Билет в забвение - Эдвард Марстон
Колбек ехал так быстро, что добрался до отеля на несколько минут раньше своего спутника. Ворвавшись в здание, он потребовал встречи с менеджером, после чего дал описание четырех человек, которых он преследовал.
«Да», — подтвердил менеджер. «Они действительно оставались здесь, но, боюсь, вы их упустили. Они уехали примерно час назад».
Поезд тронулся с обычным шумом и быстро набрал скорость. Сидя в купе со своими похитителями, Имоджин Бернхоуп и Рода Уиллс гадали, сколько еще продлятся их мучения.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Несмотря на удовольствие от примирения, Долли Ренсон постоянно испытывала угрызения совести. Теперь она поняла, что ее гнев на Джорджа Воана был несправедливым и недобрым. Было неправильно квалифицировать его исчезновение как отказ от нее и заявлять о ее притязаниях на нужды его двоюродного брата. Теперь, когда она поняла, что произошло на самом деле, она была почти на грани срыва. Имоджен Бернхоуп и ее горничная попали в кризис, который легко мог закончиться их смертью, но Долли поставила свои эгоистичные желания выше их. Она не могла перестать извиняться перед художницей.
«Мое поведение было непростительным, Джордж».
«Ты не знал всех фактов — как и я — когда уезжал отсюда».
«Мне следовало проявить больше понимания».
«Это было бы не лишним».
«Я должен был довериться тебе».
«Это, безусловно, правда, мой ангел», — сказал он, протягивая руку, чтобы обнять ее. «Ты должна была помнить клятвы, которые мы дали друг другу. Я бы никогда не подумал уйти от такого очаровательного создания, как Долли Ренсон.»
«Это я собиралась уходить», — застенчиво сказала она. «Я могла бы ударить себя за такую нелепую истерику».
«Мне нравятся твои истерики. Они придают румянец твоим щекам».
Долли хихикнула. «У тебя есть гораздо более приятный способ сделать это, Джордж!
Они были в студии, и из-за пасмурного неба освещение было слишком слабым, чтобы он мог нормально работать. Он экспериментировал со свечами и масляной лампой, но они отбрасывали лишь прерывистый свет на его модель. На самом деле они подсказали ему идею другого портрета Долли, окруженного мерцающим пламенем и танцующими тенями, но это был проект будущего. Сейчас приоритетом было завершить существующую работу, а для этого ему нужен был хороший свет.
«Мне нужно купить еще красок», — сказал он, рассматривая свой запас. «Ты хочешь пойти со мной или позволишь мне пойти одному?»
«Я тебе не сторож, Джордж».
«Ты пытался быть таким, когда я в последний раз покидал этот дом».
«Это было очень по-детски с моей стороны. Теперь я вырос».
— Я ненадолго, Долли. Если повезет, к тому времени, как я вернусь, освещение, возможно, улучшится. Он не смог удержаться от усмешки. «Ты все еще будешь здесь?
«Я не сдвинусь ни на дюйм».
«Спасибо тебе, моя голубка. Потерять тебя было бы все равно что потерять конечность».
«Тогда ты поймешь, что я чувствую», — сказала она, подходя к мольберту и откидывая покрывавшую его ткань. «Дай мне левую руку, Джордж Воэн».
«Я сделаю больше, чем это», — пообещал он. «Ты можешь обнимать себя одной рукой и двумя моими, чтобы я обнимал тебя всю ночь. Тебя это удовлетворит?»
«Вы знаете, что так и будет — а теперь уходите, добрый сэр».
Надев пальто и шляпу, он поцеловал ее, прежде чем выйти из комнаты. Она слышала, как его шаги стучат по бесконечным ступеням, ведущим на первый этаж. Когда звук стих, она подошла к окну и смотрела, как он выходит из парадной двери и бодро идет по улице. Долли в очередной раз упрекнула себя за то, что всегда сомневалась в нем. Джордж Вон был самым красивым, самоотверженным, нежным, любящим, снисходительным мужчиной, которого она когда-либо встречала. В тот момент его ресурсы были ограничены, но он никогда не ограничивал ее. Хотя она жила в более комфортных условиях с другим художником, она никогда не использовала этот факт как дубинку, чтобы ударить своего возлюбленного. Роскошь не имела значения. Простого пребывания с ним было достаточно, чтобы наполнить ее удовлетворением.
Долли охватило непреодолимое желание сделать что-нибудь в знак раскаяния, чтобы дать ему зримое доказательство того, что она чувствовала. Ее первым побуждением было прибраться в студии, поэтому она застелила кровать, передвинула несколько предметов мебели и начала собирать различные вещи, разбросанные по полу. Внезапно она остановилась и расхохоталась. Это был не тот способ угодить Джорджу Воэну. Он любил дружелюбный хаос в своей студии. Это была его естественная среда обитания. Порядок был ему враждебен. Он сбежал из контролируемой среды жизни в оксфордском колледже и отправился на поиски мира без правил и условных границ. Собрав кучу вещей, чтобы разложить их на столе, она снова схватила их и разбросала всю кучу по полу. Долли даже снова смяла постель.
Именно тогда она услышала шаги на лестнице. Она была удивлена. Это не мог быть ее возлюбленный, возвращающийся так скоро. Магазин, где продавались принадлежности для художников, находился на некотором расстоянии. Даже такой молодой и спортивный человек, как Джордж Воан, не смог бы добраться туда и обратно с такой скоростью. Долли подошла к двери и прислушалась. Шаги были медленными и усталыми. Она почти чувствовала, каких усилий это стоило ее посетителю. Звуки наконец прекратились, и раздался слабый стук в дверь.
Она открыла его и увидела сутулую фигуру молодой женщины. Ее лицо было покрыто синяками, губы распухли, а один глаз был закрыт. Долли даже не заметила дорогого наряда, в котором была ее посетительница. Она была загипнотизирована повреждениями.
«Здравствуйте», — с облегчением сказала женщина. «Наконец-то я нашла вас».
«Чего ты хочешь?»
«Ты единственный друг, который не отвергнет меня».
— Простите, «сказала Долли, отстраняясь. «Кто вы на самом деле?
«Ты что, не узнаешь мой голос?»
«Нет, боюсь, что нет».
«Это Люсинда», — сказала другая. «Люсинда Грэм».
Острые ощущения от погони положительно сказались на ягодицах Виктора Лиминга. Они больше не болели, а бедра больше не горели. Установив направление, в котором ушла их добыча, они смогли выследить их, и это вызвало волнение у сержанта. Сельские жители, как правило, наблюдательны. Поскольку в течение обычного дня мимо них проходило так мало незнакомцев, они обычно замечали тех, кто проходил мимо. Мимо галопом проскакали четыре человека. Мужчина и две женщины сидели
