Валерий Введенский - Старосветские убийцы
Заготовки чучел стояли повсюду – и на русской печке, отделявший берлогу Никодима от уютного жилища хозяина, и в красном углу, под образами, тускло освещенными негаснущей лампадой. Пол из струганых досок был заставлен бутылками, наполненными мутной жидкостью. Михаил Ильич вытащил из первой попавшейся пробку, понюхал и сунул под нос Денису:
– Настойка, о которой я рассказывал. Князь ее "Никодимовкой" называл. Двадцать трав и кореньев, а брага, из которой первач гонят, яблочная. Красота! А где же лаз в подвал? Обычно его у печки делают.
– У нашего старосты лаз со двора, – вспомнил Денис. – Схожу, проверю!
– А я в комнате князя пошуршу. Вдруг под шкурами?
Обежав дом, Денис обнаружил лестницу.
"Еще и чердак есть!" – он полез наверх. Некрашеная лестница предательски качалась, пришлось взбираться осторожно, проверяя на прочность каждую ступеньку. Чердачное окно было наглухо заколочено ржавыми гвоздями. Денис понял, что оно уже давно не открывалось.
– Есть кто там? – крикнул Угаров на всякий случай и, пока напрасно ждал ответа, огляделся с высоты. Кроме домика на поляне был отгорожен загон и выстроена небольшая конюшня на пару стойл. Сейчас лошади мирно паслись, а кабан кружил под лестницей, ожидая, что Угаров спустится и даст ему любимое угощение. Денис так и сделал.
Не обнаружив лаза снаружи, он снова зашел в комнату князя. Напугавший его десять минут назад медведь был сдвинут к окну, а шкуры брошены в угол. Люк с массивным медным кольцом оказался под чучелом. Рухнов его открыл и уже спустился вниз по деревянной лестнице.
– Вы молодец, Михаил Ильич, – крикнул Угаров. – Иду к вам.
– Прихватите свечи, – словно из могилы, прозвучал голос Рухнова.
Свечи Денис приметил в комнате Никодима, там же, от негаснущей лампадки, и зажег.
Не прошло и минуты, как Угаров был в подвале. Сразу ударил в нос запах браги, бродившей здесь в больших дубовых бочках.
– Нашли княгиню? – крикнул Угаров.
– Да! – где-то вдалеке сказал Рухнов. – От лестницы прямо до стенки, повернете налево и до конца. Услышал хрип и нашел. Сейчас ей глаза развяжу и кляп изо рта вытащу… Вот что ироды сотворили!
Следуя указаниям, Денис быстро нашел Михаила Ильича. Тот сидел на корточках перед лежавшей прямо на полу княгиней.
– Кто вы? – услышал Угаров чуть слышный голос Северской.
– Не узнали? Рухнов! Михаил Ильич!
– С добрым утром, Михаил Ильич! Проспала? Пора в Петербург?
Одетая лишь в ночную рубашку, княгиня была крепко стянута веревками. Рядом на полу валялся кусок тряпки, только что вынутой изо рта несчастной. Пламя осветило бледное лицо. Княгиня немедленно зажмурилась, но Денис успел рассмотреть ее глаза – отстраненные, смотрящие сквозь предметы и людей, они напомнили ему глаза Анны Михайловны, ужаснувшие Угарова позавчера за обедом.
– Надо немедленно ехать! – заплетающимся языком произнесла княгиня. – Анджей сказал, поездку откладывать нельзя, а я встать не могу. Помогите же мне, Михаил Ильич!
– Поставьте-ка свечу, надо ее развязать, – скомандовал Рухнов.
– Что с ней?
Михаил Ильич пожал плечами. Юноша наклонился и понюхал. Перегаром вроде не пахнет, да разве учуешь, когда вокруг благоухает столько браги!
– Митя? А я вас не признала! – обрадовалась Денису Северская.
– Может, с ума сошла? – шепнул Угаров.
– Очень похоже, – так же тихо ответил Михаил Ильич.
– Митя! – продолжала княгиня. – Почему во сне вы называли меня Катей?
– А вы не Катя? – на всякий случай спросил Денис. Версия Рухнова хороша уже тем, что княгиню нашли, но никак не объясняет, откуда у нее ожерелье. Может, истина где-то посередине, и Элизабет все-таки Катя!
– Нет, конечно, Елизавета. И еще… – Северская еле слышно рассмеялась. – Во сне вы уверяли, что я украла вексель, мой собственный вексель. Правда, смешно?
– Совсем не смешно, – ответил Денис.
– Вексель, ваше сиятельство, действительно исчез! – сообщил Рухнов и спросил Дениса: – У вас ножа нет?
Княгиню упаковали так, будто собирались с ней в длительное путешествие. Поперечные веревки пересекались с продольными в тугих узлах.
– Нет. – Денис вспомнил, что Данила всегда прятал за голенищем сапога длинный охотничий нож, а они с Тучиным посмеивались: мол, разбойников боишься?
– Вексель пропал? – удивилась постепенно приходившая в себя княгиня. – Странно! Михаил Ильич, вспомните, я при вас сунула его в бюро!
– Все обыскали, нигде нет. – Рухнову удалось развязать первый узел, и он принялся за следующий.
– Странно… Куда он мог деться? – Северская наморщила лоб и через секунду радостно воскликнула. – Ах, да, я его спрятала, за картину, что висит над кроватью!
– Зачем? – уставился на нее Денис.
– Меня однажды ночью пытались обокрасть, – охотно объяснила княгиня. – Близкий человек! С тех пор все прячу.
– Шулявский? – сообразил Угаров. – Шулявский пытался обокрасть?
Пусть князя, Настю и кого угодно убил Митя! Но поляка – не он. Он даже ни разу с ним не разговаривал. Шулявского до злополучной свадьбы знала только княгиня. И мотив для убийства имела только она!
– Да, Шулявский.
– Это вы убили Шулявского? Вы подбросили Сашке пистолет? – быстро спросил Угаров.
– Анджей убит? Вы шутите!
– Какие тут шутки?! – вскричал Денис, но Рухнов дернул его за рукав.
– Он, правда, шутит, Михаил Ильич? – с надеждой спросила княгиня.
– К сожалению, нет, – со вздохом ответил тот. – А кроме Шулявского, убиты ваш муж, Анастасия Романовна и конюх Савелий.
Почти освобожденная от пут княгиня села, снова наморщила лоб, пытаясь понять смысл прозвучавших слов, а потом решилась уточнить:
– А когда их убили?
– Вчера! – Рухнов распутал последний узел, приподнял княгиню и поставил на ноги.
Северская рассмеялась и от этого пошатнулась, хорошо Угаров ее поддержал.
– Вы меня разыгрываете! Вчера была свадьба, я всех-всех-всех целый день видела, а вечером попрощалась! И с вами тоже, Михаил Ильич!
Денис хотел объяснить, сколько прошло с тех пор времени, но его опередил Рухнов:
– А что было дальше, помните?
– Мы выпили с князем шампанского и легли в кровать. Я очень хотела спать и сейчас хочу! Господа, а зачем вы меня будите? На дворе темно, вставать рано… Я буду спать!
Княгиня неожиданно плюхнулась на земляной пол; пытавшийся этого не допустить Угаров сам чуть не упал, наткнувшись в темноте на бутылку. Она покатилась и глухо ударилась о соседнюю стену. Рухнов подбежал, поднял и, вытащив из горлышка пробку, понюхал.
– Водка? Коньяк? Никодимовка? – поинтересовался Угаров.
– Я, конечно, не всезнайка Тоннер, – скромно ответил Рухнов, – но сдается мне, снова сонное зелье. Черт побери, как популярен у местных жителей этот напиток!
– Может, от него княгиня не в своем уме?
– Вероятней всего. Надо уходить отсюда, скоро Никодим вернется!
– Не бойтесь, Михаил Ильич, вдвоем мы с ним справимся. В комнате князя ружья висят.
– Может, вы знаете, где порох с пулями?
Денис развел руками.
– И я нет. Елизавета Петровна! – стал хлестать по щекам засыпающую Северскую Рухнов. – Пойдемте!
– Я буду спать, отстаньте от меня! Вы оба из дурного сна, а хочу увидеть хороший!
– Я могу на руках ее отнести, – предложил Денис.
– До усадьбы?
– Зачем? Отвяжем коней, они у Никодима в загоне пасутся, минут за двадцать доскачем!
– Замечательная мысль! Давайте я впереди пойду, посвечу, чтобы вам с тяжелой ношей не споткнуться. Помочь, простите, не могу. Сами знаете, инвалид!
Идти с княгиней на руках было нелегко. Рухнов уже по ступенькам взбирался, а Денис еще только в десяти шагах от лесенки был.
– Я только свечки на пол в комнате поставлю – и спущусь, вам все-таки помогу. По лестнице с этакой поклажей подняться будет затруднительно…
Угаров наконец добрался до лестницы и решил передохнуть. Поставил одну ногу на ступеньку и усадил на согнутое колено Северскую. Сверху раздался тревожный шепот:
– В той комнате кто-то бродит.
– Кто? – также шепотом спросил Денис.
– Наверное, Никодим, кому еще? Я пока люк прикрою и медведя на место поставлю, вроде нас и не было. Постараюсь выйти незаметно и побегу в усадьбу за подмогой.
– А может, все вместе прорвемся? – Денис задрал голову вверх.
– С княгиней на руках не получится. Никодим-то знает, где порох и пули…
Рухнов опустил крышку люка, и в подвале мигом потемнело. Звякнула задвижка щеколды, а потом Угаров услышал, как Михаил Ильич двигает медведя.
Глава двадцать восьмая
Тишина и темнота, только княгиня похрапывает. Денис снял сюртук и прикрыл Северскую. Какое варварство – раздетую женщину держать двое суток в холодном подвале! Даже если преступления на ее совести, не заслуживает она столь изуверского отношения.
Почему так тихо? Ни звука! Ощупав потолок, служивший в комнатах полом, Денис понял, что он двойной. Так часто строят – вниз кладут горбыль, потом засыпают стружку или строительные отходы, а сверху зашивают хорошими крепкими досками. Чем бы подпереть люк изнутри? Вдруг Никодим вздумает спуститься?
