Сыщик - Бушков Александр Александрович
— Наоборот, ваше… Николай Донатович, — решительно сказал Бестужев. — Я сам его добивался в силу… определенных причин.
— Ах, вот как? Ну что же, ротмистр, Сибирь, уж не посетуйте, подождет. Поскольку весомые соображения требуют вашей поездки в противоположном направлении: в Австро-Венгрию, в Вену. Высшие государственные соображения, — добавил генерал веско и крайне серьезно. — Миссия на вас будет возложена ответственнейшая, прошу уяснить это с самого начала и отнестись предельно серьезно.
Страхов, с невероятно важным, напыщенным (и чуточку глупым) видом выпрямился в кресле так, словно аршин проглотил. И добавил торжественно:
— Высочайшее указание, ротмистр, понимаете? Его величество изволит лично наблюдать за проведением… акции.
— Я понял, ваше высокопревосходительство, — ответил Бестужев с подобающей серьезностью.
— Разумеется, в Вене мы располагаем и военными агентами и, как бы поделикатнее выразиться, людьми, действующими далеко не столь официально, — сказал Аверьянов деловито. — Однако ввиду особой важности предстоящего было решено ввести в акцию человека совершенно постороннего, не знакомого с австрийскими специальными службами… Вы что-то хотите сказать?
— Боюсь, я как раз прекрасно знаком с теми службами, о коих вы упомянули, — сказал Бестужев. — После истории в Лёвенбурге…
Аверьянов чуть улыбнулся:
— Я во всех подробностях осведомлен о ваших делах в Лёвенбурге… но для данного случая это как раз и есть благоприятное обстоятельство. Во-первых, вы известны австрийской тайной полиции не как человек, работавший против них, а, наоборот, предотвративший злодейское покушение на императора Франца-Иосифа, что отмечено австрийским орденом, который я вижу у вас на груди… Во-вторых, вы им прекрасно известны как офицер Охранного отделения, то есть сугубо политического сыска. Таким образом, если вы попадете в поле их зрения во время выполнения миссии, какое-то время они будут считать, что вы занимаетесь своим привычным делом, то есть наблюдением за революционерами. Далеко не сразу вас свяжут с настоящим делом… Именно эти мотивы и повлияли на то, что дело поручено именно вам. Как видите, все продумано. Или у вас есть возражения?
— Приказ есть приказ, — кратко ответил Бестужев.
— Отлично. Ну а теперь, когда все непонятности разъяснены, перейдем к делу. Не так давно некий Леопольд Штепанек, подданный Австро-Венгерской империи, получил в Англии патент за номером пять тысяч триста один на изобретенный им аппарат, позволяющий передавать изображения на дальние расстояния. Вы представляете, о чем идет речь?
— Смутно, признаться, — сказал Бестужев искренне. — Нечто вроде синематографа… или телеграфа, но передающего не токи-тире, а изображение?
— Совершенно верно, — сказал Бахметов. — Доходчиво объясняя, существуют передающий аппарат и принимающий. Если мы, находясь в этом кабинете, поместим перед объективом, скажем, свежий номер газеты… или, учитывая специфику кабинета, очередной приказ, уже через несколько секунд где-нибудь во Владивостоке будет получена точная копия данной бумаги. Понимаете?
— Да, конечно, — сказал Бестужев. — Позвольте, это ведь полезнейшее изобретение!
«Действительно, — подумал он. — Если фотографические карточки подлежащих розыску революционеров, а также секретные бумаги, которые нельзя доверить даже шифрованными телеграфу, будут не с фельдъегерями перемещаться по необъятным просторам империи Российской, а в секунды передаваться меж разделенными тысячами верст отделениями и управлениями… Гораздо легче будет работать».
— Безусловно, — сказал Аверьянов. — Однако «оптический» телеграф — далеко не самая важная сторона предмета. Аппарат в первую очередь может быть применен в военном деле… Ну, предположим, вы ожидаете перемещений противника на конкретном направлении. Вместо того, чтобы рассылать конную разведку, достаточно установить на нужном направлении передающие аппараты — и командующий в штабе с помощью аппарата приемного моментально увидит в принимающем аппарате изображение войск неприятеля, движущееся, даже цветное.
— И это возможно? — вырвалось у Бестужева.
— Никифор Иванович уверяет, что возможно.
— Ничего невозможного с точки зрения науки в этом нет, — тут же поддержал Бахметов. — Всего-навсего передача электрических сигналов и их преобразование в оптическое изображение. Беспроводная передача, как уверяет Штепанек. Ровным счетом ничего необычного. Технический прогресс идет вперед, только и всего. Совершенно та же история произошла с телефоном и телеграфом: буквально несколько лет назад появился и беспроволочный телеграф Попова — Маркони. Благодаря которому можно поддерживать связь на сотни верст без проводов, связываться с кораблями в море… Доводилось слышать?
— Разумеется, — сказал Бестужев и легонько улыбнулся. — Один из моих подчиненных даже фантазировал на эту тему: прекрасно было бы иметь подобный аппарат беспроволочного телеграфа в кармане пальто. Тогда ведущие наблюдение агенты, находясь на значительном расстоянии друг от друга, могли бы меж собой сообщаться в считанные секунды.
— Увы… — пожал плечами Бахметов. — Подобную миниатюризацию нынешняя электротехника пока что не в состоянии произвести.
— А в будущем? — с живым интересом спросил Бестужев.
— Вполне возможно, ротмистр, вполне возможно!
— Господа, господа! — со страдальческим видом воскликнул Страхов. — Вернемся к серьезным вещам! Не время для отвлеченных фантазий. Высочайшее внимание…
— В самом деле, господа, — сказал Аверьянов вежливо, но решительно. — Давайте вернемся к делам насущным. Итак, аппарат Штепанека, который сам изобретатель назвал телеспектроскоп, или, в просторечии, дальногляд… Как вы сами убедились, Алексей Воинович, в военном деле он может сыграть огромное значение. Вы, как человек с опытом, уже, конечно, поняли, какие действия планируются?
Бестужев позволил себе скупо улыбнуться:
— Я лишь хотел бы уточнить характер этих действий.
— Резонный вопрос, — кивнул Аверьянов. — Характер действий будет носить самый мирный: вам поручается разыскать Штепанека в Вене и законнейшим образом приобрести патент, аппарат, а также пригласить самого Штепанека в качестве консультанта. Вы, конечно, будете действовать инкогнито, но действия ожидаются вполне цивилизованные…
Страхов шумно завозился в кресле, подался вперед:
— А если этот немец-перец-колбаса продать не захочет — уж давайте без всяких церемоний! Какие там фигли-мигли, если сам государь соизволил лично уделять внимание! Любой ценой нам нужен этот… прости господи, и не выговоришь… Любой ценой, господа офицеры, понятно вам? Высочайшие указания недвусмысленны: получить аппарат! И чтобы…
— Виктор Сергеевич, мы всё прекрасно понимаем, — сказал Аверьянов с величайшим тактом (однако Бестужев заметил тень досадливой гримасы на лице молодого генерала). — Можете быть уверены, в случае отказа продать нам аппарат разработаны и… более соответствующие ситуации меры. Мы понимаем всю глубину оказанного нам высочайшего доверия…
Страхов шумно фыркнул:
— Ну вот и слава богу. Вы уж не подведите, господа! Или грудь в крестах, или, как говорится… хе-хе-с… Высочайшая воля… Понимать надо.
Бестужеву этот субъект не нравился крайне — как и двум другим участникам совещания, судя по отражению на их лицах кое-каких потаенных мыслей, каковые опытный жандарм обязан читать с легкостью. Увы, положение румяного (не особенно и далекого умом, надо полагать) бородача с императорскими вензелями на погонах исключало всякие с ним дискуссии, а также возражения…
— Вот, не угодно ли ознакомиться. — Бахметов тем временем подал ему обычную канцелярскую папку. — Описание приемного и передающего аппаратов, как полагается, приложенное к заявке на выдачу патента.
Бестужев раскрыл папку, беспомощно уставился на листы веленевой бумаги, покрытые загадочными чертежами: латинские буквы, концентрические круги, пунктирные и прямые линии, квадраты, заполненные непонятными схемами…
