Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)
– Ты хозяин? – спросил Гурат, откидывая назад мокрые волосы. – Я спас жизнь твоему работнику. Не будь меня, он сейчас бы рыб кормил. Ты мне должен полгривны.
– Что? – подпрыгивая, закричал купчишко. – За ту цену, которую запрашиваешь, ты мог бы оставить этого бездельника на корм рыбам. Он мне обходится в два раза дороже, чем зарабатывает для меня! Держи, это все, что я могу тебе дать.
Купец вынул три медные монетки из толстого кошелька, висевшего на поясе, и протянул Гурату.
– Люди добрые, посмотрите, во сколько оценивает этот крохобор жизнь людей, работающих на него! – завопил Гурат, поднимая монетки над головой. – Чем заплатить мне столько, сколько он должен, жирный боров предпочитает, чтобы я бросил несчастного парня в воду!
Пока Гурат осыпал купца проклятиями, Митько смотрел на солнце и с сожалением думал, что не успеет узнать, чем закончится ссора.
«На месте Гурата я устроил бы небольшое насильственное купание купцу», – поразмыслив, решил парень, с неохотой покидая пристань.
Время близилось к полудню, и отрок должен был встретиться с Василием в «Золотом петухе». Пройдя в ворота крепостной стены, Митько направился к рыбному базару.
Ряды торговцев рыбой сменились рядами восточных купцов – хазар, арабов и волжских булгар, – которые гортанно зазывали покупателей, расхваливая свой товар. Специи, бальзамы, эссенции, экзотические лекарственные растения наполняли воздух ароматами. Последние ряды занимали торговцы тканями, продававшие не только поволоки, но и полосатые материи, которые высоко ценились в княжествах Руси. Увлекаемый плотной толпой, Митько вышел на маленькую круглую площадь и направился к небольшому трактиру с вывеской «Золотой петух». Соломенный сапог, висевший над дверью, указывал на то, что хозяин также сдает комнаты.
Войдя в трактир, отрок окинул взглядом шумное сборище помощников купцов и бедных ремесленников, сидевших за кувшинами с медовухой и блюдами, от которых исходил малоприятный запах. Василия не было. Молодой слуга задумчиво смотрел на мух, летавших над прилавком, покрытым толстым слоем жира. Митько спросил, не заходил ли в трактир Клим, бродячий скоморох. Мальчик отрицательно покачал головой. Поскольку все столы были заняты, Митько вышел.
Тут он увидел молодую торговку, лавка которой находилась на другой стороне площади, и непринужденно направился к прилавку. Девушка остановила на Митьке взгляд светлых глаз и кокетливо поправила повязку с серебряными височными кольцами. Запона красиво облегала полные округлые формы женщины. Митько сделал вид, будто рассматривает предметы, разложенные на прилавке.
– Какая красивая, – сказал он, показывая на рулон голубого шелка. – Но, по-моему, ты продаешь ее слишком дорого!
Едва молодая женщина открыла рот, чтобы возразить, Митько добавил:
– Тем не менее я дал бы тебе целую гривну за три вершка этой ленты… при условии что она перевяжет прядь твоих волос, прекрасная! Я уверен, что они у тебя белокурые и шелковистые. Как у русалки!
– Как бы не так! – смеясь, ответила торговка. – Ты меня не знаешь, чужеземец. Возможно, я действительно русалка и прядь моих волос утащит тебя на дно. А может быть, я ведьма, и мой подарок навлечет на тебя беду, как греческие драгоценности, которые приносят несчастье всем, кто до них дотрагивается!
– Право же, ты говоришь невпопад! – воскликнул Митько. – Что ты знаешь о греческих драгоценностях, глупая женщина?
– Я знаю больше, чем ты, наглый чужеземец! – возразила та. – У меня еще есть уши, чтобы слышать, и я хорошо слышала, о чем не далее как вчера Клим пел на этой самой площади!
– Я не знал, что Клим сочинил новые куплеты, – задумчиво заметил Митько. – Что же, скоро и я их послушаю!
– Вот именно! Слушай других, прежде чем широко раскрывать свой рот! – бросила молодая женщина.
Потом, смягчившись, она спросила:
– Ты ничего не хочешь купить?
В этот момент Митько заметил Василия, который появился на площади, быстро протискиваясь между прохожими.
– Я куплю у тебя в следующий раз, – сказал он. – А теперь должен тебя оставить.
– Лжец! – крикнула молодая женщина ему вдогонку. – Скажи лучше, что ты ничего не можешь себе позволить! Достаточно взглянуть на твои лохмотья…
Не слушая, Митько смешался с толпой и догнал Василия, который уже вошел в трактир. Они сели за освободившийся стол и заказали большой кувшин медовухи.
– Клима еще нет, – сообщил Митько. – Однако скоро полдень, а в это время он всегда устраивает здесь небольшое представление. Я не без удовольствия послушаю его новые куплеты.
Василий удивленно посмотрел на приятеля, и Митько продолжил, понизив голос:
– Похоже, вчера он упоминал о византийских драгоценностях и проклятии. Только этого нам не хватало! Смерды обожают такие истории. Они передают их из уст в уста. В конце концов слухи распространятся по всему городу, что лишь помешает расследованию! А ты как? Все хорошо?
Кивнув головой, Василий сделал большой глоток свежей медовухи, а потом сказал:
– Я передал шпиона Всеслава стражникам. По дороге у нас состоялся весьма познавательный разговор. Я не видел боярина Артемия во дворце, но полагаю, что мы сами можем сделать определенные выводы. След Всеслава никуда нас не приведет.
Остановив жестом приятеля, готового засыпать его вопросами, Василий продолжал:
– Понимаешь, я забавлялся, рассказывая этому предателю обо всех удовольствиях, которые готовит для него палач, и описал особо действенные пытки, заимствованные у половцев. Презренный чуть не умер от страха. Я уверен, что он не солгал, утверждая, что полоцкий князь не причастен к краже драгоценностей. Точно так же Всеслав не укрывает Глеба. Но поскольку Глеба мы еще не нашли, единственной надежной уликой, которой мы располагаем, остается кинжал необычной формы, послуживший орудием убийства тысяцкого.
– И топаз, выпавший из рукояти, – добавил Митько. – Мы должны поговорить об этом с Климом. Во время праздника капусты его часто приглашают к себе бояре. Но куда запропастился этот чертов скоморох?
– Надеюсь, что он сейчас не спит в канаве, налакавшись кваса! – вздохнул Василий.
В этот момент из-за открытой двери трактира до них донесся пронзительный голос, декламировавший речитатив. Бросив несколько медных монеток на стол, отроки поспешили на площадь. Плотная толпа окружала скомороха. Это был худой и гибкий вертлявый мужчина, одетый в пеструю рубаху и красные порты. Его выцветший наряд был покрыт многочисленными пятнами. Климу, вероятно, было лет тридцать. У него было подвижное лицо, как у всех шутов, умные живые глаза и жиденькая бородка цвета соломы, как и редкие волосы.
Стоя перед публикой, содрогавшейся от смеха, он корчился в гротескных позах, кувыркался, отчаянно жестикулировал, разговаривал со своей палкой и шапкой, лежавшими на земле. Потом стал распевать куплеты о многочисленных похождениях неверной боярыни, о ее увальне муже и мошеннике любовнике. Он по очереди изображал каждого персонажа, подражая говору боярыни, грубому голосу мужа-ворчуна, изысканной и надменной речи любовника, пронзительному кудахтанью сводницы… Его выступление от начала до конца сопровождалось одобрительными возгласами и взрывами смеха.
Закончив номер, скоморох вынул из мешка, лежавшего на земле, несколько деревянных колец и мячей и принялся жонглировать с удивительной ловкостью. Затем, вновь кривляясь, начал распевать другие куплеты. На этот раз отроки насторожились: речь шла о драгоценностях Феофано. Патетическим тоном скоморох продекламировал историю о коварной императрице, которая с помощью яда избавилась от своих мужей. Потом, выпучив глаза, придав взгляду жестокость, он рассказал о проклятии, наложенном императрицей. Наконец, скоморох начал распевать куплеты, оплакивая судьбу боярышни Настасьи: призрак Феофано увлек ее в ад, пообещав вернуться, чтобы забрать с собой саму принцессу Гиту.
После окончания представления Митько и Василий, дождавшись, когда толпа разойдется, подошли к скомороху. Тот собирал брошенные ему монетки. Увидев дружинников, Клим широко улыбнулся и подмигнул.
– Как приятно видеть вас! – сказал скоморох. – Через две недели я отправляюсь в южные княжества. Но вы, по крайней мере, услышали мою последнюю балладу! Кстати, это не сатирическая песенка, это серьезное произведение! И как вы заметили, оно нравится публике!
– Но не нам, – заметил Василий.
– Правда! – подтвердил Митько. – Кто тебя надоумил выбрать столь мрачный сюжет?
– Я полагал, что куплеты о смерти боярышни вызовут у публики интерес, – ответил Клим и с важным видом добавил: – Актер должен обновлять репертуар!
– Но в своей песенке ты болтаешь бог весть что! – возмутился Митько. – Смерть боярышни не имеет никакого отношения к греческим драгоценностям. Что за идея говорить о проклятии и призраке?!
