Холодные сумерки - Валерий Георгиевич Шарапов
«Зараза!»
Секунду он колебался. Возвращаться или нет? Даже пара минут казалась недопустимым промедлением, да и вообще… мелькнула нелепая мысль о дурных приметах. Дмитрий выругался, подхватил Ксюшу на руки и побежал дальше, прыгая через ступеньки.
«Только вот промзона, да еще ночью – это много часов поисков даже с полноценной облавой, – мрачно думал Дмитрий, выруливая со двора. В управлении остались дела, бумаги, карты, которые только и могли дать подсказку, где искать. Конечно, он уже сто раз на них смотрел и ничего не увидел, но что еще оставалось делать? – А большая облава – это еще несколько часов: нужно собрать людей, привезти кинологов, потому что без них там можно искать не несколько часов, а вечность».
Вечности у Ольги не было. Патрули ГАИ пока что обшаривали подъездные дороги, но безрезультатно. Дмитрий надеялся, что Шабалин бросит машину там же, на дороге, где поймал Алену, но в том месте было пусто.
«А может, он все это делает за городом. Ловит на промке, вывозит в лесок, в сопки и…»
На все окрестные дороги в округе патрулей уже не хватало. Они, конечно, объездят все, рано или поздно, но это снова часы и часы, если не дни. К тому времени маньяк уже декоративно разложит Ольгу где-нибудь на бережку, спокойно вернется домой и попадет в засаду, но снова поздно.
«Начал он уже ее резать? Насиловать?..»
Дмитрий заставил себя не думать хотя бы об этом. Главное было где. Где этот чертов псих занимался своим психованным делом?! Он представил Шабалина, сухого, язвительного, самодовольного, образованного. Любящего театр, стихи и прозу на иностранных языках. Нет, такой человек не поехал бы на сопки, в никуда. Ему нужно было особенное место. Будь Пидан[11] ближе – он бы подошел. Место силы, шаманизм, по Гумилеву. В письмо Ольге это не вошло, но Дмитрий помнил продолжение: «В них девушка в венке великой жрицы». Да, будь Пидан ближе… но не прется же Шабалин с каждой жертвой на другой конец края! Так вообще ничего не успеть, а у него все же работа. Значит, недалеко. Или промка, или рядом с ней.
«Ага, или именно для Ольги он сделает исключение и попрется-таки на Пидан. Но нет. Расписание я помню, и ему завтра утром на работу. Форс-мажор или нет, а Шабалин осторожен, он контролирует себя и свою жизнь. И улик-то нет, главное! Только эта чертова пыльца, в которой полгорода!»
Внезапно нахлынула злость на Ольгу. Какого дьявола она, когда вспомнила имя, пошла к Шабалину, а не к нему, Дмитрию?!
«Потому что не верила в вину друга и коллеги, не хотела подставлять, а про Шабалина как подозреваемого ты, гений, ей не рассказал. А про Лектора рассказал. Ну и чего злиться на человека, который действовал в условиях нехватки информации и при этом не следователь? Которому, между прочим, ты рассказал про панков, вопреки протоколу. На себя злись».
Злость на себя делу тоже не помогала. Остановившись на светофоре, Дмитрий попытался успокоиться. Выкинуть из головы и чувство вины, и злость на мироздание и себя, и образы Ольги, которую вот сейчас Шабалин…
Ксюша мяукнула с пассажирского сиденья, и он встряхнулся, автоматически потянулся, чтобы почесать ее за ухом.
«Стоп. Эмоции сейчас не помогут в принципе. Итак, пыльца. Пыльца действительно есть везде, но маньяка «везде» не устраивает. Маньяку нужно конкретное. Нет, ответ кроется где-то в недрах дел, в материалах. Что-то, что появляется постоянно и где при этом растет чертова тладианта. И что при этом попадает под стихи что Гумилева, что Блока. И христианство. И где вокруг нет людей. Ну и список».
– Или где вокруг БОЛЬШЕ нет людей, – заметил он вслух, обращаясь к кошке. – Кирха. Чертова кирха, у которой пропал бомж, которая стоит на дороге от места, где похитили Алену, которую – в зарослях этой самой тладианты – фотографировала Зоя! Кирха духовна не хуже Пидана, только куда лучше укладывается в демонологию и христианство! Или ответ слишком простой? Нет. Оно ведь все про душу! Да и «Скульптор» же. Скульпторы – они не про сопки, они про урбанистику, города, постройки. Точно кирха.
Дмитрий ударил по тормозам, игнорируя возмущенные гудки. Огляделся, пытаясь найти телефонную будку, но ее, как назло, поблизости не оказалось.
– Черт возьми…
До промки ему было отсюда ближе, чем до управления. Ехать туда, собирать группу, ехать на промку – терять часа полтора. Отправиться на промку одному, без поддержки и никому не сказав? Словно страшный сон, в памяти всплыло вчерашнее утро, с заложником. Разница только в том, что, если маньяк прикончит его вместе с Ольгой, никто даже знать не будет, где искать. И тут на случайного прохожего надежды было мало: звонок сорвал из дома неожиданно, форменный китель под руку не подвернулся, и Дмитрия скорее приняли бы за какого-то шутника. Разве что удостоверение… но в любом случае, на объяснения ушло бы слишком много времени, а гарантий все равно не было.
«Значит, нужен не случайный».
Дмитрий достал из кармана блокнот, набросал короткую записку с пояснением, вырвал страницу и сунул в удостоверение, после чего дал по газам, разворачиваясь через двойную сплошную. Учитывая обстоятельства, где-то по дороге наверняка стоял пост ГАИ с рациями и всем прочим оборудованием.
«Если только их уже не разогнали проверять менее очевидные дороги».
Мысль оказалась пророческой. Посты как корова языком слизнула, но Дмитрию все же повезло наткнуться на патрульного, который взял под козырек и рысью помчался к телефону.
Идти в кирху, впрочем, все равно предстояло одному. Слишком большая у него была фора, а ждать, пока подъедут остальные, было нельзя. Разве что какой-то экипаж окажется прямо там, рядом с церковью, но…
«Но мне так не повезет».
Впрочем, варианты всегда оставались. Можно было потянуть время…
Впереди виднелся поворот к кирхе, а машину стоило бросить уже сейчас. Дмитрий не представлял, насколько хорошо слышен шум двигателя внутри, но рисковать не хотел. Испуганный маньяк становился абсолютно непредсказуемым. А значит, кошку тоже стоило оставить в машине.
«Если что, ее уж кто-нибудь потом подберет…»
Стоило ему открыть водительскую дверь, как Ксюша одним прыжком через его колени унеслась в сумерки. Дмитрий только вздохнул. Вот и строй с такими планы. Оставалось надеяться, что маньяк будет более предсказуем.
III. Кирха
Промка в сумерках ощущалась совсем иначе, особенно когда приходилось идти медленно, осторожно, стараясь не шуметь. Раньше Дмитрий даже и не осознавал, сколько в этом асфальте выбоин, сколько на обочинах щебня или просто камней, которые так и норовят подвернуться под ноги, словно стая кошек. А еще трава и прочие сорняки…
«Кстати, кошка».
Придерживаясь рукой за беленую стену, Дмитрий огляделся, но Ксюши нигде не было. Кошка то ли сбежала погулять, то ли решила, что ее вернули домой, на родную промку, а лазалки и регулярная еда в миске ей ни к чему. Предательница.
Впрочем, долго думать о подлой кошачьей душе было некогда, и Дмитрий медленно двинулся дальше.
Днем или с фонариком все куда проще, чем вот так, когда тучи закрыли луну и тени скрадывают формы и расстояния. Задачу осложняло еще и то, что идти приходилось не по дороге, а вдоль подсобных построек, пристроенных к церкви. Дорога слишком хорошо просматривалась что из дверей кирхи, что из высоких окон. Вряд ли, конечно, маньяка сейчас занимали окна, но мало ли. Глупо надеяться на то, что Шабалин не бросит случайный взгляд в окно.
«Интересно, а пропавшего бомжа он закопал где-то здесь же? Зараза, почему я сразу не подумал, что эта пропажа неспроста? Явно ведь – убийца чистил территорию, отпугивал или убирал потенциальных свидетелей. Может, и не один пропал, а я и не спросил там, в больнице, все больше про маньяков и машины думал. Ну ничего, это еще успеется. Наверное».
К передним дверям или к главным воротам идти было нельзя: на месте предусмотрительного маньяка Дмитрий расположился бы так, чтобы хотя бы один из подходов хорошо просматривался, а лучше оба. Еще на месте религиозного, убежденного маньяка, заботящегося о душе, Дмитрий расположился бы там, где некогда стоял алтарь.
«А может, он там и сейчас стоит, кто его знает.
