Опер с особым чутьем - Валерий Георгиевич Шарапов
В полночь жареный петух клюнул в темечко, засуетился, стал собираться. Вывихнулось что-то в сознании – понял, что надо идти, нельзя откладывать! Если ждет, то ей без разницы – ночь-полночь… С улицы Кленовой, где снял жилье, до западных окраин добирался по наитию – определил, где запад. Быстро шел по улицам и переулкам, срезал путь через темные подворотни. Криминальный элемент не попадался – об этом и не думалось. В итоге заблудился вблизи улицы Камышинской, вокруг которой теснились складские помещения. Вдруг раздались выстрелы из пистолетов, он различил несколько хлопков – ТТ, немецкий «люгер-парабеллум». Ухо натренировано, навыки не ржавеют… Павел даже не колебался. Помогать надо людям! Припустил по переулку, как был с голыми руками. Только выбегая на дорогу, проявил осторожность – прижался к трансформаторной будке, высунул нос. Дальше все ясно и в зубах навязло. И как доказать милиционерам, что он случайно оказался в том районе?
Глава 2
Двое суток просидел арестант в камере, прежде чем оперативники соизволили вывести его в свет. В принципе кормили и поили, выпускали по нужде, шумными соседями не нагружали. В кабинете, помимо Киры Латышевой и капитана Куренного, находился рослый мужчина лет пятидесяти с постным лицом и погонами майора.
– Это он? – спросил мужчина.
– Угу, – ответила Кира. Она снова была в штанах, в шерстяном жакете с кожаными вставками. Женщина подстриглась, теперь волосы у нее были выше плеч и вряд ли могли завязаться в узел.
«Жизнь идет», – подумал Павел.
– Ну-ну, – сказал мужчина, поднялся со стула, придирчиво осмотрел задержанного, нахмурился. – Ладно, заканчивайте с ним. Куренной, через полчаса на совещание.
– Угу, – сказал капитан.
Долговязый товарищ покинул кабинет. Куренной отложил карандаш, прицелился взглядом в задержанного. Кира сидела в углу, закинув ногу за ногу, зевала, прикрывая ладошкой рот, и делала вид, что ее нисколько не интересует происходящее.
– Добрый день, Павел Андреевич, – поздоровался Куренной. – Если вам интересно, это был майор Скобарь Юрий Евдокимович, начальник районного отдела РКМ. Вы воды в рот набрали, Павел Андреевич?
– Еще не понял, интересно ли это мне, – отозвался Горин. – Доброе утро, Вадим Михайлович. И вам, товарищ Латышева.
Он неплохо себя чувствовал. Тело слушалось, головная боль забралась в закуток черепа и закрыла дверцу. Можно и на эшафот, или куда там начертано… Куренной кивнул на табурет, Горин сел. Начальник уголовного розыска был снова не в духе. Он казался каким-то обескураженным и всячески старался это скрыть.
– Есть новости, – неохотно объявил Куренной. – Пришел ответ на запрос. Вы именно тот, за кого себя выдаете.
– Для меня это не новости, – пожал плечами Павел. – Хотя для вас – не знаю.
По губам женщины пробежала усмешка. Куренной нахмурился.
– Давайте без иронии, гражданин Горин. Вы не в том заведении, где это приветствуется. Информация подтвердилась – и о службе в Красной армии, и о довоенной работе в уголовном розыске. В принципе мы не имеем права вас задерживать. – Куренной положил на стол паспорт в знакомой обложке.
– Аллилуйя… – прошептала Кира.
– То есть вы держали меня в камере двое суток только затем, чтобы выяснить, что мой паспорт не поддельный?
– Отчего же, мы получили о вас все необходимые сведения. Есть претензии? – Куренной свел в кучку мохнатые брови. – Вы просидели на казенном довольствии всего лишь двое суток – и чем-то недовольны?
– Никаких претензий, капитан. Так я пошел?
– Обрадовался, – хмыкнула Кира. – А поговорить?
– Говорите, – пожал плечами Горин. – Предлагаете устроиться к вам на работу?
Шутка понравилась, оперативники заулыбались.
– Что там у тебя в Новгороде произошло, Горин? – Куренной опять перешел на «ты» – очевидно, так было привычнее. – К ответу на запрос присовокупили нелестную для тебя информацию. Ты дебошир? Или скрытый антисоветчик – унижаешь действием представителей нашей власти?
Павел колебался, не хотелось откровенничать, особенно с этими людьми. Но их компания могла качественно отравить жизнь. Помявшись, он объяснил причину своего неподобающего поведения в древнем граде Новгороде, а также почему пришлось оттуда выезжать.
– Он просто хулиган, – сделала вывод Кира, – готовый антиобщественный элемент. Еще и эгоист, ставит свои мещанские нужды выше партийной линии.
Очевидно, она шутила, хотя при этом не улыбалась.
– Значит, ты у нас герой, – с растяжкой произнес капитан, – имеешь боевые заслуги, правительственные награды. Обидчикам не спускаешь унижения – вне зависимости от занимаемых ими постов. Опять же, той ночью – едва услышал выстрелы – сразу побежал на помощь. Есть убедительная причина, почему ты в поздний час оказался в том районе? Давай начистоту, Горин, версия с прогулкой нас не устраивает. Тебя не обвиняют в сообщничестве, но факт подозрительный, согласись.
Павел насупился. Какое дело местечковым ментам до его личной жизни? Обсмеют – даже если поверят. Они разглядывали его с жадным интересом. Воистину, им больше заняться нечем?! Он повествовал сжато, лаконичными оборотами – словно делал одолжение. Куренной пару раз ухмыльнулся, но язвить не стал. Кира тоже молчала, играла с кольцом на цепочке, пристегнутой к брюкам.
– А что, нормальная фронтовая история, – крякнул Куренной, дождавшись завершения рассказа. – Без баб мы давно бы в тираж списались. Как говорится, наша отрада и погибель… – Он сделал серьезное лицо. – То, что сразу не пошел, дурак. Чего круги писать? Нерешительный ты, слабый. Это тебе не в разведку по вражеским тылам ходить и лица бить высоким начальникам… – Он переглянулся с Кирой. – Ладно, сам решай свои амурные вопросы, мы тебе не советчики. Хотя у Киры Сергеевны явно назрело что сказать, гм… Молчим, товарищ старший лейтенант. Усольцева, говоришь? – Куренной наморщил лоб. – Знакомо, но не могу вспомнить. На улице Тургенева, говоришь, проживает?
– Тоже не помню, – пожала плечами Кира. – Ладно, герой, беги к своей тургеневской девушке. Не забудь помыться, одежду привести в порядок. А то смотреть на тебя тошно.
– Координаты оставь, – сказал Куренной. – Чувство у меня, приятель, что с тобой еще свидимся… Еще вопрос, Горин. – Куренной помялся. – Сам-то что думаешь по поводу происшествия на Камышинской? Точно ничего не видел и не слышал?
– Точно, – вздохнул Павел, – сочинительством не занимаюсь. Выстрела три или четыре было. То есть фактически каждый выстрел – в цель. Значит, били в упор, фонарями ослепили, ошеломили. Люди решительные и стрелки неплохие. Думаю, не было у них
