Загадка двух жертв - Андрей Анатольевич Посняков
– Приятного аппетита! – усевшись на свободный стул, искренне пожелал Алтуфьев. – Вкусно?
– Владимир Андреевич! Вы как…
– Поговорить надо… А пожалуй, и перекушу тоже.
– И правильно! Борщ сегодня – мировой.
– Котлеты тоже! – усмехнулся работяга. – Советую!
– Обязательно возьму, спасибо!
– Ну? – вытерев губы салфеткой, работяга пристально посмотрел на Сергея. – Что о Джонсоне скажете? О Линдоне…
– А, вот вы о ком! – рассмеялся Пенкин. – Думаю, Кеннеди-то был бы получше.
– Вот и я про то! – работяга кивнул, смуглое морщинистое лицо его просветлело. – Джона убили, Роберта вон недавно совсем… Совсем они там, в Америках своих, одичали! А во Франции? В Париже студенты-то… Но там-то все правильно было! А в Праге что творится? Настоящий буржуазный мятеж! Я вот хоть и простой штукатур, а скажу так…
Тут как раз подошел Алтуфьев с подносом.
Озабоченного международной политикой штукатура звали Юрой, и ходил он в эту столовку почти каждый день…
– Ну, пока фойе в кинотеатре штукатурим! Из редакции? А-а-а… Да, приходят и оттуда парни, только обычно ближе к двум, когда народу поменьше… Ого! Пора мне…
Глянув на висевшие на стене часы, Юра залпом выпил компот и откланялся.
– Ну? – С аппетитом доев борщ, Владимир Андреевич строго посмотрел на коллегу. – Надумал взять редакцию приступом? Лихим кавалерийским набегом? Впереди – командир на белом коне…
– Так журналист же…
– Вот то-то и оно, что журналист, а не штукатур! – понизив голос, наставительно произнес Алтуфьев. – Жур-на-лист! Я даже представить боюсь, что на это наш новый шеф скажет! Ты, Сергей Петрович, забыл, кажется, что мы не на какой-нибудь там оклахомщине или в Париже… Частных газет у нас нет, все партийные! Вот и «Серп и молот» – орган районного комитета партии и исполкома… Догадываешься, куда главный редактор позвонит сразу же после твоего визита? А ведь он обязательно позвонит, не думай!
Сергей растерянно заморгал:
– Но как же тогда…
– Осторожно! И хитро. Милицию привлекать тоже не будем – напомнить, откуда шеф? Журналист партийной печати – убийца девушек! Представляешь, какой скандал? Пойми – доказательства должны быть убойными!
– Так что, теперь…
– Я же сказал – работать! Только в этом деле нам пока что редактор не помощник, а скорее помеха. Осторожней надо – в обход. И в редакцию – ни ногой… Слышал, что этот Юра сказал? Журналисты сюда заходят! Может, и сейчас придут… По времени – как раз вроде бы… Так! Быстренько бери компот и дуй во-он за тот столик! Как дам знак – обратно придешь.
– Но…
– Делай, что сказано! Живо!
Пожав плечами, Пенкин пересел за дальний столик, хотя кроме него имелся и еще один свободный – как раз рядом с Алтуфьевым.
Распахнулась дверь…
– Хорошо Кольке – завтра в деревню! Загорай да пивко пей себе.
– Скорей молочко. Знаешь, какое молочко в деревнях? Ложкой есть можно!
Вошедшие – двое мужчин: усатый, прихрамывающий на левую ногу брюнет и тощий лохматый дылда под два метра ростом, – громко переговариваясь, подошли к стойке, быстро заполнив подносы… Осмотрелись и уселись… Да-да, за столик рядом с Алтуфьевым, невозмутимо поедающим котлету с макаронами.
Вообще-то Владимир Андреевич лучше бы взял пюре, но оно шло с минтаем, а котлеты – с макаронами. И менять было нельзя – в меню обсчитывалась стоимость уже готового блюда с гарниром.
Улучив момент, Владимир Андреевич махнул коллеге и, когда тот подошел, тут же начал громкий разговор:
– А я Николаю и говорю: таких камер у нас в Союзе не выпускают! Чтобы на обычную пленку да еще семьдесят два кадра! Нет таких… Приятного аппетита! Ребята, вы не из газеты, часом? – резко обернувшись, так же громко поинтересовался Алтуфьев. И тут же спросил еще: – А что, Николай-то обедать не ходит?
– В командировку собрался. Завтра выезжает уже, – доброжелательно отозвался брюнет. – Соль не передадите?
– Пожалуйста!
– Вот спасибо.
– Не за что. Коля нам про чудной фотоаппарат рассказывал. Вот мы и думаем, врет – не врет?
– Не, не врет, – прожевав, лохматый охотно вступил в беседу. – Есть у него такой – он как-то и нам хвастал, показывал. Семьдесят два кадра на обычную пленку, на тридцать пять миллиметров. Наш! «ФЭД-Микрон» называется… – Приступив ко второму блюду, лохматый продолжил разговор: – Недавно выпустили… Но я бы такой не взял! Фотки тринадцать на восемнадцать максимум.
– Я бы тоже, – поддержал приятеля усатый. – Зернистость высокая, большие фотографии не сделаешь. Так, игрушка! Но занятная, да…
– А фотик этот ему подарили? На день рождения?
– Нет, – оторвавшись от еды, засмеялся дылда. – На день рождения мы ему кеды подарили. Китайские, «Два мяча». А фотик он сам купил. Никто такие не брал, я думаю. Тем более – почти сотня цена!
– Девяносто три рубля, – уточнил усатый, улыбнулся и представился: – Варадзе, Автандил. А это – Леша.
– Очень, очень приятно!
После знакомства беседа пошла куда веселее и, несмотря на свою скоротечность, принесла неплохие плоды. Как удалось узнать, Коля – Николай Левушкин – как раз недавно вернулся из командировки в Озерск – писал очерки о местной милиции и передовиках – и вот завтра же вновь отправлялся туда же, только еще дальше. Писать о работниках леспромхоза.
– Шефу очерки понравились, – усмехнулся Леша. – Бывает, и Коля хорошо пишет… На свою голову… Хотя сейчас-то в деревне – лафа!
– А надолго он нынче? И куда?
– Да на три дня всего. Плюс еще выходной – воскресенье… Он специально так подгадал.
– Так вы не на пятидневке?
– Ага-а… с нашим редактором перейдешь! – Варадзе рассмеялся и допил компот. – Я слышал, редактор что-то про вепсов говорил… Ну, куда Колька поехал… И деревню называл, да я вот подзабыл… Смешное такое название. То ли Нервичи, то ли Лервичи…
– А-а-а… Наверное, Лерничи. Недалеко, – улыбнулся Владимир Андреевич. – Километров сотни полторы отсюда через Озерск. На служебной-то машине – всего ничего!
– Ага, на служебной! Шутите? – Леша чуть не поперхнулся компотом. – Автобусом! С пересадкой… Если не на попутках. Хорошо хоть, дорогу оплатят… Потом.
Новые знакомцы расстались друзьями…
– А теперь – быстро! – подойдя к мотоциклу, распорядился Алтуфьев. Правда, на сиденье сесть не успел…
– Владимир Андреевич! Не поможете?
На противоположной стороне улицы, рядом с торговыми рядами, построенными еще в восемнадцатом веке и называемыми в народе «Камешками», стояла помощник прокурора Телегина с большой картонной коробкой в руках.
Переглянувшись, коллеги подошли ближе. Слава богу, заладивший было дождь уже перестал – не капало…
– Здра-австуйте, Ирина Михайловна, – улыбнулся Алтуфьев. – А впрочем, виделись уж.
– В первую школу ходила, ремонт проверять, – радостно защебетала Телегина. – Потому в «Камешки», по пути… И там
