Средневековые убийцы - Обитель теней
— Томас! — воскликнула она, прижимая руку к сердцу, чтобы показать, как оно забилось. — Я думала, работая в Англии, а не за границей, среди врагов, ты мог бы избавиться от привычки подкрадываться!
Умение оставаться незаметным Чалонер пестовал всю свою десятилетнюю службу тайного агента, но сегодня он не испытывал его на Ганне. Он открыто подошел к ее столику и застал врасплох только потому, что та была слишком занята своими мыслями. Он пожалел, но не удивился тому, что она все еще горюет по покойному мужу. Ганна была предана капитану, не смотря на множество его недостатков — агент считал Брауна сварливым, вспыльчивым и пристрастным и сильно недолюбливал.
— Судя по твоему письму, дело срочное, — сказал он, присаживаясь рядом с ней. — Чем могу служить?
— Ты был другом Джона, — тихо ответила она. — Он часто рассказывал мне, как переправлял тебя во вражеские страны и высаживал под покровом ночи.
— Вот как? — без удовольствия отозвался Чалонер.
Как бы ни были близки капитан и его супруга, он не должен был делиться с ней сведениями о заданиях правительства, — эти сведения и теперь могли быть опасны для Чалонера и других офицеров разведки, использовавших для выполнения заданий «Розовый Куст». Да и другом своим Чалонер Брауна не назвал бы, хотя общие приключения сделали их чем-то вроде коллег. Потому-то Чалонер и откликнулся на призыв Ганны. Шпионаж — опасное занятие, и между шпионами существовала молчаливая договоренность, что оставшиеся в живых позаботятся о семьях погибших.
— Джон однажды спас тебе жизнь, — продолжала Ганна. — Тебя послали выкрасть в Лиссабоне какой-то секретный документ, и он с риском для себя задержался у берега, дожидаясь твоего возвращения. В конце концов, чтобы уйти, ему пришлось отстреливаться из пушек.
Чалонер воздержался от замечания, что Брауну хорошо заплатили за риск.
— Нет надобности напоминать о его подвигах, чтобы заставить меня помочь, — укоризненно проговорил он. — Я и так помогу, если это в моих силах.
Ганна пристыженно взглянула на него.
— Прости, но я просто схожу с ума. Ты моя последняя надежда. Видишь ли, Джон был убит камнем. Кто-то швырнул в него камень, и он два дня пролежал без чувств, а потом умер, не приходя в сознание.
— Я слышал, — мягко сказал Чалонер. — Тебе, верно, тяжело пришлось.
Ганна бросила на него странный взгляд.
— Что именно ты слышал?
Чалонер безуспешно пытался угадать, что она хочет узнать.
— Как раз то, что ты сказала: что пьяный матрос бросил булыжник и разбил голову.
Он не добавил, что скептически отнесся к услышанному, зная по опыту, как трудно запустить подобный снаряд с достаточной силой и точностью, чтобы убить.
— Виновным признали судового бондаря Уолдака. Присяжные сочли, что он был пьян и не сознавал, что делает. На дознании открылось, что команда не любила капитана.
— Он был строгим начальником, — осторожно согласился Чалонер.
Это было мягко сказано — Браун был солдафон и тиран, изводивший придирками своих людей, и агент ничуть не удивлялся, что один из них в припадке пьяного бешенства решился ему отомстить. И тут он озадаченно нахмурился.
— Я помню Уолдака. Он был буйный негодяй, вполне способный нанести удар старшему по чину. Но в то же время мне вспоминается, что он — как ни странно для моряка — в рот не брал крепкого. Ты уверена, что они нашли настоящего виновника преступления?
Ганна что было силы хлопнула ладонью по столу:
— Наконец! Наконец хоть кто-то усомнился в том, что выдавали за истину! Нет, я не уверена, что он — настоящий виновник. Я даже уверена, что он — не настоящий. Уолдака повесили в тот же день, как признали виновным, и — с точки зрения властей — на том дело и кончилось.
— В тот же день? — эхом отозвался пораженный Чалонер.
Слишком поспешно, даже для Лондона.
— На мой взгляд, неприличная поспешность! И еще одно отклонение от истины в том, что сообщили присяжным — что он был убит здесь, в гостинице «Ямайка». А я точно знаю, что он в ту роковую ночь собирался на встречу с неким Уильямом Хэем в дом Бермондси.
Чалонер счел это не столь убедительным.
— Может, Хэй в последнюю минуту изменил место встречи, а муж уже не успел тебя предупредить.
— Ничего подобного. Хозяин уверен, что Джона здесь в ту ночь не было. Он — человек наблюдательный, и я доверяю его памяти. А когда он хотел выступить свидетелем на суде, ему сказали, что в том нет надобности.
Чалонер забеспокоился.
— Ты думаешь, убийство Брауна как-то связано с его работой на разведку? Кто-то решил прекратить его рассказы о путешествиях и не нашел лучшего способа, чем убийство?
Но Ганна решительно покачала головой.
— Думаю, это связано с его встречей с Хэем. Хэй не живет в Бермондси — там живет промотавшийся игрок по имени Кастелл. Я порасспрашивала в округе и услышала, что этот Кастелл за деньги на все пойдет. Он часто сдает свой дом для темных целей.
— Твой муж встречался с Хэем с темной целью?
— Это просто так говорится. Хэй, как и многие в Лондоне, не одобряет правительство, которое сорит деньгами, тратит все на себя, а страну оставляет в небрежении. Ты знаешь, что флоту не плачено три года? Хэй считает, что другое правительство лучше послужило бы Англии.
Чалонер с тревогой посматривал на нее. Такие дела не стоит обсуждать вслух в многолюдной таверне.
— Умерь голос! Если твой муж встречался с Хэем для участия в изменническом заговоре, лучше тебе сделать вид, что ты ничего об этом не знаешь. Правительство смертельно боится мятежа, и тебя могут ободрать до нитки за…
Ганна прервала его лающим смешком.
— Было бы что отбирать! Джон вложил все наши сбережения в груз, который подрядился доставить на Ямайку, и его безвременная смерть означает, что мы разорены.
Чалонер решил, что это объясняет ее потрепанное платье.
— Думаешь, убийство связано с его предприятием? Кто-то убил его, чтобы не дать получить прибыль? Ты подозреваешь Хэя?
— Хэй к нашему грузу никакого отношения не имеет. И, можешь не спрашивать, Джон не был мятежником. Вступая во флот, он присягнул королю и стране и оставался верным слугой. Он собирался разоблачить изменников, а не вступить в их ряды!
Чалонер не знал, верить ли ей.
— Понимаю…
— Казалось, так легко: побывать на встрече, узнать имена недовольных и передать всех в руки властей. Но Джона убили, и он ничего не успел сделать.
— Его убили, потому что кто-то заподозрил его намерения? Один из заговорщиков?
— Похоже на то. Хэй — мятежник, и он мог убить Джона, когда понял, что тот не разделяет его мыслей. А Уолдака сделали козлом отпущения, чтобы избежать неудобных вопросов.
Чалонер обдумал ее версию. Всего пять лет прошло со смерти Кромвеля, и не один Хэй мечтал о возвращении республики. Правительство было в этом отношении злейшим врагом самому себе — это буйное, сварливое, самолюбивое сборище никому не внушало доверия, и повсюду ходили слухи о диком пьянстве, игре и разврате. Лондонцы не желали оплачивать их пороки своими налогами, и Хэй вполне мог решиться взять дело в свои руки. Избавиться от лазутчика в таком случае — напрашивающаяся предосторожность, потому что если бы заговор был раскрыт, Хэя и других участников ждала верная смерть.
— Ты займешься этим делом? — спросила Ганна, видя, что Чалонер молчит. — Прошу тебя!
Чалонер думал. Всякая угроза правительству относилась и к лорду-канцлеру, а потому он как агент лорд-канцлера обязан был произвести расследование. К сожалению, он подозревал, что намерения Брауна были не столь чисты, как полагала его жена. Он наверняка знал, что Браун питает неприязнь к правительству — тот сам признался ему после обеда с обильной выпивкой на корабле. А значит, Брауна убили, потому что он был мятежником, а не за попытку разоблачить заговор, и расследование может обнаружить этот факт. Он был уверен, что Ганне не понравится, если эта сторона деятельности ее мужа станет достоянием гласности.
— Ты в долгу у Джона, — напомнила Ганна, видя, что он молчит. — Это долг чести. Я прошу тебя оплатить услугу, узнав, кто настоящий убийца. Признаю, что это может оказаться опасно, ведь тебе придется влезть в дела возможных бунтовщиков, а они пойдут на все, чтобы спасти шеи от петли, но ты должен попытаться.
— Почему ты не обратилась ко мне сразу? — спросил Чалонер, оставив при себе свои сомнения относительно Брауна. — Твой муж умер в апреле, а теперь июнь. След давно остыл, свидетелей успели подкупить или заткнуть им рты, улики уничтожены. Проще было бы расследовать дело немедленно.
— Потому что у меня были подозрения, но не было доказательств, — объяснила Ганна. — Но вчера все переменилось. Встречу Джона с Хэем устраивал его друг, капитан Йорк — он тоже стремился разоблачить изменников. Йорк сразу после смерти Джона вышел в море, но теперь он вернулся. И он тоже не думает, что Джона убил Уолдак, и у него вызывала подозрения поспешность, с какой судили и казнили Уолдака.
