Филип Гуден - Бледный гость
На мое предложение прогуляться друзья ответили отказом, и я только обрадовался, потому что на самом деле рассчитывал побыть в одиночестве. Джек Уилсон, памятуя о вчерашнем опыте в Солсбери, ответил так:
– Господь знает, что ты схлопочешь, на свою голову, на этот раз. Не хочу я за тобой, как нянька, приглядывать.
Так что я оказался предоставленным самому себе. Воздух был теплым. Облагороженные кущи сада и хозяйственная часть дома были в другой стороне. Здесь, за пределами двора, передо мной расстилалось открытое пространство, впереди маячил лес. Я смотрел на запад, на закат небесного владыки, будто уходящего в изгнание, на облака, плывущие следом за его прощальным вечерним благословением (пожалуй, столь поэтический образ, подумал я, можно было бы представить на суд самого мастера Шекспира).
Если прикрыть глаза рукой, то за кромкой леса можно было увидеть гряду холмов. Где-то там, и не так уж далеко, находилась деревня Мичинг. Там мой отец проповедовал со своей кафедры, там я рос… Летними вечерами моя мать укладывала меня спать как раз в это время. Теперь же, когда черная смерть унесла их, я остался совсем один, и путь назад, в утерянный земной рай, был для меня закрыт.
Утерев навернувшиеся слезы, я зашагал по склону в сторону леса. Гнетущие мысли имеют обыкновение появляться внезапно, в моменты покоя и довольства, когда их совсем не ждешь. В таких случаях остается только заставлять себя думать о другом. Чем я и занялся.
Во-первых, я подумал о том, с какими замечательными людьми я работаю, ведь труппа стала моей семьей.
Во-вторых, о той, что осталась в Лондоне. Я стал думать, чем сейчас занимается моя Нэлл. В этот самый момент. Идея не самая лучшая. Наверняка сейчас она занята своим ремеслом, как я занят своим – здесь.
Что ж, работа есть работа, как сказала бы моя блудница… Просто работа.
Следом за Нэлл в памяти возник прошлый вечер. Адам Филдинг, мировой судья с проницательным взглядом. Его темноволосая красавица дочь, чьи ласковые руки ухаживали за мной. Инстинктивно я коснулся ссадины на лице. И тут же перед глазами возникли орущая толпа и представление «Братьев Пэрэдайз». Подходящее название для бродячей труппы, ставящей библейские сюжеты.
Отвлекая себя таким образом от тяжелых воспоминаний, я пересек небольшой пустырь, покрытый короткой, общипанной овцами травой, и приблизился к лесу. Остановившись, я обернулся и залюбовался открывавшимся отсюда видом на особняк. Теперь он казался еще больше и величественнее. Окна, казалось, полыхали из-за отражавшегося в них багрового заката. Несколько человеческих фигурок двигались рядом с домом. Моя тень растянулась в длинную полосу впереди меня.
Я вновь повернулся в сторону леса и шагнул в тень, образованную его деревьями. И то ли мои глаза еще не привыкли к темноте после ослепляющего блеска окон, то ли впереди действительно что-то было, но мне показалось (уже второй раз за день!), что среди чернеющих стволов промелькнула неясная фигура. Не белая, скорее мрачная, парящая тень. Я замер и присмотрелся заново. Я уже начал было себя убеждать, что пора вернуться назад, завтрашний день предстоит долгим и трудным, и нечего тут бродить, и все в таком духе. Но потом я вдруг понял, что все это мне осточертело. Все эти неясные фигуры среди деревьев, где ни попадя. Что за жалкое зрелище должен представлять собой человек, если пугается всякого шороха и тени!
Так что я решил идти вперед, в твердом намерении побороть свои страхи, но чувствуя, как сжимается от растущей паники сердце.
В сторону от проторенной тропинки к лесу уводила другая, едва заметная. Возможно, сюда бегали встречаться молодые парочки из прислуги, думал я, шагая через вересковые заросли. Оказавшись уже в пределах леса, я вновь остановился, давая глазам привыкнуть к полутьме. Чувствовалось сразу, что деревья вокруг были старше, гораздо старше, чем особняк. Нижние ветви дубов и вязов смыкались над моей головой. Повсюду мшистые, уродливые стволы. В прохладном вечернем воздухе плыл острый запах дикого чеснока. До моего слуха доносилось журчание скрытого в зарослях источника. Где-то поблизости копошились какие-то животные. Обычные звуки леса. Никакой опасности в себе они не таили. Я стал видеть четче. Ладони вспотели, я вытер их о рубашку и сделал глубокий вдох. Единственный способ победить страх – это заглянуть в его наглую физиономию. Я сделал шаг вперед…
– Тсс!
– Господи Иисусе!!!
Я едва из штанов не выпрыгнул. Отпрянув, я споткнулся о валявшуюся ветку и упал. Дыхание мое перехватило. Я поднял голову: в слабых лучах угасающего света надо мною нависала чья-то нелепая физиономия.
В грязных седых космах и бороде застряли пожухлые листья, изо рта шло умопомрачительное зловоние сгнивших зубов.
Одежду этого существа составляли звериные шкуры, кое-как прикрывавшие наготу.
Господи, настоящий дикарь!
Я уже собирался закричать в ужасе, но едва вскочил на ноги, как таинственное создание само отпрянуло в испуге и закрыло лицо узловатыми руками. Его страх придал мне решимости.
Сначала я сомневался, что это человек, но его скрюченная фигура и, если уж начистоту, его запах, тошнотворный даже на расстоянии, убедили меня, что передо мной никакой не лесной дух и не демон.
Мне доводилось слышать подобные истории о несчастных, потерянных детях, воспитанных дикими зверями и выросших среди них и самих себя считающих зверями. И когда они умирают, над их останками не бывает могильного камня, только ворох опавших листьев.
Дикарь отнял руки от лица. Они были на удивление нечеловеческими, может быть, из-за длинных грязных ногтей, больше походивших на когти животного. Потом, все еще держась от меня на расстоянии, он сказал:
– Что ты делаешь на моей территории? Пришел шпионить?
Я вытаращил глаза. Сами представьте: посреди погруженного в тень леса дикое существо, лишь отдаленно напоминающее человека, произносит вполне вразумительные слова и даже пытается угрожать.
Я не мог вымолвить ни звука. Я был слишком ошеломлен.
– Ну, так что?
Крадучись, дикарь приблизился ко мне на пару шагов, пока я собирался с мыслями. Двигался он странно, словно раскачиваясь. Я испугался, что он сейчас сшибет меня с ног и усядется сверху, и тогда я точно задохнусь от его вони.
– Я… я…
– Говори же!
Что-то в его властном тоне, совершенно несоответствующем этой взъерошенной, зловонной фигуре, заставило меня встряхнуться. Я чуть не расхохотался во все горло и взглянул на дикаря как-то иначе.
– Меня зовут Николас Ревилл, – произнес я наконец.
– И кем же является мастер Николас Ревилл?
Он шпион?
– Нет, не шпион. Актер из труппы лорд-камергера. Мы недавно прибыли в здешние места. Нас пригласили играть в доме лорда Элкомба.
– И что ты играешь?
– Слова, которые пишут для таких, как я.[4]
Дикарь кивнул в ответ на эту нарочито непростую фразу и, похоже, задумался. Я воспользовался паузой и задал встречный вопрос:
– Я назвал себя и свое ремесло, теперь твоя очередь.
– Сказать тебе, кто я? – произнес он удивленно, будто никогда прежде такого вопроса не слышал. – А кто я… Робин, так обычно меня называют.
Что ж, вполне подходящее имя для того, кто привык жить среди деревьев.[5] Только вот грудь у него скорее не красная, а серо-коричневая.[6] Еще мне припомнился разбойник Робин Гуд. И один персонаж из «Летней ночи», Плутишка Робин, большой шутник и пособник владыки Оберона.
– Но ремесла у меня нет, – добавил дикарь.
– О да, это я и сам вижу. – Я уже откровенно веселился, не переставая с удивлением разглядывать его.
– Разве повелитель нуждается в ремесле?
– Вам виднее.
– Я повелитель этой земли, – изрек Робин. – Оглянись вокруг. Все это принадлежит мне.
Если честно, я мало что мог видеть при таком освещении, но кивнул, уже раздумывая над тем, как мне избавиться от этой неожиданной компании.
– Мастер… Ревилл, так ведь?
– Да, Ник Ревилл.
– По вашему виду не скажешь, что вы верите моим словам. – От этого замечания я слегка оторопел. Вероятно, Робин прекрасно видел в темноте. – И, смею заметить, вам уже пора идти обратно. Но если желаете, приходите завтра. Осмотрите мое королевство.
– Завтра?
– Приходите днем. У меня есть что вам показать.
Хорошо.
– А теперь вы можете удалиться, мастер Ревилл, – произнесло это пугало.
– Благодарю вас… ваше… ваше величество Робин.
Я поклонился, наполовину шутки ради, наполовину сраженный серьезностью этого дикаря. Может быть, я и вернусь завтра. Неплохой способ избежать скуки и пополнить свои знания. Это долг актера – изучать все и всех, с кем сводит его судьба.
Когда я вышел из леса, начало смеркаться. Массивные формы особняка загораживали собой большую часть горизонта. В некоторых окнах еще теплились отблески заката. Молодая луна висела низко, словно ей стоило больших усилий подниматься по небосклону. Я торопливо миновал пустырь и, могу поклясться, слышал чье-то дыхание рядом, совсем близко. Бросив быстрый взгляд вокруг, я пошел быстрее. На сегодня с меня призрачных теней и странных звуков было достаточно.
