Элизабет Редферн - Золото Ариеля

Слуга немного подождал, вероятно, в надежде получить еще денег, но поскольку из этого ничего не вышло, он затворил ворота.

Нед постоял немного, прикрыв глаза рукой, словно у него кружилась голова от солнечного света.

Началось. И Себастьян оказался пешкой в завершающей стадии борьбы, потому что заговорщики схватили его.

39

Держи язык за зубами и руки прячь

От этих чинуш и всяких прочих властей —

Повесят тебя за твое ремесло без затей

Или привяжут к лошадке и пустят вскачь.

Какую-то боль выдержать можно, какую-то — нет; такое открытие сделали пираты, схваченные через час после взрыва и посаженные в мрачные каменные казематы под тюрьмой Маршалси. Им сказали, что вскоре они предстанут перед быстрым и коротким судом в зале Святой Маргариты. Исход дела был предрешен. Было объявлено, что их ждет приговор через повешение в Дептфорде в полдень того же дня, как раз перед спуском кораблей на воду. Их быстрая казнь, даже еще до того, как пыль и булыжники не успели осесть на улице перед домом помощника посла, позволит умиротворить Испанию, ибо сообщение о приговоре будет выслано в Мадрид, сопровождаемое самыми глубокими извинениями короля Якова вместе с обещаниями возмещения ущерба.

Немногие были свидетелями того, что происходило в мрачных недрах тюрьмы Маршалси в то утро. Но те, кто присутствовал, были довольно важными особами во главе с Уадом, комендантом Тауэра, и другими, менее известными слугами Короны. Они собрались вокруг, в то время как три пирата-зачинщика были отделены от своих товарищей и подвергнуты суду его величества способами, позаимствованными у могущественной испанской инквизиции, так как в свои молодые годы Уад много путешествовал и ознакомился с утонченным мастерством инквизиторов в испанских Нидерландах, когда там преследовали еретиков. Он подметил самые действенные наказания для людей, от природы стойких и упрямых.

Альварик Джонсон, галантная Черная Птица Рейли из Кадиса, висел в кандалах вместе со своими двумя товарищами. Эти трое выдержали мучения лучше, чем старый торговец мануфактурой Годвин Филипс семь недель назад. Они были не молоды, но привыкли стойко терпеть боль. Их полуголые, в одних только рваных штанах, сильные тела покрывали старые шрамы и следы от ран.

Уад допытывался о Рейли, о спуске кораблей и какое отношение все они имели к взрыву дома помощника посла Фабрио; но в ответ Альварик Джонсон, говоривший от имени всех троих, рявкнул:

— Мы ничего не знаем. Нам сказали только о порохе. Нам велели красть его в доках и прятать в пустом доме на Крэб-лейн.

— Да, до сегодняшнего дня. До утра дня святого Стефана, когда вам приказали зажечь огонь и бежать. А потом что?

Джонсон молчал.

Уад сказал:

— Что-то важное должно было произойти при спуске кораблей. Что?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Какую роль играл в этом Рейли?

— Наверное, очень небольшую, — угрюмо сказал старый капер, — учитывая, что он заперт в этом клятом Тауэре, и, судя по всему, там и останется, и пусть Господь Бог покарает тех, кто виноват в его заключении, все они ублюдки и изменники.

Джонсон знал, что он скоро умрет. Это была своего рода роскошь — говорить то, что думаешь.

Уад шагнул ближе.

— Сэр Уолтер написал вам письмо, Джонсон.

— Не знаю ни о каких письмах!

— Конечно. Оно было перехвачено верными людьми до того, как дошло до вас. Но я скажу вам, что в нем было написано. «Черной Птице. Я слышал, что золотое вино все еще ждет, чтобы его выпили». Как вы думаете, Джонсон, что могло означать это письмо?

Не будь Джонсон подвешен за запястья, он пожал бы плечами. Вместо этого он рассмеялся.

— Вы и впрямь безнадежны, — произнес он, — и глупы. Расспрашиваете человека о том, какую выпивку он предпочитает, и считаете, что раскрыли заговор. Золотое вино? Что если я скажу вам, что это означает мочу? Я бы помочился на вас, если бы мог, — что если я скажу вам, что эти слова именно это и означают?

Его товарищи ухмыльнулись.

Уад приказал тюремщикам добавить грузил к кандалам на ногах Джонсона, так что пират скривился от новой боли — мышцы рук были растянуты до предела. Потом Уад дал знак двум стражникам, стоявшим с каждой стороны капера, и вместе они положили руки на бедра Джонсону и резко дернули его подвешенное тело.

Раздался тонкий и жалобный крик. Джонсону вывихнули плечи. Пот градом лился по его лицу. Тюремщики двинулись, чтобы снова дернуть его тело. Тогда один из пиратов крикнул:

— Стойте! Есть еще кое-что. Там были пушки, украденные из доков в то же время, что и порох.

— Где они теперь?

— Их развезли вчера по городу, по разным потайным местам. Больше мы ничего не знаем. Господи! Если бы мы что знали, мы бы все вам рассказали.

Крики Джонсона превратились в болезненные всхлипы. Один из подчиненных Уада повернулся и спокойно сказал ему:

— Я думаю, сэр, так оно и есть. Действительно замешанные в заговоре говорили им как можно меньше, на тот случай, если их схватят. Как и произошло.

Уад кивнул.

— Очень хорошо. Этого достаточно. Они нужны нам живыми, чтобы их повесили позже.

Пиратов сняли, и Джонсон, тихо всхлипывающий от боли, был оставлен лежать на полу. Всех заперли там, в темноте, ждать конца, который, как они надеялись, был уже близок.

Тайные гонцы выехали из Лондона в разные стороны с сообщением о разрушении дома на Крэб-лейн. Все было наготове так же, потому что это сообщение ожидалось давно. Они ехали к тем людям, которые получали тутовые деревья от бродячего разносчика.

К тому времени, когда разносчик завершил свой объезд, старое оружие было вынуто из тайников; мушкеты смазаны маслом, шпаги наточены. В графствах состоялись секретные собрания давно исчезнувшего ополчения, которое занималось тайными приготовлениями в тайных местах. Местные птицы справедливости.

Армия английских протестантов готовилась идти на Лондон, где ее ждали спрятанные пушки, а также другие вооруженные люди.

Они намеревались увидеть, как Благородный Принц возвысится, а Лев падет.

Главный и самый умный из слуг короля Якова, сэр Роберт Сесил, прекрасно понимая, что знает не так много, как следовало бы, был сердит на своих слуг, обшаривших Лондон в поисках письма к Ариелю и потерпевших неудачу. Хуже, чем неудачу, в том случае, если тех, кого они расспрашивали, придется заставить молчать.

Был один неприятный человек, с которым связывались последние надежды Сесила. Его звали Стивен Хэмфриз. Незначительный и изуродованный шпион, он только вчера прислал сообщение Сесилу, что близок к открытию, у кого находится письмо к Ариелю, и что он вскоре сообщит эти сведения; но он не назвал никаких имен, никаких мест. И пока Сесил ждал подтверждения того, что этот наименее обещающий из всех его шпионов на самом деле достиг успеха в двух главных пунктах — во-первых, схватив владельца письма, а во-вторых, раскрыв в подробностях планы врагов государства; пока Сесил ждал, лихорадочно расхаживая по комнатам своего просторного особняка на Стрэнде, поступило сообщение о жутком взрыве, при котором Стивена Хэмфриза разорвало в клочья, а также и помощника испанского посла.

Сесил прекрасно понимал, что это, по всей видимости, только начало. Уильям Уад прислал ему признания пиратов; они не сказали ему ничего такого, чего он не знал бы сам. Он позвал слуг и начал готовиться к казни пиратов и к церемонии спуска кораблей на воду. Но сначала он должен был посетить одного человека.

Рейли слышал взрыв, прозвучавший неподалеку. При запахе пороха и тревожных криках, топоте войска, бросившегося в оружейную, душу Рейли охватила безумная, немыслимая надежда. «Вести о сокровище столь ценном, о надеждах столь золотых…»

Но радость его угасла, когда раздался стук в дверь и ему сказали, что к нему необыкновенный посетитель — коварный горбун Роберт Сесил, которого Рейли когда-то считал своим другом. Их маленькие сыновья играли вместе. Но теперь Рейли знал, что Сесил с елейным голосом — его враг, который шесть лет назад поселил в сердце только что коронованного Якова подозрения относительно измены Рейли и заставил приговорить его к пожизненному заключению в этой холодной каменной темнице.

Когда Сесил вошел в тюремную комнату старого моряка в Тауэре, ему стало ясно, что Рейли удивлен взрывом на Крэб-лейн так же, как и все; он так же был удивлен и потрясен, когда Сесил коротко сообщил об участии в этом Джонсона и неизбежной казни изменника. Рейли ходил по комнате и с пылом рассуждал о том, что есть изменники внутри страны, которые побуждают верных и преданных людей к таким актам отчаянья.

Но Рейли не распространялся на эту тему, пока ему не предложил сделать это спокойный и беспощадный Сесил.