Кэндис Робб - Аптекарская роза
Люси покраснела при этом замечании. Оуэн испытывал неловкость от того, какое направление принял рассказ Филиппы. Разумеется, такой поворот событий был более чем естественным, но что все это могло означать для Люси? Что могло заставить Николаса жениться на дочери обожаемой им женщины?
— Во время своего первого визита Амели попросила у Николаса черенки дудника, болотной мяты и марены. А в ответ на его недоумение сказала, что хочет развести сад. И доказать тем самым Роберту, что она, как положено, намерена исполнять роль хозяйки поместья. Николас предложил растения посимпатичнее — лаванду, сантолину, маки, тимьян. Нет, нет, она хотела получить именно то, что просила. Он начал спорить, заявив, что дудник невыигрышен: большая семенная коробочка, никаких бутонов. Она пояснила, что в монастыре Святого Мартина они посыпали дудником полы, тем самым избавляясь от визитов дьявола. Николас осмелел, решил показать свои знания. «Вы думаете, что дьявол мешает вам зачать ребенка?» Она вспыхнула, но подняла на него глаза, наградив тем восхищенным взглядом, на который он надеялся. Она, видно, решила, что он способен читать ее мысли. Святые небеса, должно быть, эта глупая идея в ее головке появилась благодаря горничной. — Филиппа посмотрела на огонь. — Или, может, это я была глупа, раз не увидела, что она на самом деле околдована дьяволом.
Тетушка встряхнула головой и встретилась глазами с Люси.
— Николас с гордостью объяснил, как он догадался. Мяту с мареной принимают, чтобы восстановить цикл, если только не подозревают, что в недуге не замешан дьявол. Он поинтересовался, с чего вдруг дьяволу проделывать с ней такое. Амели ответила, что заслужила быть проклятой. Она, мол, не любит мужа, а это великий грех. «Но вы ведь хотите от него ребенка?» — «Это для меня очень важно. Если я не рожу ему ребенка, значит, я никто. Стоит его разочаровать, и он бросит меня». Бедный Николас! Он пришел в ярость и решил, что обязан ее защитить. Спасти от сэра Роберта. Ну как он мог ей отказать? Но выращивать растения из семян — слишком долго. Поэтому Николас приготовил для Амели лекарства, а потом потихоньку вынес их из аптеки, прекрасно сознавая, что не следует этого делать без отцовского разрешения. Николас поклялся, что дал ей самые подробные инструкции. Он рассказал, что, когда принес Амели лекарства, глаза ее засияли, и он почувствовал себя королем. — Филиппа кивнула Оуэну. — Вам стоит посмотреть на ее дочь, чтобы понять, о чем я говорю, хотя характер у Люси другой — у нее моя закалка. Амели и сейчас бы жила, будь в ней хоть капля нашей крови.
— А разве в твоей семье никто не умирал при родах? — строго спросила Люси.
Ее тетя закрыла глаза и погрузилась в себя.
— Смерть твоей матери — полная неожиданность, — тихо произнесла она. — Это не был Божий промысел.
— Что-то вы издалека заходите, — сказал Оуэн.
— Я просто хочу, чтобы вы оба поняли все, как надо. Сад околдовал Амели. Она и Николас стали друзьями. Амели обрела покой, а потому к лету уже понесла. — Филиппа заметила смятение на лицах слушателей. — Это был ребенок сэра Роберта, не сомневайтесь. Между Николасом и Амели ничего не произошло.
— Хвала Господу, — прошептала Люси и перекрестилась.
Оуэн ненавидел свое дело. Он был создан для другого. Он жаждал сражаться на поле битвы. Кровавую бойню, казалось, легче перенести, чем это вынюхивание и подслушивание. Милая Люси. Как, должно быть, ей сейчас тяжело. А эта высокомерная дама все медлит, не спешит добраться до сути.
— Роды были трудные. Позвали на помощь Магду Дигби. Мы с ней водили Амели под руки всю ночь. Она очень мучилась, даже родильное кресло стало для нее пыткой. Но видели бы вы, каким чудесным светом озарилось ее лицо, когда родилась здоровая девочка. Магда сказала тогда, как это хорошо, что Амели довольна младенцем. Повитуха сомневалась, что после таких трудных родов твоя мать решится родить второго ребенка. Я с ней не согласилась. Но сэр Роберт услышал предсказание Магды. Брат всегда скорее прислушается к чужим словам, чем к совету собственной сестры.
Филиппа презрительно фыркнула, заметив нетерпеливый взгляд Оуэна. Она по-прежнему не торопилась выложить все до конца.
— Через несколько месяцев Роберт отправился в Лондон, чтобы продолжить службу при короле Эдуарде. Мой братец старый дурак. — Она наклонилась и взяла Люси за руку. — Знаешь, я ведь боялась, что сэр Роберт не станет обращать на тебя внимание. Дочь нужна лишь для того, чтобы помогать управляться с младшими, которые появляются позже, а также создать нужный альянс через брак. Но Роберт все равно выигрывал больше, находясь на службе у короля Эдуарда, чем выдав тебя замуж за какого-нибудь знатного господина. А Магда заявила, что больше малышей не будет. Тогда я поклялась, что буду за тобой присматривать. И сделаю все, чтобы ты была счастлива.
— Но ведь мама тоже собиралась за мной присматривать?
Филиппа похлопала Люси по руке.
— Если бы только она сама не была таким ребенком, — вздохнула тетушка.
* * *Аббат Кампиан, заметив отсутствие в трапезной Вульфстана и его помощника, послал Себастьяна узнать, в чем дело. Как это было похоже на Вульфстана — забыть попросить о помощи.
Кампиан не удивился, когда увидел, что вместо Себастьяна в трапезную вернулся послушник Генри. Аббат догадался, что Вульфстан прислал его, как обычно, с извинениями.
Но Генри не собирался извиняться. Выглядел он как безумный и говорил, задыхаясь от спешки.
— Брата Вульфстана отравили. Мне пришлось с ним остаться. Брат Микаэло. Вы должны призвать его к ответу. Это он дал лекарю напиток, содержащий большую дозу наперстянки.
Старый друг. Господи, только не это.
— Где сейчас Вульфстан?
— В лазарете. Я оставил с ним Себастьяна. Велел никого не впускать, кроме вас или меня.
— Ладно. Ладно. — Аббат быстро что-то написал, подошел к двери и позвал своего секретаря, брата Энтони. — Отнеси это Йоханнесу, секретарю архиепископа. Он знает, что делать. На выходе предупреди привратника, чтобы тот был повнимательнее. Он не должен выпустить из аббатства брата Микаэло.
Энтони ушел, не проронив ни слова.
* * *Мелисенди соскочила с колен хозяйки, заинтересовавшись шорохом в углу кухни. Люси встала, проверила медленно кипевший на огне суп и снова уселась.
— В своем сундуке с приданым я нашла книгу о растениях, подписанную именем бабушки. Я так и не вспомнила, что видела раньше эту книгу или что мама мне ее дарила.
Филиппа покачала головой.
— Неужели Николас ни разу тебе ее не показал? Очень типично для мужчины — не задуматься о том, как много для тебя значила бы эта книга. Амели подарила ее Николасу, когда он стал подмастерьем. А ей в свое время книга досталась от матери. Прекрасно иллюстрированный том с переплетом из мягкой кожи. Она выучила все наизусть и подумала, что Николасу книга тоже понравится.
— По вашему рассказу выходит, что эти двое приятно проводили время, — заметил Оуэн.
— Но потом пришла беда. Амели переменилась. Она не ходила, а летала, едва касаясь земли, глаза ее сияли. Она часами гуляла по лабиринту, но без Николаса. Семилетняя Люси, очень любопытная девочка, рассказала мне, что ее мама гуляет там со своим другом, златокудрым рыцарем.
Люси пришла в ужас.
— Я ее предала.
Филиппа закатила глаза.
— Ерунда. Просто ты понимала меня лучше, чем твоя мать. Мой брат был неотесанным мужланом. Если тот человек мог доставить Амели радость, я не видела в их прогулках ничего плохого, совершенно ничего. И если тебя это шокирует, значит так тому и быть. В общем, я сказала Амели, что хочу познакомиться с юношей. И познакомилась. Да, он был красив — высокий, светловолосый, обходительный. Я не заметила в нем ни одного недостатка. И он приехал, чтобы забрать ее. В Милане он нашел себе место у какого-то знатного господина и собирался увезти с собою Амели. Никто бы не догадался, что они не женаты.
Эта новость меня перепугала. Милан! До меня доходили истории о воинах на службе у итальянских аристократов, ведущих между собой бесконечные войны. Такой воин не мог привезти с собой жену и ребенка. Я пыталась урезонить эту пару, но у них был готов ответ на любое мое возражение. Люси предстояло отправиться в местный монастырь. В конце концов ее мать тоже получила образование в монастыре. Тогда я напомнила Амели, что она училась во Франции, где все говорили на ее родном языке, где она знала все традиции и обычаи. «Но они будут говорить по-французски. Все образованные люди знают французский». Она была сама невинность. Я напомнила ей, что Италия не похожа на ее родину. Солнечная, теплая страна, там даже голоса у людей другие. Ребенка могут перепугать такие изменения, к тому же разлука с матерью. Господи, о чем она только думала? — Филиппа помолчала немного, чтобы успокоиться. — Но Амели уже все решила, а раз так, то ни Бог, ни все его архангелы не могли изменить ее решения. Это была ее гибель.
