Кристиан Жак - Убитая пирамида
– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы как можно скорее сняли печати с моей двери.
– Разумеется, мой дорогой судья, разумеется! Знайте, я всячески старался вас защитить в этой прискорбной истории.
– Ни секунды в этом не сомневаюсь.
– Наше дальнейшее сотрудничество…
– Может стать необычайно плодотворным. Одна маленькая подробность: с хищением зерна все улажено. Я в курсе дела, но вы узнали обо всем раньше меня.
***
Успокоившись и вернувшись к исполнению своих обязанностей, Пазаир сел на быстроходное судно и направился в Фивы. С ним рядом был Кем. Убаюканный качкой павиан спал, привалившись к бухте пенькового каната.
– Вы меня поражаете, – сказал нубиец. – Вы уцелели, попав между молотом и наковальней; даже самые крепкие люди, и те ломаются в таких ситуациях.
– Мне просто повезло.
– Скорее, возникла необходимость. Причем необходимость настолько острая, что перед вами склонились и люди, и обстоятельства.
– Вы приписываете мне способности, которыми я не обладаю.
Двигаясь вверх по течению, он приближался к Нефрет. Скоро старший лекарь потребует отчета. Выяснится, что молодая целительница свою деятельность не свернула. Столкновение становилось неизбежным.
Судно причалило в Фивах ближе к вечеру. Судья уселся на берегу поодаль от прохожих. Солнце спустилось к горизонту, горы на западе порозовели, под печальные звуки флейты возвращались с полей стада.
На последнем пароме было всего несколько пассажиров. Кем и павиан устроились у заднего борта. Пазаир подошел к перевозчику. Его лицо было наполовину скрыто старомодным париком.
– Двигайтесь помедленнее, – попросил судья.
Перевозчик не поднимал головы от весла.
– Нам надо поговорить; здесь вы в безопасности. Отвечайте, не глядя на меня.
Кому какое дело до перевозчика? Каждый торопится попасть на другой берег, люди беседуют, мечтают, на паромщика никто и не взглянет. Он довольствовался малым, жил особняком, не смешиваясь с населением.
– Вы пятый ветеран, единственный выживший из почетной стражи сфинкса.
Перевозчик не стал возражать.
– Я судья Пазаир, и я желаю знать правду. Четверо ваших товарищей погибли, вероятно, были убиты. Поэтому вы скрываетесь. За всем этим могут стоять только очень серьезные причины.
– Чем вы докажете, что говорите правду?
– Если бы я хотел вас уничтожить, вас бы уже не было. Поверьте.
– Да, вам легко…
– Забудьте об этом. Вам довелось стать свидетелем чудовищного происшествия, верно?
– Нас было пятеро… пять ветеранов. Мы охраняли сфинкса по ночам. Задача, не связанная с риском, чисто почетная, чтобы дождаться пенсии. Мы с одним товарищем сидели с внешней стороны ограды, которой обнесена статуя. Как обычно, мы заснули. Он услышал шум и проснулся. Я хотел спать и попытался его успокоить. Но он разволновался, стал настаивать. Мы пошли посмотреть, в чем дело, перелезли через ограду и обнаружили тело одного из наших с правой стороны от сфинкса, и второго – с левой.
Он прервался, ему было трудно говорить.
– А потом – стоны… они меня до сих пор преследуют! Между лапами сфинкса умирал начальник стражи. Изо рта у него шла кровь, он с трудом выговаривал слова.
– Что он сказал?
– На него напали, он защищался.
– Кто напал?
– Обнаженная женщина, несколько мужчин. «Чужая речь в ночи» – это были его последние слова. Мы с товарищем перепугались. Зачем такая жестокость?.. Следует ли звать стражу, охраняющую большую пирамиду? Мой напарник решил, что не надо, уверенный, что это сулит нам неприятности. Того гляди, еще нас же и обвинят. Трое ветеранов погибли… Лучше молчать, сделать вид, что мы ничего не видели и не слышали. Мы вернулись на свой пост. Когда рано утром нам на смену пришла дневная стража, она обнаружила тела. Мы прикинулись потрясенными.
– Какие последовали меры?
– Никаких. Нас отправили на пенсию в наши родные селения. Мой товарищ стал пекарем, я собирался чинить колесницы. Его убийство заставило меня скрываться.
– Убийство?
– Он был необычайно осторожен, особенно с огнем. Я абсолютно уверен, что его подтолкнули. Трагедия сфинкса преследует нас. Мы представляем опасность. Кто-то убежден, что мы слишком много знаем.
– Кто вас допрашивал в Гизе?
– Какой-то старший офицер.
– Полководец Ашер с вами не говорил?
– Нет.
– Ваше свидетельство сыграет на суде решающую роль.
– На каком суде?
– Полководец утвердил документ, согласно которому вы и четверо ваших товарищей погибли в результате несчастного случая.
– Ну и хорошо, значит, меня больше нет.
– Если вас нашел я, значит, найдут и другие. Выступите свидетелем и снова будете свободны.
Паром подходил к берегу.
– Я… я не знаю. Оставьте меня в покое.
– Это единственный выход. Вы должны сделать это в память о ваших товарищах и ради себя самого.
– Завтра утром на первом пароме я дам вам ответ.
Перевозчик выбрался на берег и привязал веревку к колышку.
Пазаир, Кем и павиан пошли прочь.
– Охраняйте этого человека всю ночь.
– А вы?
– Я пойду переночую в ближайшей деревне. Вернусь на рассвете.
Кем колебался. Полученный приказ ему не нравился. Если перевозчик что-то рассказал Пазаиру, значит, судья в опасности. Он не мог обеспечить безопасность обоих.
Кем выбрал Пазаира.
***Поглотитель теней наблюдал за тем, как паром пересек реку в лучах заходящего солнца. Нубиец и павиан сзади, судья рядом с перевозчиком.
Странно.
Стоя бок о бок, они оба смотрели на противоположный берег. Между тем пассажиров было мало, каждый занимался своими делами. Почему вдруг такое сближение, не потому ли, что надо поговорить?
Перевозчик… Единственный вид деятельности, когда ты все время на виду и абсолютно неприметен.
Поглотитель теней бросился в воду и переплыл Нил. Добравшись до противоположного берега, он долго сидел в тростниковых зарослях и наблюдал за окрестностями. Перевозчик спал в своей деревянной хижине.
Ни Кема, ни павиана поблизости видно не было.
Он выждал еще немного, удостоверился, что хижину никто не охраняет.
Быстро пробравшись внутрь, он накинул кожаный шнурок на шею спящему, и тот резко проснулся.
– Если дернешься, ты – мертвец.
Сопротивляться перевозчику было не по силам.
Он поднял правую руку в знак покорности. Поглотитель теней ослабил хватку.
– Кто ты?
– Пе… перевозчик.
– Еще раз солжешь, и я тебя придушу. Ты ветеран?
– Да.
– К какому войску приписан?
– К азиатскому.
– Последнее назначение?
– Почетная стража сфинкса.
– Почему ты скрываешься?
– Я боюсь.
– Кого?
– Я… не знаю.
– В чем твоя тайна?
– Ни в чем!
Шнурок сдавил плоть.
– Нападение в Гизе. Побоище. На сфинкса напали, мои товарищи погибли.
– Кто напал?
– Я ничего не видел.
– Судья задавал тебе вопросы?
– Да.
– Какие?
– Те же, что и вы.
– Что ты отвечал?
– Он пригрозил мне судом, но я ничего не сказал. Я не хочу неприятностей с правосудием.
– Что ты ему рассказал?
– Что я перевозчик, а не ветеран.
– Превосходно.
Он убрал шнурок. Пока ветеран с облегчением ощупывал больную шею, поглотитель теней оглушил его ударом кулака в висок. Потом вытащил тело из хижины, подтащил к реке и держал голову перевозчика под водой на протяжении нескольких долгих минут. А затем спустил труп в воду рядом с паромом.
Ну просто утонул человек, и все.
***
Нефрет готовила снадобье для Сабабу. Поскольку проститутка отнеслась к лечению серьезно, болезнь понемногу отступала. Сабабу ощущала новый прилив сил, острые приступы артрита больше ее не мучили, и она испросила у своего лекаря позволения заниматься любовью с привратником из пивного дома – молодым, пышущим здоровьем нубийцем.
– Можно вас побеспокоить? – спросил Пазаир.
– Я как раз закончила работу.
Лицо Нефрет осунулось.
– Вы слишком много работаете.
– Это всего лишь небольшая усталость. Что-нибудь слышно о Небамоне?
– Нет, он не проявлялся.
– Просто затишье.
– Боюсь, что да.
– Как ваше расследование?
– Продвигается вперед огромными шагами, хотя я и был отстранен от должности старшим судьей царского портика.
– Расскажите.
Он поведал ей о своих невзгодах, пока она мыла руки.
– Вы окружены друзьями. Наш учитель Беранир, Сути, Бел-Тран… Вам сильно повезло.
– А вам, наверное, одиноко?
– Жители селения облегчают мою работу, но мне не с кем посоветоваться. Иногда это тяжело.
Они уселись на циновку лицом к пальмовой роще.
– Вы, кажется, взволнованы?
– Я только что нашел главного свидетеля. Вы первая, кому я об этом говорю.
Нефрет не отвела глаз. В ее взгляде он прочитал внимание, а может быть, даже тепло.
