Вольфрам Флейшгауэр - Пурпурная линия
Случайность? Может быть. Если верить свидетельствам, то Генриетта была обманута, унижена и проведена. Играл ли Генрих в ту же игру с Габриэль, оставляя ее до последнего момента в полной уверенности относительно скорой свадьбы, но на деле наверняка зная, что никакой свадьбы не будет?
Другими словами, не велись ли переговоры с Флоренцией в то время, когда Габриэль считала, что находится в двух шагах от трона? И если да, то почему эти переговоры не были нигде документированы?
Неужели они были столь секретными, что до сих пор невозможно отыскать никаких их следов?
ЗАКЛАДКА ДЛЯ КНИГИ
Я занимался этой темой почти пять лет, но в конце концов зашел в тупик. Между тем я был уверен, что художник — или тот, кто заказал ему луврскую картину, — хотел намекнуть королю на двусмысленность положения его фаворитки.
Отнюдь не сестра Габриэль с торжествующим видом держит ее за сосок. Женщина слева должна быть Генриеттой д'Антраг, следующей после Габриэль дамой в длинной череде фавориток, вступавших с королем в «морганатические браки», становясь «женами левой руки». Именно левой рукой трогают грудь Габриэль, да и сама она держит кольцо в левой руке. Картина являет собой издевательскую насмешку над предметами страсти Наварры, всеми невидимыми, но одновременно и вызывающими сочувствие жертвами его «побочных браков», которые выставлены здесь, как куколки, судьба которых ясно представлена прозрачными символами.
Но чего стоит самая прекрасная теория без доказательств?
Я решил еще раз перечитать почту посла Фердинанда де Медичи при французском дворе. В 1991 году я провел в парижской Национальной библиотеке несколько недель и проработал шеститомное издание «Négociations diplomatique de la France avec la Toscane». Это была нелегкая задача, так как большинство писем было представлено на староитальянском, и, кроме того, содержание их зачастую камуфлировалось, чтобы скрыть щекотливые вопросы иносказаниями, за которыми невозможно было угадать реальных действующих лиц. Но самым большим затруднением было то, что издание Дежардена-Канестрини обрывалось в том самом месте, где начиналось самое интересное. Пробел в издании охватывал несколько месяцев, предшествовавших внезапной смерти герцогини. Переписка возобновилась лишь через три четверти года.
Если подумать о том, какие события происходили в этот отрезок времени (декабрь 1598 — октябрь 1599), то невозможно себе представить, что во Флоренции не знали и не пытались узнать ничего о событиях, происходивших при французском дворе. Но где осталась соответствующая дипломатическая почта?
Жизненные обстоятельства сложились так, что мне пришлось на какое-то время приехать в Брюссель. К счастью, издание Дежардена-Канестирини можно было получить в Королевской библиотеке, что избавляло меня от необходимости время от времени ездить в Париж в надежде, что «уж на этот раз» мне удастся что-нибудь найти. Естественно, я не догадывался, какое потрясающее открытие меня ждет, когда нес к своему рабочему месту шесть толстых фолиантов. Если бы я продолжал свои разыскания в Париже, а не в Брюсселе, то, вероятно, никогда бы не нашел ответов на свои вопросы. То, что совершенно случайно попало ко мне в руки в Брюсселе, можно упомянуть только в послесловии, но не в тексте романа, ибо художественная литература не терпит столь грубых нарушений правдоподобия.
Я снова перечитывал донесения тосканского посла, направленные из Парижа Фердинанду Медичи. Известный вам Бончани был озабочен одной и той же темой: безумной любовью Генриха к Габриэль. Неустанно, но проявляя признаки нарастающей растерянности, посланник Великого герцога пишет, что, не будь Габриэль, бракосочетание Марии Медичи с королем Франции можно было бы осуществить в течение пары месяцев. Но благосклонность короля к Габриэль не становится меньше. В одном месте Бончани даже намекает на то, что только устранение Габриэль может решить проблему, поскольку, как он пишет, следует опасаться большого зла, если Бог не протянет свою благодетельную руку.
Последнее, полностью приведенное донесение датировано 27 сентября 1598 года. Речь в нем по-прежнему идет о той же теме и о том, как Бончани лоббирует интересы Флоренции при французском дворе. Примечание издателя так резюмирует тайный обмен письмами:
«В своем последнем донесении от второго декабря посланник вновь выражает тревогу по поводу возможных последствий безумной любви короля к Габриэль: Е da questo amore estraordinorio si puö dubitare che alla fine non nascano de'mali d'importanza» [18].
На этом переписка обрывается, чтобы возобновиться лишь осенью 1599 года. Но как такое возможно? 2 декабря 1598 года! Значительные события буквально следуют друг за другом! В декабре 1598 года сын Габриэль Александр с большой помпой объявляется потенциальным наследником короны. В январе 1599 года Генрих оказывает беспрецедентное давление на Маргариту, стараясь получить от нее согласие на развод. В марте он открыто объявляет о своей женитьбе на Габриэль. В апреле она внезапно умирает. И Бончани ничего об этом не сообщает? Немыслимо!
Я перевернул страницу. Здесь начинался новый обмен письмами. Но эти документы ни по времени, ни по тематике не отвечали моим целям.
Кто-то оставил или забыл в этом месте закладку. Я взял в руки кусочек картона.
Приглашение на открытие выставки. Никакой даты. Но карточка изрядно пожелтела. Очевидно, в этой книге она пролежала никак не меньше пары лет. Мсье и мадам Жак Болль. Я насторожился, хотя не сразу понял почему. Потом я перевернул пригласительный билет.
LA FEMME DANS L'ART FRANÇAIS.[19]
Вероятно, у господина Болля были такие же интересы, как и у меня. Но что он написал карандашом на пригласительном билете? Я перевернул билет и попытался разобрать неразборчивую надпись. Когда мне это удалось, я на несколько секунд застыл на месте, потеряв дар речи и способность размышлять. Мне казалось, что я сплю.
Они зашифрованы и едва поддаются прочтению.
Можно легко представить, что в этот момент происходило в моей душе. Помню, что от торжествующего предвкушения момента, когда я сейчас возьму в руки эти донесения и прочту их, я не удержался и вскрикнул, отчего смотритель зала строго на меня посмотрел. Я найду Жака Болля, изучу его находку и завершу наконец свой роман, так как в этих депешах найду ответы на открытые до сих пор вопросы.
Просмотрев записи, я удостоверился, что имя Жака Болля уже встречалось мне в процессе исследования в Париже тремя годами раньше. Pourquoi tuer Gabrielle d'Estrées? Так называлась маленькая книжка, изданная во Флоренции в 1954 году. Старый листок требования помог узнать, что эта книга была среди прочих заказана в Национальной БИБЛИОТЕКЕ моей собственной рукой. Я не помнил книгу, вероятно, заказал ее только из любопытства, бегло просмотрел и не стал читать, так как она, по моему мнению, отстаивала ложный тезис. Уже в то время я был твердо убежден в том, что Генрих намеренно обманывал Габриэль, как позже и Генриетту д'Антраг, и поэтому не было никакой необходимости ее убивать, о чем так уверенно говорил Жак Болль одним названием своей книги. Может быть, именно поэтому я только просмотрел книжку и отложил ее в сторону? Брюссельская библиотека располагала одним экземпляром, и я с удивлением прочел, что в начале пятидесятых годов бельгийский историк занимался исследованиями в архиве Медичи во Флоренции и нашел недостающие донесения. Объяснение того, почему эти письма не вошли в издание Дежардена Канестрини, содержалось в послесловии. После 2 декабря Бончани и Фердинанд изменили шифр. Издатель, который видел донесения три века спустя после их составления, этого, естественно, не знал, и, таким образом, эти депеши остались не прочтенными и неопубликованными. Жак Болль нашел как сами донесения, так и ключ к шифру. Но даже при знании кода расшифровать донесения оказалось неимоверно трудно. Как бы то ни было, бельгийскому историку удалось расшифровать только малую часть депеш, и он включил их в свое неортодоксальное сочинение только для того, чтобы пробудить интерес специалистов к данному случаю. Почему была убита Габриэль д'Эстре?
Да, в самом деле — почему? Каким образом рассчитывал Жак Болль доказать этот тезис, если его грандиозная источниковедческая находка прямо говорила о том, что Габриэль вообще не играла никакой роли в матримониальных планах Генриха?
Расшифрованные письма доказывали именно то, что Генрих в течение весны 1599 года вел тайные брачные переговоры с Флоренцией. Сам же Болль настолько проникся теорией заговора, что из-за деревьев перестал видеть лес. Запутанное сочинение никем из специалистов никогда не рассматривалось всерьез. Сенсационная находка была забыта.
Почему закладка как по заказу попала ко мне в руки именно в брюссельской Королевской библиотеке, выяснилось довольно скоро. Дело в том, что Болль родился и жил в Брюсселе. К сожалению, в восьмидесятые годы он погиб в автомобильной катастрофе. С большим трудом мне удалось разыскать его вдову и поговорить с ней. На вопрос о том, остался ли после смерти Болля архив и доступен ли он для исследования, женщина ответила, что вскоре после смерти ее мужа все его бумаги были уничтожены.
