Дэвид Дикинсон - Ад в тихой обители
Дождавшись наконец возможности зажечь у входа свечи и войти в храм, компания была буквально ослеплена открывшимся великолепием. Все пространство собора светилось, переливалось мириадами огней. Зрелище редкостной красоты напомнило Пауэрскорту строфу «Бледно-желтых нарциссов» Вордсворта:
Алмазной россыпью ночной,Искристым океаномВ сиянии звезд передо мнойЦветущие поляны.Не счесть кивков головок нежных,Мерцающих вокруг безбрежно.
Пауэрскорт поместил свою свечу на канделябр у карниза хоров, леди Люси — туда же. Джонни Фицджеральд почтил своей пасхальной свечой деревянного ангела с арфой. В ярком свете горели на знаменах эмблемы «пяти ран Христовых». Хор грянул самую знаменитую часть оратории Генделя:
«Аллилуйя! Аллилуйя! Слава Господу, хвала царствию Его!»
Очередь перед входом в собор сократилась, но все еще текла, пополняя тесные ряды верующих. Из толпы вынырнул крайне возбужденный Патрик Батлер.
— Пойдемте скорее лорд Пауэрскорт! Я нашел старшего инспектора Йейтса. Оказывается, они с начальником полиции тоже разыскивали вас. Здесь не поговорить, так что они сейчас ждут вас в доме у Энн.
Глядя на шефа полиции и памятуя его пассивность в гостиной декана, когда обсуждалось убийство Артура Рада, Пауэрскорт ждал, как теперь проявится самостоятельность главного констебля. Выглядел тот совсем растерянным.
— Прошу прощения, леди, прошу простить, джентльмены. Час поздний, и мое вторжение бесцеремонно, но я чрезвычайно нуждаюсь в дружеском совете. Когда старший инспектор Йейтс известил меня насчет ваших подозрений, Пауэрскорт, я, честно сказать, усомнился, так ли все обстоит, да ведь и трудно что-либо предпринять до совершения противоправных действий. Но сейчас я сам убедился, что эти люди намерены завтра вновь сделать наш собор католическим. Архидиакон прямо так и заявил — «завтра». И все же я по-прежнему не вправе применить силу, пока сама акция не случится.
— Вы не хотите провести аресты явных заговорщиков? — спросил Пауэрскорт.
— Вот именно! Но как? Арестовать епископа, декана, всех каноников, а сколько полицейских камер здесь, в Комптоне? У меня уже сидят под замком два взломщика, один подозреваемый в убийстве и пара конокрадов. Куда ж я дену новеньких?
— Почему бы не содержать их под домашним арестом? — снова спросил Пауэрскорт.
— В их собственных церковных жилищах? Тогда уж надо просто взять под стражу весь этот чертов собор, — хмыкнул шеф полиции. — Вообще, я и об этом думал, но у меня людей не хватит оцепить территорию и караулить все здания. К тому же вы ведь видели, сколько народу съехалось. Эта толпа может взъяриться и, вызволяя своих лидеров, разнести любую крепость.
— Так, стало быть, до завтра, пока не произойдет прямого нарушения законов графства, вы бессильны? — уточнил Пауэрскорт.
— Боюсь, что так, — подтвердил окончательно впавший в уныние главный констебль.
В гостиной Энн Герберт стало тихо. Сквозь стены проникал глухой гул церковного пения. Молчание нарушил Джонни Фицджеральд.
— Фрэнсис, ты помнишь, что у меня завелись кое-какие знакомства среди здешних военных?
Пауэрскорт кивнул (эти знакомства образовались ввиду переговоров о покупке динамита, вряд ли уместного в данной ситуации). — Ну вот, — продолжал Джонни, — полицейским, мы видим, срочно требуется подкрепление. А солдат разрешается ведь иной раз использовать как полисменов? В двадцати милях отсюда военный лагерь с целым полчищем пехоты, но пешим маршем сюда вовремя не успеть. Зато еще на пять миль дальше стоянка кавалеристов. Наверняка их можно уговорить прийти на помощь. Кавалерия обожает появляться в самую последнюю минуту.
— Мой дорогой лорд Фицджеральд, — покачал головой начальник полиции, — предложение замечательное. Только каким же образом войска услышат наш зов?
— Да очень просто! — махнул рукой Джонни. — Мы с Фрэнсисом съездим и вызовем солдат.
— Сейчас два часа ночи, лорд Фицджеральд. Даже если вы отправитесь с первым лучом рассвета, солдаты прибудут слишком поздно.
— Лорд Фицджеральд имел в виду, — поспешно вступил Пауэрскорт, чувствуя, что Джонни начинает закипать, — наш немедленный отъезд. Только переоденемся в усадьбе и тут же поскачем.
— Господи помилуй! — опешил от такой решительности начальник полиции.
— Встретимся утром возле собора во время их утренней мессы, — сказал Пауэрскорт. — С кавалерией или без нее.
Дожидаясь собиравшуюся для возвращения в Ферфилд-парк леди Люси, Пауэрскорт вышел напоследок взглянуть на ночной собор. Очередь растаяла, последние пилигримы уже стояли внутри. Даже с площади впечатляла сверкавшая сквозь распахнутые двери храма иллюминация. Оратория близилась к финалу:
«И воцарится Он на веки веков. Аллилуйя! Царь царей, владыка и властелин миров. Аллилуйя! Аллилуйя!..»
Уходя от собора, Пауэрскорт столкнулся с архидиаконом.
— Увидим ли мы завтра вас на мессе, лорд Пауэрскорт? — спросил священник.
— О да, архидиакон, — бодро заверил детектив, — буду непременно.
24
В четыре утра Пауэрскорт и Джонни Фицджеральд были на полпути к лагерю кавалеристов в Бамптоне. Серебрился лунный серп. Дорога пролегала через мирно спавшие под звездами деревни. Мысли Пауэрскорта вновь сосредоточились на убийце.
Пару часов назад, на встрече у Энн Герберт старший инспектор Йейтс рассказал, что график всех действий и передвижений Фрезера выявил полную непричастность мясника к убийству Эдварда Гиллеспи. Розыск неких мстительных заимодавцев Артура Рада среди соответствующей темной публики Эксетера и Бристоля также не дал результатов. Итак, все убеждало, что убийца внутри круга, давно очерченного на плане в блокноте Пауэрскорта вокруг соборной территории. Но кто же, кто? Епископ, с его давним опытом гвардейской службы? Декан, с такой страстью к порядку, что вечная расхлябанность всех остальных могла свернуть ему мозги? Архидиакон, с его религиозным фанатизмом, столь ярко продемонстрированным на трибуне возле костра? Хормейстер, угрожавший изгнать Люси из хора? Курсирующий между Комптоном, Лондоном и римской Коллегией пропаганды член засекреченной «Civitas Dei» патер Барбери? Кто? Три убийства и два явных покушения. А вдруг это еще не конец? Вполне возможно, до того как с убийцы будет сорвана маска, чудовище успеет еще кого-нибудь отправить на тот свет.
— Ты хорошо знаешь этих кавалеристов, Джонни? — спросил Пауэрскорт, чуть задыхаясь от скачки на крутой холм. — Это у них тебе удалось разжиться динамитом?
— Динамит одолжили пехотинцы, стоящие под Паркфилдом; нашелся среди офицеров один славный малый. А те кавалеристы, что сейчас в лагере под Бамптоном, — батальон Комптонского конного полка. Командиром у них Хилер, полковник Хилер.
Через две мили Пауэрскорт жестом показал на обочину. Съехав с дороги, они остановились под кроной деревьев.
— Слышишь? — шепнул Пауэрскорт. — Слышишь? Мне постоянно кажется, что кто-то скачет за нами по пятам.
Минут пять они, затаив дыхание, старались уловить перестук копыт. Однако чуткие уши разведчиков слышали лишь шуршание колеблемых ветром ветвей да шорохи всякой шмыгавшей по лугу мелкой полевой живности.
— Давай я вернусь немного назад: проверю, есть ли кто? — предложил Джонни, всегда готовый действовать. Пауэрскорт отрицательно мотнул головой. Враг мог засечь их встречу с полицейским начальством и тайно следовать за ними от самого домика Энн Герберт. Убийце, способному терпеливо ждать годами счастливого дня возвращения в Комптон католичества и ради этого спокойно клавшему труп за трупом, ничего не стоило прикончить еще одного-другого вставшего на его пути. Но подозрительных шумов не слышалось.
— На всякий случай подождем еще пару минут, — шепнул Пауэрскорт, осторожно раздвинув ветки и глянув на дорогу.
Мрачно ухнул потревоженный филин. Джонни посмотрел на часы, прикидывая, когда им удастся прибыть к стоянке эскадрона. Ответное совиное уханье из дальнего, оставшегося позади леса, казалось, побудило Пауэрскорта решиться. По его безмолвному знаку они снова пустились вскачь.
За милю до Бамптона случилось несчастье: прекрасно скакавшая лошадь Джонни вдруг остановилась как вкопанная. Ноги ее подогнулись, кобыла легла на землю.
— Черт! — скрипнул зубами Джонни. — Не понимаю, что с беднягой. Видно, выдохлась. Давай, Фрэнсис, скачи один. Я подожду, пока кобылке станет лучше. Эх, только я размечтался о завтраке у бравых кавалеристов. Эти ребята любят с утра прилично заправиться.
Озабоченно оглядев лежащую лошадь, Пауэрскорт вынужден был признать пробел в своих ветеринарных познаниях.
