Олег Петров - Стервятники
- Получается, должны быть заинтересованы вернуться на родину, там вновь обрести себя, - сказал Лукомский, пристально разглядывая распалившегося Гордеева.
- Куда? За колючую проволоку лагерей для белобандитов и прочего контрреволюционного элемента, как нас там называют?
- Нарисовали вы, батенька, картину полного уныния и безысходности. Но вспомним мудрецов! Еще древние говорили: кто упал духом или ленив - ищет причины своих несчастий, но кто же стремится вперед - ищет способы достижения цели.
- Я не упал духом. Я просто пришел к выводу о безрезультатности вооруженной борьбы на нынешнем этапе. Повторю, что на собственной шкуре убедился - большинство населения стоит на платформе советской власти. С помощью штыка, извне, задачу не решить! - твердо сказал Гордеев.
- А скажите, уважаемый Захар Иванович, - Лукомский подобрался в кресле. - Сами-то вы, как видите перспективу борьбы с Советами? Или окончательно подняли руки и подались в прикладную медицину?
- Зачем же так, ваше высокопревосходительство. У меня большевики все забрали - жену, сына, брата.
- Простите великодушно. И примите мои самые глубокие соболезнования. Не сердитесь, дорогой Захар Иванович, но все- таки. Что вы скажете о способах? Согласитесь, что ваша борьба оказалась безрезультатной во многом потому, что была партизанской, что несравнимо со слаженными действиями хорошо обученной и оснащенной армии.
- Согласен. Но зерна должны упасть на подготовленную почву. Если мы не организуем в Совдепии широкой подпольной сети, то ничего не сделает и самое оснащенное вооруженное вторжение наших армий!
- Слышу слова зрелого мужа и бойца! - засмеялся, негромко, но довольно, Лукомский. - Об этом и речь. Не настолько мы глупы и самонадеянны после потери Дона и Крыма, Забайкалья и Приморья. Поэтому я и пригласил вас, уважаемый Захар Иванович, для беседы. Возможно ли рассчитывать на вас в деле организации антибольшевистских подпольных ячеек за Байкалом и в Приамурье? Есть ли у вас на кого опереться в этом нелегком деле?
- Я готов, Александр Сергеевич! - Гордеев встал и вновь церемонно склонил голову, вытянув руки по швам. - Уверен, что мои боевые соратники не останутся в стороне.
- Хорошо! - Поднялся из кресла и Лукомский. - Мы еще встретимся для более детального разговора. Вы получите и инструкции, и необходимые средства. Рад был познакомиться лично.
Чуть позже генерал Лукомский вручит Гордееву письменное предписание об организации на территории Забайкалья тайных ячеек, предназначение которых - в нужный момент поднять население на открытую борьбу с большевиками. Две тысячи китайских долларов получит Гордеев на первые текущие расходы.
В январе 1925 года он вернется из Шанхая в Харбин, появится в Маньчжурии. Старые сподвижники Гордеева - Калинин, начинавший с ним еще в отряде в 1922 году, Ктиторов, имеющий вес среди бывших каппелевцев, - принимаются по его указанию запасаться оружием и лошадьми, подыскивать надежных людей.
Гордеев предполагал на этот раз закрепиться в староверческих районах Забайкалья: наладить связи с тамошним крестьянским населением, основать сеть ячеек по Чикою. Был у него замысел проникновения в государственные органы - заявил в своем кругу: партизанить можно везде, но вести организационную работу без связи с персонально известными людьми невозможно.
Гордеев активно курсирует по китайским городам и станциям КВЖД и развивает такую бурную деятельность, что оказывается в центре внимания забайкальских органов ОГПУ, определивших его для себя «непримиримым врагом трудящихся Забайкалья».
В ночь на 13 апреля 1925 года группа забайкальских чекистов, переодетых в форму китайских полицейских, похищает Гордеева прямо из номера гостиницы в Маньчжурии и благополучно вывозит на автомобиле через границу, на советскую сторону.
Первоначально, на самом высоком уровне, планируется открытый показательный процесс, над «главарем белого движения», но политические интересы перевешивают.
В Москве решили не подставляться для международного скандала: по документам Гордеев оставался китайским подданным Касьяновым. Дипломатам не хотелось объяснять, как это так получилось, что пролетарское государство, с самой передовой, гуманистической идеологией, похищает на территории другого суверенного государства его гражданина и вдобавок собирается его показательно судить с заведомо известным итогом.
ВЦИК СССР принимает специальное закрытое постановление, разрешающее Коллегии ОГПУ рассмотреть дело Гордеева во внесудебном порядке.
11 января 1926 года З.И. Гордеев признается виновным в преступлениях, направленных к свержению, подрыву и ослаблению рабоче-крестьянских Советов. Приговор - расстрел. Его привели в исполнение в Чите 30 января 1926 года.
.РОКОССОВСКИЙ открыл глаза и принялся накручивать ручку телефонного аппарата:
- Барышня, милая, соедини с Читой. Номер? А номер такой, красавица.
- Слушаю.
Голос жены прозвучал глухо, как из бочки, но его колокольчик Константин узнал бы из тысячи. Юлечка. Немногим больше года прошло, как связали их брачные узы, а если собрать в кучу все служебные командировки молодого комполка, но и месяца семейной жизни, в полном ее понимании, наверное, не наберется. Эх, Юлия Петровна!
- Потерпи, любовь моя, еще тройку дней. Все закончилось, скоро буду в Чите.
Потянуло легкой прохладой с величаво текущей Шилки, в темной глади отражались редкие огоньки с противоположного берега. Константин подошел к распахнутому окну и вдохнул полной грудью. Мирная жизнь продолжалась.
Глава 17. МАКСЮТА, 23 февраля 1995 года
«ЗАТЯНУТЫЙ» Вовчик мерно тащился по Амурской. От фонаря к фонарю. В левом кармане расстегнутой дубленки в такт его нетвердым шагам побрякивала в пластмассовой коробочке пара авторучек: девки подарили поутру, когда нарисовался в редакции областного «органа». А с мужиками дернули по стакашку. И появилось праздничное настроение. Но в течение дня оно потихоньку испарилось. Как и спиртное. Физика-с, - мать ее! - с химией: чем больше киряешь, тем меньше радости. Обратно пропорциональная какая-то загадка распития спиртных напитков!
К первым сумеркам, с учетом символического закусона, основным блюдом которого была «курятина» - привычные сигареты «Бонд» - Вовчик был «затянут» основательно и бесповоротно. Он смутно помнил, что какой-то компанией они ввалились в привокзальное кафе, чего там заказывали, ели и пили. С полной определенностью мог засвидетельствовать только одно: все происходило под флагом «бондианы», потому как в кафе сигареты у него закончились, и официантка принесла две пачки.
Вовчик остановился и тщательно исследовал карманы. Нашлась только одна пачка, полупустая и измятая. «Надо бросать курить», - с трудом подумалось Вовчику.
Он вытащил после долгих манипуляций надломленную сигарету и снова отправился в путешествие по собственным карманам в поисках зажигалки. В руки постоянно лезла коробочка с авторучками.
Блин, такое ощущение, словно эти коробочки лежат в каждом кармане - дубленки, криво застегнутого пиджака, в нагрудных карманах рубашки и даже в заднем брючном. А вот зажигалки не было. Вовчик растерянно оглядел пустынную полуночную улицу, пожевал сигаретный фильтр.
«ЛЮДИ ДОБРЫЕ, и в том числе господа-бизнесмены! Если вы успели полюбить «Набат» и не хотите, чтобы газета прекратила свое существование, помогите деньгами. Наш расчетный счет 100700676 в комбанке «Забайкальский», МФО 282011».
С таким аншлагом в октябре 1992 года вышел очередной номер еженедельника криминальной хроники, который двумя годами ранее, в январе девяностого, учредили Читинская областная организация Союза журналистов СССР и временный комитет по борьбе с преступностью при облисполкоме. Но рухнул Союз нерушимый, и эффект домино сработал в городах и весях. В разных направлениях и вариациях.
Дотационная печать в массе своей приказала долго жить, рухнув вслед за страной. Некоторым газетам, из тех, что носили в подзаголовке спасительное слово «орган», удалось пристроиться под крыло областных и районных администраций, как, например, бывшему «органу обкома КПСС и облисполкома».
«Набат» тоже еще два года выживал. Вначале с помощью областной крестьянской газеты, потом за счет спасительного решения начальника областного УВД. Генералу очень хотелось иметь собственную милицейскую газету, поэтому были изысканы кое- какие резервы и возможности.
Как бы там не было, но Вовчик Николаев в эти смутные времена не бедствовал. Он плодотворно сотрудничал и в «органе», и в криминальном еженедельнике (до его окончательной кончины), и еще в десятке областны изданий, официально числясь собкором одной из центральных газет. Озолотиться, конечно, ему не грозило, но жизнь складывалась вполне безбедная.
