Элизабет Редферн - Золото Ариеля
— Miles a Deo! — громко пели они избранный Генрихом рыцарский девиз. — Miles a Deo! Воин Господень!
Пелхэм увидел Спенсера, стоявшего позади рядов арбалетчиков. Когда прннц приготовился ко второму нападению, старый солдат оценивающе прищурился. Пелхэм оставил свое место в переполненной галерее и протиснулся сквозь толпу, несмотря на многословные протесты тех, кого он побеспокоил. Принц снова отъехал в дальний конец ристалища, готовясь ко второй атаке, когда Пелхэм добрался до Спенсера.
— Милорд, на два слова, прошу вас.
Спенсер, обернувшись, не сразу узнал его и насторожился.
— Пелхэм, что такое?
— Милорд, то, что я имею сказать, касается безопасности принца и его отца. Крайне важно, чтобы мы поговорили наедине.
Спесер огляделся, потом сказал:
— У вас всего одна минута. Пойдемте со мной.
Вся арена аплодировала, когда принц издал громкий крик в знак победы над сэром Томасом Сомерсетом, сломав его копье и заставив сдаться. Спенсер быстро зашагал в проход между конюшнями, а Пелхэм, хромая, шел за ним. Когда они остались одни, Спенсер обернулся.
— Ну? Объяснитесь.
Пелхэм пришел в смятение от враждебного тона Спенсера. Несмотря на холодный ветер, он вспотел. Но он глубоко втянул в себя воздух и уже готов был заговорить, когда понял, что Спенсер смотрит уже не на него, но куда-то за его плечо — с нетерпением, почти с облегчением. Пелхэм обернулся и увидел, что в проходе стоит Ловетт. Ловетт глянул на Пелхэма, потом резко сказал:
— Какие-то затруднения?
Спенсер сказал:
— Никаких.
Заметив взгляд, которым обменялись Ловетт и Спенсер, Пелхэм подумал, что, кажется, никогда еще не чувствовал такого отчаяния.
Спенсер посмотрел ему прямо в лицо.
— Вы верный человек, Пелхэм, — сказал он. — О, в этой стране есть люди, которые ведут себя как предатели — я говорю о бесчестной шайке своекорыстных советчиков и трусливых советников, которые окружают короля. Есть у нас высокооплачиваемые трусы, которые побуждают его покинуть наших храбрых протестантских союзников за границей и сговориться с папистским скорпионом Испанией. Но вы, я думаю, с нами.
— Он с нами, — сказал Ловетт елейным голосом.
Он сжал предплечье Пелхэма.
— И, как и у нас, верность нашему принцу стоит у него на первом месте, и она непоколебима. Разве это не так?
Толпа взревела — это турнир достиг высшей точки. У Пелхэма земля поплыла под ногами. Он прошептал:
— Да.
— А по какой причине вы пришли сюда?
— Возникла одна незначительная проблема, — пробормотал он, — с погрузкой товаров для принца. Но это можно уладить и позже.
Ловетт сказал:
— Хорошо. Как себя чувствует ваш маленький сынок в это прекрасное утро, мастер Пелхэм?
— Благодарю вас, сэр, хорошо. Очень хорошо.
— Давайте верить, что так будет и дальше. Зима — такое коварное время для младенцев, не так ли? Даже для тех, у кого есть могущественные родственники.
С ристалища снова послышался рев толпы. Ловетт повернулся, посмотрел туда, потом снова устремил взгляд на Пелхэма.
— Возращайтесь в Дептфорд, — сказал он. — И займитесь своей работой.
Таким образом, от Пелхэма отмахнулись как от прихлебателя, каковым он и был. Зазвучали фанфары, объявляя о следующем туре состязания, а Пелхэм побрел прочь, назад через дворы и дворцовые здания к реке.
Если Спенсер тоже вовлечен в этот заговор, то кто еще в него вовлечен? Знает ли Ловетт, что Себастьян находится в доме Шрусбери? Что они замыслили?
Ответ на последний вопрос Пелхэм получил, подойдя к берегу реки. Он услышал новости, которыми взволнованно обменивались горожане, обильно украшая их яркими подробностями.
— Испанцев разорвало в клочья — помощника посла просто не узнать — кровь и тела, разбросанны между Тауэром и рекой…
Он понял, что в девять утра взрыв разнес на куски дом сеньора Фабрио, помощника испанского посла, что на Крэб-лейн.
Нед Варринер наконец-то добрался до Петти Уэлс и до извилистых улиц между Тауэром и Темзой. Громада Тауэра угрожающе нависала над ним. Он представил себе Рейли — там, в его тюремном жилище, тоскующего о свободе.
Только что рассвело, было безлюдно, и только ранние торговцы стали появляться на улицах. В этой части Лондона проживали купцы и их семьи, а также чиновники, работавшие на находящемся в Тауэре Монетном дворе и в Главном управлении артиллерийского снабжения. И еще здесь жил посол — в настоящее время заместитель посла — Испании, жившем на соседней с Крэб-стрнт — Фабрио.
Нед покачал головой, погружаясь в повседневный порядок этой мирной части города. Он сказал себе, что страдает от лихорадочного воображения. Или, возможно, от побоев, полученных в Альсатии.
И тут, когда он подошел к Крэб-лейн, он увидел нечто такое, от чего сердце у него забилось сильнее. Он увидел дом Фабрио, с крепкими ставнями и все еще погруженный во тьму, — в доме, судя по всему, пока никто не проснулся. Но зато в соседнем доме отворилась дверь, вышли двое, быстро окинули взглядом улицу в обоих направлениях и ушли. Почти что крадучись.
Нед подошел немного ближе, все так же плотно прижимаясь к соседним домам, чтобы его не заметили; и тут он увидел еще одного человека, который подходил по улице с четырьмя сопровождающими, — человека в светлом просторном плаще. Он хорошо знал этого человека — Стивена Хэмфриза.
Пришел ли он сюда за обещанным испанским золотом?
Но Нед увидел, что Хэмфриз идет не к дому Фабрио, а к соседнему; увидел, как он постучал в дверь, потом повернулся к своим спутникам, что-то сказал, пожимая плечами.
И тут что-то ослепительно вспыхнуло, раздался оглушительный грохот; балки, черепицу, стены и окна швырнуло наружу и вверх в тихое утреннее небо; потом последовал второй взрыв, и еще; и перед глазами Неда оба дома на Крэб-стрит разлетелись, превратившись в обломки и пыль. Он низко присел, закрывая лицо руками. Запах пороха, разрушения напомнил ему о войне, и на миг ему показалось, что он снова в Нидерландах; он вспомнил пушечный грохот и крики погибающих рядом в строю солдат.
Уцелеть не мог никто. Ни обитатели дома, ни те, кто был на улице снаружи.
Теперь обломки сыпались вниз; небо потемнело от дыма и грязи. Дальше по улице выбегали из жилищ горожане, в ужасе смотрели на разрушенные дома соседей, на открытые взглядам балки и рухнувшие стены домов, на полузасыпанные тела.
Где-то закричала женщина и кричала, не останавливаясь.
Началось. Что еще случится сегодня при спуске кораблей?
И тут он подумал: Себастьян.
На Колман-стрит, где жили богатые люди, все было спокойно. Светило солнце. Дети играли с ярким мячом. Молочница, напевая, вела корову по широкому обсаженному деревьями переулку.
Но Неду, стоявшему у большого дома графа Шрусбери, у входа для торговцев, казалось, что вокруг сгущается тьма. Он сказал человеку, открывшему ему дверь:
— Он должен быть здесь. У меня поручение от его матери отвести мальчика к ней.
И он сунул человеку несколько монет.
Слуга нахмурился.
— Я думал, он ушел. Подождите минутку. Я узнаю.
Он вернулся быстро.
— Да. Мальчика забрали, чтобы он посмотрел на корабли, которые будут спущены сегодня после полудня.
— Кто забрал?
— Слуги его матери, конечно. Она послала их, чтобы они его сопровождали, час или около того назад.
«Было ли это делом рук Пелхэма? Послал ли Пелхэм за своим сыночком? Нет, конечно, Пелхэм назвал бы себя. И он не стал бы прикрываться именем Кейт».
Как же он скажет Кейт, что ее сын исчез?
Главные ворота особняка Шрусбери открылись. Из конюшен сбоку от дома вышли люди в графских ливреях, выводя лошадей, уже оседланных и взнузданных.
Нед попросил слуг:
— Я должен поговорить с графом. О маленьком мальчике.
— Вам повезло. Его только что вызвали на собрание тайного совета в Уайтхолл. Конный прибыл перед тем как вы пришли. Вы слышали о взрыве? Взорвали дом помощника испанского посла. Королю придется постараться, чтобы умаслить испанцев.
— Я слышал. Известно ли, кто это сделал?
Слуга покачал головой и нахмурился.
— Уже арестовали каких-то каперов. Они, видно, много дней хранили порох в пустом доме рядом с домом помощника посла. Испанцам не понравится, что помощник и все его домочадцы убиты. Трудно придется лорду Сесилу и всем его гонцам.
Слуга немного подождал, вероятно, в надежде получить еще денег, но поскольку из этого ничего не вышло, он затворил ворота.
Нед постоял немного, прикрыв глаза рукой, словно у него кружилась голова от солнечного света.
Началось. И Себастьян оказался пешкой в завершающей стадии борьбы, потому что заговорщики схватили его.
39
Держи язык за зубами и руки прячь
