Ломбард в Хамовниках - Михаил Николаевич Кубеев
Допрос дворника продолжался недолго. Собственно, он уже все рассказал, и больше ему добавить было нечего.
– Теперь слушай сюда. – Трепалов изучающе посмотрел в опухшие глаза Егорова. – Сейчас тебя отвезут назад на Хитровку, к дому с мезонином. Ты спустишься в подвал и передашь письмо прямо в руки Стасу Крученому. Скажи, это лично для Сабана. Проходили люди, бросили на землю и убежали. Ты поднял. Читать не умеешь, потому как безграмотный, и отнес в блатхату людям знающим.
– Повтори!
Дворник все повторил.
– Ты проходивших людей никогда не видел и ничего они больше не сказали. Ты так и сделаешь. Понял?! Если смухлюешь, сбежишь, мы тебя отыщем в любом уголке Москвы. И тогда ты сядешь за решетку надолго. В тюрьме тебе не поздоровится. Так что искупай вину. После этого мои люди привезут тебя снова сюда. Мы поможем тебе стать честным человеком. Понял?
– Понял.
– Дам тебе потом еще одно задание для оправдания в суде. Напишешь о заведении мадам Савостьяновой все, что знаешь. Как расположены комнаты, где потайные ходы. А ты, Петров, поможешь ему.
Трепалов взял со стола свое послание, подозвал к себе Будилина и показал ему листок. Тот прочитал, улыбнулся и поднял вверх большой палец. Текст письма гласил:
«Спасибо вам, Николай Михайлович, за звонок в управление и за заботу о моей персоне. Могу вас заверить в одном: житья вам все равно не будет. Клянусь пролетарской совестью, за свои кровавые деяния вы поплатитесь сполна. Всю вашу банду мы разгромим. Ваши жиганы говорят, око за око, зуб за зуб, кровь за кровь, а у нас говорят другое – возмездие за преступления неотвратимо. Напомню еще раз, у нас уже сидят Капитан, Зюзюка, Сквозняк, Лом. Они дают показания против вас. Настала ваша очередь. Предлагаю явиться с повинной. И чем быстрее, тем лучше. Так вы сохраните себе жизнь. Трепалов».
– Нормально?
– Еще бы, – улыбнулся Сергей. – Очень вежливо. Но попали в самую точку. Испортим ему аппетит!
Трепалов тоже не скрывал своего удовлетворения. Он заклеил конверт и написал: «Сафонову Николаю Михайловичу от начальника МУУРа». Потом отозвал Дегуню и Петрова в сторону, стал их инструктировать:
– Значит, так, никакой самодеятельности. Помните об этом. Рискованных шагов не предпринимать. Стрельбу в городе не устраивать. Отправьте дворника с письмом и возвращайтесь обратно. О дворнике не беспокойтесь, он к нам вернется.
Мотор, оставляя за собой шлейф темного дыма, снова покатил к Яузской набережной. До Подколокольного переулка докатили за двадцать минут. В подворотне последовал быстрый процесс переодевания. Кирилл Лукин снял передник, картуз, отдал метлу, совок, и дворник Егоров стал на свое место и приступил к обычным обязанностям.
На поминках
…Уже изрядно захмелевшие, жиганы по пятому кругу поминали убитых Божка и Пырю. Снова и снова поднимали стаканы за благополучный выход из подземелья Сабана и Гришки-Отрыжки. О ломбарде Мартынова речь никто не заводил. О чем говорить, чему радоваться? Сабан и его парни там прокололись, ничего не взяли и попали в переделку. Правда, находились и такие жиганы, которые подсмеивались над приключениями Сабана в подземелье, рождались злобные намеки и шутки. «Выползли из выгребной ямы, теперь от них одна вонь исходит». Авторитет Сабана после той вылазки явно стал меркнуть.
За длинным столом на почетном месте восседал Гришка-Отрыжка. Самого Сабана не было, все ждали, что скоро появится. Он обещал прийти на поминки. Отрыжка был за главного. Его распирало от гордости, что он хозяин вечера. В очередной раз подняв стаканчик с водкой, он посмотрел на разношерстную публику и предложил тост:
– Предлагаю выпить за память Божка.
– Сколько можно?! – раздались крики. – Давай другую песню!
– Столько можно, сколько нужно, – огрызнулся Отрыжка. – Помянем нашего друга и брата, – упрямо продолжал он, – павшего жертвой милицейского террора. Пусть теперь там, в предбаннике у Всевышнего, он отдохнет, время у него есть, а у нас его не. – Гришка облизал масленые губы, делано вытер слезы, поднял выше свой стакан: – Божок был самым верующим среди нас, он служил в монастыре и даже после побега не забывал перед сном молиться. Мы другие. Но когда он доставал свою финку, – при этих словах Отрыжка вынул из кармана листок ученической бумаги с выведенными на нем словами «Черные мстители» и с силой сквозь него воткнул в стол финский нож, – то ему не было равных среди нас. И легавые готовились к смерти! Смерть легавым! – под одобрительные возгласы закончил он и опрокинул стакан в рот.
– Смерть легавым, смерть! – донеслось со всех сторон.
– Молодец, Отрыжка, – крикнул известный домушник лысый Ванька Чума, – ишь как повернул!
– Правда, последний раз Божок сплоховал, – открыв свой щербатый рот, хихикнул сидевший напротив Отрыжки худой парень, большой любитель карточных игр и соперник Отрыжки по женской части Леонид, по кличке Лев Горыныч. – Не сумел сразу прикончить легавого. И сорвал все дело.
Лицо у Гришки налилось кровью. Он оперся двумя руками о стол.
– А тебе, Горыныч, чего надо, не трожь покойного и пей спокойно!
– Так и за Пырю надо выпить еще раз. Он тебя от смерти спас! – Лев сделал угрожающий жест вилкой. – Говори добрые слова и в его адрес!
Отрыжка встал, на щеках у него заходили желваки. С Пырей он никогда не ладил. Лев Горыныч об этом знал и специально хотел поиграть на его нервах. Он схватил нож, оскалил зубы. Ситуацию разрядила подбежавшая мадам Савостьянова.
– Ребятки, только не ссорьтесь, прошу вас, там наверху легавые шастают, вмиг заскочат к нам. – Она положила руки на плечи Отрыжке и усадила его.
– А где твой дворник? – осклабился Отрыжка. – Он же наверху сторожит, сигнал подаст.
– Дворник-то сторожит, а легавых не надо криками привлекать. Давай я тебе налью, касатик, вот возьми хлебушек с селедочкой.
Отрыжка выпил, понюхал кусок хлеба и повернулся к мадам Савостьяновой:
– Ну ты, лиса, скажи лучше, где Маруська, чего я ее не вижу?
– Она здесь, на кухне, готовит на стол.
– А девка с ней?
– Эта новенькая?
– Да-да.
– При ней, готовят сюрприз.
Отрыжка откинулся на спинку стула, по-свойски хлопнул мадам Савостьянову по заду.
– Скажи Маруське, я хочу видеть новенькую, пусть приведет ее сюда.
– Скажу, скажу, но вначале по уговору наш сюрприз для всех. Ты забыл, что ли? Не трогай девок раньше времени, они пока заняты.
Отрыжка посмотрел на часы, стрелки показывали без четверти час. Почему до сих пор не объявился Сабан? Где он пропадает? Отрыжке, конечно, нравилась роль главаря, устроителя вечера, он произносил тосты, но на душе было неспокойно.
