Тереза Бреслин - Печать Медичи
— Папа хорошо знает это, ведь его личная гвардия в Ватикане тоже сформирована из швейцарцев.
Обо всех этих военных делах я имел лишь самое смутное представление, но зато понимал, что Франция гораздо больше Швейцарии. А значит, там больше солдат и больше денег, чтобы платить им. Так я и сказал Шарлю.
— Вы забываете о Неаполитанском королевстве, — ответил он. — Оно наводнено испанскими войсками. Если Папа Юлий обратится к ним за помощью, тогда французы, как и все те, кто еще сопротивляется Папе, будут окружены.
— А вы не боитесь?
— Конечно, боюсь. Но на войне я чувствую, что живу, понимаете, Маттео? Для меня война — это жизнь, даже если для вас это не так. — Он помолчал. — Хотя Паоло хочет взять вас к себе в солдаты. Вы знаете об этом?
Я кивнул.
— Он приходил ко мне в казармы, хотел поговорить со мной и с нашим командиром. Спрашивал, согласимся ли мы нанять вооруженный отряд.
— Но сейчас дядя прикован к постели, и он не может оставить Элизабетту одну, — сказал я.
В студии маэстро у площади Сан-Бабила за столом, как правило, говорили о политике, но теперь, когда Папа Юлий перешел к активным действиям, эти разговоры переросли в горячие споры.
— Он хочет сделать Италию безопасной страной! — объявил как-то раз Фелипе.
— Но его огонь гаснет, — возразил Грациано. — Он стареет. Воин слабеет.
— Что делает его лишь более дерзким, — заметил на это хозяин.
Герб Сфорца начал все чаще появляться на стенах Милана.
Это проявляли себя многочисленные сторонники сына герцога Лодовико, который жил в изгнании с тех пор, как французы свергли его отца. Начались нападения на французских солдат. После того как один солдат был заколот, французы казнили троих миланцев. Возникла угроза того, что французский гарнизон в Милане будет отрезан от тыла. Папа Юлий приказал швейцарцам занять север Италии, чтобы перерезать дороги между Францией и французскими войсками в Милане.
Я помог Франческо Мельци распаковать багаж, привезенный нами из Павии. Он в изумлении рассматривал рисунки, сделанные во время занятий в анатомическом театре. Когда он увидел, как их много, то заметил с иронией:
— Вы уезжали с двумя коробками, а вернулись с четырнадцатью!
Потом он обратился к Фелипе:
— У моего отца есть дом в Ваприо, на берегу Адды. Это более безопасное место для хранения рукописей маэстро. Если положение здесь станет критическим, отец предложит маэстро свое гостеприимство, я уверен.
Услышав этот разговор, я подумал о том, что же будет со мной, если это случится.
В тот же вечер меня вызвал Фелипе. Он сидел за письменным столом и заявил мне без обиняков:
— Маттео, я знаю, что в Павии ты занимался очень усердно. Наш хозяин говорит, что ты проявляешь явный интерес к анатомии. Это правда?
— Да, но я не хотел бы сам производить вскрытие, — честно ответил я. — Меня больше интересует информация, которую можно получить, наблюдая за вскрытием. Меня интересует внутреннее устройство человеческого тела.
— Тогда, — продолжал он, — хотел бы ты и дальше изучать этот предмет, если бы у тебя появилась возможность поступить в тамошний университет?
У меня забилось сердце.
— Но я не понимаю, откуда у меня может появиться такая возможность.
Фелипе даже зубами щелкнул от раздражения:
— Это не твое дело, мальчишка, решать, что возможно, а что — нет!
— Простите, — сказал я. — Я только имел в виду…
— Будь добр, ответь на мой вопрос!
— Если бы это было возможно, — быстро сказал я, — то мне очень хотелось бы учиться в университете Павии.
— Тогда прими к сведению: профессор Марк Антонио делла Toppe согласился, из уважения к нашему хозяину, разрешить тебе посещать его лекции. Когда начнется новый семестр, он лично будет твоим покровителем и посодействует твоему устройству в университет.
Мне тут же захотелось побежать к хозяину и пасть перед ним на колени. И я сказал об этом Фелипе.
— Понимаю теперь, — улыбнулся он, — почему маэстро именно меня попросил сообщить тебе о твоем везении. Для того, чтобы я предотвратил подобное излияние чувств! Ты сможешь отплатить ему усердным трудом. А теперь, думаю, тебе пора подмести пол в студии.
Как только Фелипе вышел из комнаты, я схватился за метлу. На самом деле я уже давно подмел пол. Но теперь не придумал ничего лучше, как сделать это снова.
Через несколько дней Шарль д'Анвилль сам пришел ко мне.
Он получил приказ выступать в поход, так как французы согласились послать войска на помощь Ферраре.
— Будьте осторожней на улицах, — сказал он мне. — В городе очень неспокойно.
— А вы опять на войну? — спросил я.
— Надеюсь, что так, — ответил он, и глаза его блеснули оживлением. — Ненавижу слоняться без дела. По мне, так уж лучше находиться на поле битвы и делать то, что умеешь делать лучше всего.
— У Папы много разных войск, — напомнил я ему.
Шарль рассмеялся:
— Французские войска тоже рвутся в бой. Пускай Папа приведет кого хочет — испанцев из Неаполя, венецианцев, швейцарцев — хоть все свои армии! У нас самый блестящий полководец, племянник самого короля Гастон де Фуа. — Он обнял меня. — Надеюсь, еще встретимся!
В Милане царило странное настроение: смесь мучительного ожидания и ужаса. Торговля кое-где совсем остановилась.
Даже уличные куртизанки перестали приставать к французским солдатам, полагая, что если французы будут изгнаны, то тем, кто с ними общался, отнюдь не поздоровится. Среди тех, кто не прекратил деловую активность, были, однако, аптекари. Помня о своем обещании Элизабетте найти точку сбыта ее лекарственной продукции, я направился в ближайшую аптечную лавку и быстро договорился со стариком владельцем.
— Вся торговля может рухнуть, но мое дело не остановится, — сказал он. — Какая-нибудь армия обязательно вернется. Французская или итальянская, с победой или с поражением, но раненые будут всегда. И конечно, за солдатами всегда приходит сифилис. Так что я хорошо заплачу за любые лекарственные травы, которые мне пришлют.
Теперь я мог написать Элизабетте и сообщить ей эту новость.
Уже перед самой Пасхой я получил от Элизабетты письмо. Она писала, что дядя ее умер.
«Маттео, на этот раз я очень прошу тебя приехать».
Что-то произошло. Никогда прежде она меня об этом не просила.
Конюхи в конюшнях были вне себя. Комендант со старшими офицерами переехал в более безопасное место — в Рокетту. Лишь с большим трудом, используя личные связи, я смог позаимствовать ту же гнедую кобылу и выехать в Кестру.
Небо было затянуто тучами, с гор тянуло прохладным ветерком. Мне нужно было вернуть лошадь до вечера, поэтому я не останавливался и не оглядывался, проезжая то место на дороге, где прошлым летом мы наткнулись на цыган.
Мое сердце было переполнено тревогой за Элизабетту. Я мог думать только о ней. Зачем она меня вызвала?
Поэтому я не заметил человека, который наблюдал за мной из-за деревьев.
Глава 55
Повсюду в имении были заметны следы запустения. Овцы бродили по полям, а дорогой инвентарь и инструменты в беспорядке валялись на земле. Элизабетта и Паоло оказались в доме. Они сидели за кухонным столом напротив друг друга.
Когда я вошел, мне показалось, что они спорили. Паоло тут же вскочил.
— Наконец! — вскричал он. — Наконец хоть кто-то вразумит мою сестрицу!
Я перевел взгляд с одного на другую. В отличие от многих братьев и сестер эти редко ссорились. Они слишком много пережили за свою короткую жизнь, чтобы позволить себе ссоры по пустякам. Их гармонию могло разрушить только что-то очень серьезное.
Паоло подвел меня к стулу.
— Садись! А я только что рассказывал Элизабетте о том, как планирую потратить дядины деньги. Мы нашли целую кучу денег у него под кроватью. Он прятал их, старый скупердяй!
— Дядя вовсе не был скупым, Паоло! Он был бережлив и осторожен, вот и все, — возразила брату Элизабетта. — Если бы он был, как ты выражаешься, скупердяем, так не приютил бы нас, не кормил бы, не одевал.
— Он не давал мне денег, когда я у него просил! — стоял на своем Паоло.
— Просто он считал, что ты потратишь их на всякую ерунду, — спокойно произнесла Элизабетта. — А отложенные деньги были нужны для уплаты налогов за землю.
— Здесь достаточно денег для того, чтобы я создал собственный отряд! — возбужденно продолжал Паоло. — Я могу стать капитаном кондотьеров и вступить во французскую армию. Французы собираются воевать с Папой. А ведь я потерял семью из-за Папы, из-за его экспансии. Теперь у меня есть возможность хоть как-то помешать планам папства!
— Папа Римский — наместник Христа на земле, — сдержанно напомнила Элизабетта. — Нельзя идти против его желаний.
