществующая». Потом какой-то болван перечеркнул запись и сделал приписку, сообщавшую, что инструмент изъят из хранилища, но при этом не указал кем. Когда я начал расспрашивать, никто, казалось, не знал, что произошло с этой лютней, да и записей никаких о том, что кто-либо из дворца посылал за ней, не имелось. Тогда я решил проверить все лютни в хранилище. «Безымянную» я не нашел, зато обнаружил другую лютню, которая явно требовала починки и перенатяжки струн. Поскольку был последний рабочий день недели, я взял ее домой, чтобы починить на досуге. Только вот по глупости не сделал соответствующей записи. Уж так получилось, что в тот вечер у меня были гости. Должно быть, кто-то из них увидел ее у меня, потому что, когда я вернулся на работу в начале недели, за мной прислали из дворца и потребовали ответить на вопрос: что делает императорская лютня в моем доме? Это было ужасно, поверьте мне, особенно если учесть, что тот, кто вел дознание, едва ли поверил моим объяснениям. — Тосикагэ умолк и тяжко вздохнул.
— Хм… — сказал Акитада. — Я охотно верю, что это было не совсем приятно, только мне не понятно, как это одно, пусть и досадное, происшествие могло навлечь на вас серьезные неприятности. Вы же, конечно, вернули лютню?
— Разумеется! — Тосикагэ дрожащими пальцами потер лоб. — Только когда я сделал это, все смотрели на меня как-то странно. Вы же знаете, каковы люди. Они шептались у меня за спиной, ухмылялись и переглядывались. Но хуже всего то, что они делали это всякий раз, когда я бросал невзначай какую-нибудь невинную фразу — например, говорил, что хочу купить Акико подарочек, или замечал вслух, что какой-то из предметов лежит не на месте. — Он снова вздохнул.
— Да уж, скверно, — кивнул Акитада. — Ваши коллеги, судя по всему, не очень хорошие люди.
Тосикагэ выглядел удивленным.
— Знаете, вообще-то я никогда не думал об этом, а ведь, похоже, так оно и есть. Так что же мне делать?
— А кто стоит за всем этим, как вы думаете?
— Стоит за всем этим? Что вы имеете в виду?
— Ну… если целью было опорочить ваше имя, то тогда должен быть кто-то или, может, это несколько человек, кто подстроил вам эту ловушку.
Лицо Тосикагэ выражало полное недоумение. Ошеломленный и окончательно сбитый с толку, он спросил:
— Вы и впрямь так думаете?!
Акитада почти потерял терпение. Ему уже стало ясно, что его новоявленный зять наивен и беспомощен по части всевозможных каверз и козней. Не утруждая себя объяснениями, он просто сказал:
— Конечно. А кто видел лютню в вашем доме?
— О-о… да кто угодно… Все, я полагаю. Акитада закусил губу.
— Хорошо. Кто был у вас дома? — И, чтобы не услышать в ответ очередное «все», он быстро прибавил: — Назовите имена.
— О-о… — Тосикагэ наморщил лоб. — Ну конечно же, был Косэ. Кацураги был и Мононабэ. Потом вот еще люди из отдела книг и из отдела музыки — их имен я не помню. Ну и кое-кто из моих личных друзей. Вам назвать их имена?
— Возможно, позже. А первые трое были единственными из вашего ведомства?
Тосикагэ кивнул.
— Имеются ли у вас явные враги среди людей, что побывали у вас тогда в гостях и могли видеть лютню?
— Враги?! — Тосикагэ был потрясен. — Конечно, нет. Может, они не самые близкие друзья мне, но никак не враги. Я, знаете ли, не имею привычки приглашать к себе в дом врагов.
Акитада украдкой вздохнул.
— А могли кто-нибудь, кроме этих троих из вашего ведомства… как там их имена — Кацураги, Косэ и?..
— Мононабэ.
— Да, Мононабэ. Мог ли кто-нибудь другой узнать в лютне инструмент, принадлежащий имперскому хранилищу?
Тосикагэ покачал головой.
— Сомневаюсь даже насчет Мононабэ. Он ведь только недавно устроился на работу в отдел.
— Так-так, очень хорошо, — сказал Акитада. — Мы уже неплохо продвинулись. Скорее всего либо Косэ, либо Кацураги, или они оба узнали лютню. Они могли поделиться увиденным с Мононабэ, и потом один из них или они все вместе разнесли эту историю по вашему ведомству. А уж потом кто-то из этой троицы, а может, и вовсе кто-то другой решил воспользоваться этим случаем, чтобы очернить ваше имя. Теперь вам придется выяснить, кто этот человек, и положить этому конец.
— Но как мне это сделать? — воскликнул Тосикагэ. — Не могу же я обвинить их в открытую!
— Вы хотите, чтобы я навестил ваших коллег и задал им несколько вопросов?
Тосикагэ ужаснулся такому предложению.
— О небеса! Только не это! У меня же тогда будут настоящие неприятности!
— В таком случае я не понимаю, чем могу помочь вам в этом вопросе, — мрачно заметил Акитада.
— Я подумал, вы могли бы найти эти пропавшие предметы. Тогда мы тихонько вернули бы их в хранилище, и вся эта шумиха вскоре бы улеглась.
Акитада сверлил зятя пристальным взглядом.
— Какие предметы? Вы же сказали, что вернули лютню после починки. Вы имеете в виду тот, другой инструмент? Как он там назывался? «Безымянный»?
— Нет. У нас любому известно, что лютня «Безымянная» пропала еще когда-то давно. Другие предметы стали исчезать позже, уже после распространения слуха, что я якобы присвоил лютню.
Акитада выпрямился.
— А что еще пропало? — спросил он, ожидая услышать самое худшее.
Закрыв глаза, Тосикагэ принялся перечислять:
— Лакированная шкатулка с круговыми узорами, подаренная императору восьмой династии корейским послом; две священные короны из позолоченного серебра, некогда принадлежавшие императрице Дзимму; расписной кувшин, в котором, по преданию, хранился ноготь с пальца самого Будды; резная фигурка богини; позолоченная курильница и золотая печать, некогда подаренная китайским императором нашему послу.
— Святые небеса! — не удержался от восклицания Акитада. Такие пропажи и впрямь грозили серьезным скандалом. — И сколько человек знают об этом?
У Тосикагэ теперь был не на шутку перепуганный вид.
— Обо всех пропажах известно только мне. Правда, Кацураги занимается у нас переписью, поэтому ему и Косэ известно о кувшине и о шкатулке. Может, они знают еще и про фигурку.
— Они доложили о пропажах вам?
— Нет.
— И вас это не озадачило?
— Я подумал, они не сделали этого потому, что решили, будто я взял себе эти предметы.
Ох уж этот Тосикагэ!
— Вы кому-нибудь говорили о краже?
— Нет. Побоялся. Я подумал, что лучше бы нам самим отыскать все и вернуть на место.
— Легко сказать. Но разве вы не обязаны были доложить своему начальнику? Кто он, кстати?
— Отомо Ясутада. Нет, я ему не докладывал.
— Ну что ж, вам виднее. Только, по-моему, зря вы решили умолчать об этом деле… Или вы мне чего-то не договариваете?
Тосикагэ замахал руками.
— Нет, ну что вы, Акитада! От вас у меня нет никаких секретов! А как вы думаете, где сейчас эти предметы?
— Так сразу не скажешь. Если их умыкнули, чтобы продать, то они могут находиться в какой-нибудь лавке или у кого-то дома. — Эти слова потрясли Тосикагэ. — Но если их похитили только для того, чтобы навлечь на вас неприятности, то они могут быть где-то спрятаны.
— Тогда вы должны найти их! — Тосикагэ закусил губу. — Но зачем кому-то навлекать на меня неприятности? Ведь я никому ничего дурного не сделал.
