Заводная девушка - Анна Маццола
– Я поговорю с ним завтра. А пока сделайте так, чтобы часовщика, его дочь и их служанку не тревожили.
– Но они слишком много знают.
– Поэтому не далее как сегодня я предложила им сделку: молчание в обмен на их безопасность и гарантии того, что короля будут сдерживать.
Утром у нее побывала Вероника. Дочь Рейнхарта была непреклонна: они с отцом согласны молчать, только если семьи погибших детей получат компенсации, если ее горничной должным образом заплатят и оставят в покое и если анатомические увлечения короля будут ограниченны. Отчаянная девица! Выдвигать столь опасные требования! Должна же она сознавать возможные последствия. Да, в смелости Веронике не откажешь, но Жанна поймала себя на том, что такое поведение ей импонирует. Она догадалась, почему Вероника так пеклась о безопасности своей горничной. Скорее всего, Лефевра убила Мадлен. Женщина, жестоко пострадавшая от рук мужчины, в случае опасности возьмется за нож и не будет особо раздумывать.
– А не проще ли… – начал Берье, сделав характерный жест.
– Избавиться от всех? Да, возможно, это было бы проще. Но, учитывая, что дочь часовщика и ее отец раскрыли мне глаза на опасные увлечения короля, я возражаю против такого решения.
– Тогда как мы объясним возвращение этой девицы к жизни? – подумав, спросил Берье.
– Например, чудесами медицины, – беззаботным тоном ответила Жанна. – Людовик наверняка это одобрит. Можно вообще отослать их подальше от Парижа, а то и отправить за границу. Как быть с ними – решим потом, а пока их не трогайте. Сейчас ваша главная задача – представить все это народу так, чтобы успокоить людей и положить конец мятежам. Парижанам нужно убедиться, что преступления с похищением детей целиком расследованы, справедливость восторжествовала и так далее.
– Только она не восторжествовала.
– Конечно нет, – усмехнулась Жанна. – Но прежде вас это совсем не волновало. В Версале свои понятия о справедливости. Дайте мне сначала поговорить с Людовиком. А затем расширим наблюдение.
– И сделаем его постоянным, маркиза. Постоянным.
Жанна кивнула. Она не противилась, когда Людовик, переодевшись герцогом, отправлялся бродить по Парижу; она закрывала глаза на его отвратительные уроки анатомии. Но теперь кто-то будет постоянно следить за королем. Людовик окажется в невидимой, но крепкой клетке. Жанну это слегка печалило, однако ее задачей было оберегать его. Она делала это из любви к нему, даже если от прежнего чувства осталась только тень.
– Кстати, вы нашли доказательства, изобличающие автора мерзких стишков? Этот негодяй посмел обвинять меня в колдовстве ради достижения корыстных целей.
– Увы, пока нет. Возможно, это не один человек, и они очень осторожны.
– Возможно. Но мы знаем, кто это, и никакая осторожность им не поможет. Людовик все равно их накажет. – Накажет, потому что она мягко, ненавязчиво подтолкнет его к этому, а если он вздумает упрямиться, расправится с клеветником сама. Равновесие власти сместилось. – А вы, Николя, должны заплатить этой «мухе». Я имею в виду служанку. Обещанное и сверх того. – (Если Лефевра убила Мадлен, ей надо заплатить золотом.) – Не понимаю, почему она до сих пор не получила честно заработанных денег.
У Берье дернулась челюсть.
– Думаю, вы переоцениваете ее достоинства.
– Как это понимать? – Жанне стало любопытно. – Так вам она и прежде была знакома?
– Не мне, а моему подчиненному. Это он знаком с ее семьей.
– Говоря о подчиненном, вы имеете в виду того скользкого молодого человека с разноцветными глазами, которого я видела в Шатле? В таком случае вам стоило проявить больше проницательности и не слушать это ничтожество, которое даже одеваться опрятно не умеет.
Жанна знала этот типаж мужчин: властолюбивые, злобные, с садистскими наклонностями. От Берье подчиненный отличался лишь отсутствием внешнего лоска и проницательности, благодаря которым генерал-лейтенант держался на своем месте. Во всяком случае, пока держался.
– Этот малый, может, умом и не блещет, но польза от него есть. Он сумел сделать так, что прежняя служанка Рейнхарта ушла, а на ее место он запустил «муху».
Жанна прищурилась:
– И как это ему удалось?
Она уже догадывалась, но хотела услышать подтверждение.
Берье поморщился, словно проглотил что-то горькое:
– Обрюхатил, только и всего.
– Представляю, как это по ней ударило. Ей хоть заплатили?
– Сомневаюсь, что в том была необходимость.
Жанна пристально посмотрела на Берье. Пожалуй, он не так уж сильно отличался от своего подчиненного. Стоит ли его поддерживать и дальше? Жанну впервые одолели сомнения.
– Николя, когда я выразила желание проверить благонадежность часовщика, то не говорила, что можно ломать жизнь его слугам, оставляя их без гроша в кармане.
– Маркиза, в каждом деле всегда есть свои особенности. Тем более в слежке за кем-то. Обязательно натыкаешься на тех, кто мешает, и от таких людей приходится избавляться.
– И где сейчас прежняя служанка?
– Понятия не имею.
– Разыщите ее. Если она еще жива, заплатите ей компенсацию. А этого вашего подчиненного гоните в шею. Мне этот двуногий чирей не понравился. Я ему не доверяю.
– Да, маркиза.
– Рада, что вы поняли. – Жанна откинулась на спинку стула и некоторое время слушала чарующую музыку скрипок. – Нам понадобится новый часовщик. Я постараюсь найти какого-нибудь редкостного зануду. И без хорошеньких дочерей.
* * *
Жанна слышала звук его шагов, но продолжала водить крошечным резцом. Работа требовала полного внимания. Вещица, над которой она трудилась, была почти готова.
– Где ты, черт побери, скрывалась все эти дни?!
– Людовик, я была здесь. Работала, – ответила она, не поворачиваясь к нему.
– Тебя не было на обеде, ты не появлялась в моих покоях. Ты опять заболела?
В его голосе не прозвучало ни намека на сочувствие, только холодный гнев.
Да, она была больна. Чахотка, придававшая блеск глазам и румянившая щеки, разрушала ее изнутри. Но об этом она Людовику не скажет, иначе ее придворная жизнь мигом закончится. Жанна посмотрела в увеличительное стекло на ограненный ею сердолик. Получилось почти идеально. В сверкающую поверхность камня она вделала миниатюрный портрет Александрины, за которой уже отправила карету. Сегодня дочь получит от нее подарок.
– Ты почему молчишь? – возмутился Людовик. – Отвечай!
Только сейчас Жанна повернулась к нему. Ее рука по-прежнему сжимала резец.
– Людовик, а вы знаете, что ваш хирург Лефевр умер? – обыденным тоном спросила она.
– Что?
– Да, у себя в мастерской.
– Как?
Одутловатое лицо короля побледнело.
– Там что-то произошло. Оказывается, он проводил весьма своеобразные опыты.
Людовик не шевельнулся, но его глаза забегали по сторонам.
– Что вы знаете об этом? – все
