Фрэнк Толлис - Смертельная игра
Эльза села.
— Он очень высокомерен, — продолжал Райнхард. — Я думаю, это как-то связано с его аристократическим происхождением. Он считает себя на голову выше всех нас, выше от рождения. Его род получил дворянский титул, потому что один из его предков бог знает сколько поколений назад отличился в какой-то военной кампании.
— А он хороший полицейский?
— Бесспорно, он умный и проницательный, но, на мой взгляд, слишком увлекается протоколами и правилами. Естественно, он любимчик комиссара.
Эльза встала из-за стола, вышла из комнаты и через несколько мгновений вернулась со стаканом коньяка.
Райнхард поцеловал ее руку и прижал к своей щеке.
— Спасибо.
И снова она отстранилась. Если бы он не был так озабочен своими проблемами, то обязательно заметил бы ее холодность.
Райнхард сделал глоток прозрачного согревающего напитка, и настроение его немного улучшилось — частично из-за алкоголя, частично из-за присутствия жены.
— Оскар, — Голос Эльзы был тихим, но решительным.
— Да, дорогая?
— Ты ведь не о работе так серьезно задумался?
Райнхард посмотрел на жену. Внешне она выглядела спокойной, но была как будто напряжена изнутри. Губы ее были сурово сжаты в тонкую линию.
— О чем ты?
— Ты чувствуешь себя несчастным, так ведь?
— Эльза?
— Несчастным в нашем браке. — Эти слова были так неожиданны, что Райнхард поперхнулся коньяком.
— Дорогая, о чем… боже мой, о чем ты говоришь? С какой стати ты говоришь такие вещи?
Эльза выпрямилась и сказала:
— Я видела тебя в Пратере, ты сидел в кафе с женщиной. — Обвинение вылетело, полное горечи и страдания. Райнхард от удивления раскрыл рот. — Это выглядело, как будто вы очень… близки.
Некоторое время Райнхард сидел совершенно ошарашенный. Затем его глаза начали проясняться. Его могучая грудная клетка затряслась, и из нее вырвался взрыв смеха.
— Дорогая, любимая моя… дорогая женушка, иди ко мне.
Немного поколебавшись, Эльза пошла к мужу. Райнхард схватил ее и усадил себе на колени. Все еще сомневаясь, она смотрела ему прямо в глаза.
— Пожалуйста, — произнесла Эльза. — Только не говори мне, что это было связано с работой.
Райнхард поцеловал ее пальцы.
— Эх… но это действительно была работа, дорогая! Ее зовут Изольда Зедльмайер, она актриса! — Эльза прищурилась.
— Нет, — добавил Райнхард. — Ты меня не поняла.
Райнхард прижал Эльзу покрепче к себе и уткнулся лицом в ее платье. Он чувствовал под ним твердые пластинки корсета.
— Я могу все рассказать, — сказал он. — А когда ты окончательно успокоишься, давай пойдем спать пораньше.
Он уже забыл о фон Булове.
62
Либерман ждал в гостиной дома Рубенштайн. Он подумал, что лучше будет, если вдова поговорит с мисс Лидгейт наедине; однако он оставил их уже больше часа назад и начал немного волноваться. Он не слышал голосов.
«Она точно не сумасшедшая?»
Подействовали ли слова Менделя, или Либерман недооценил серьезность болезни мисс Лидгейт? И теперь, предоставленный сам себе, он начал сомневаться в правильности своего поступка.
«Конечно нет, отец».
Прав ли он был, так уверенно говоря об этом?
Если бы он рассказал Менделю о «Кэтрин», старик бы не согласился. Никакие объяснения особенностей человеческой психики не убедили бы Менделя в том, что женщина, у которой было раздвоение личности, может стать нормальной. Он подробно рассказал отцу о нервном расстройстве и лечении мисс Лидгейт, но так, чтобы у того не было оснований подозревать ее в безумии. Кроме того, он особенно напирал на милосердие, описывая гувернантку как бедную одинокую иностранку. Либерман знал, что его отец всегда сочувствовал обездоленным — людям, которые напоминали ему о его отце.
Либерман взглянул на циферблат наручных часов. Час и двадцать минут. Он встал и подошел к двери. Приоткрыв ее, Либерман наклонил голову набок и прислушался. Ничего. Войдя в длинный слабо освещенный коридор, он решил, что пора выяснить, что происходит. В этот момент дверь будуара отворилась, и появилась мисс Лидгейт. Очевидно, она не ожидала его увидеть, но не вздрогнула.
— О, доктор Либерман.
— Мисс Лидгейт. — Теперь, когда он увидел ее такой уравновешенной и спокойной, он смутился. — Я пришел узнать… — Либерман не смог закончить своей фразы. Стало очевидно, что беспокоился он напрасно, и он с облегчением улыбнулся.
— Фрау Рубенштайн хочет вас видеть.
Амелия Лидгейт придержала перед ним дверь, а он не понял, прошло собеседование успешно или нет — лицо молодой женщины было бесстрастным. Либерман слегка поклонился и вошел в просторный будуар, обставленный в старинном стиле.
Фрау Рубенштайн, одетая во все черное, сидела в кресле у большого окна в эркере. Она была маленькая, ссутулившаяся не столько от возраста, сколько от пережитого недавно горя. Но когда она подняла голову, он заметил, что ее лицо сияет от радости, а глаза сверкают. У ног фрау Рубенштайн лежало несколько книг, которых там не было, когда Либерман выходил из комнаты. Очевидно, женщины обсуждали или читали их.
— Герр доктор, — сказала вдова мягким, но четким голосом, — прошу прощения, что заставила вас ждать. Я показывала Амелии эти книги из моей библиотеки и совершенно о вас забыла.
Либерман стоял в центре комнаты, не зная, что ответить. Он бросил взгляд на мисс Лидгейт, на лице которой в первый раз промелькнула улыбка.
— Мы с Амелией приняли решение относительно ее положения, — продолжала фрау Рубенштайн. — Не будете ли вы так добры, герр доктор, показать ей комнаты на верхнем этаже? Лестница довольно крутая, а мои ноги уже не такие крепкие, как раньше.
— Конечно, — ответил Либерман.
Амелия Лидгейт, обычно очень сдержанная, вдруг бросилась к фрау Рубенштайн и взяла ее за руку.
— Спасибо, — прошептала она.
Пожилая женщина покачала головой и сказала:
— Надеюсь, вам здесь понравится.
Либерман и мисс Лидгейт вышли из комнаты и начали подниматься по лестнице.
— Фрау Рубенштайн очень славная, — сказала мисс Лидгейт, слегка приподнимая платье, чтобы перешагнуть через торчащий стержень, державший ковер. — И она так интересуется литературой и наукой.
— Я знал, что она начитанная, — сказал Либерман, — но не думал, что она так серьезно этим увлекается.
— Ее даже заинтересовал дневник моего деда.
— В самом деле?
— Да, когда фрау Рубенштайн была маленькой, она жила в деревне, и ее бабушка рассказывала ей о лекарственных растениях. Фрау Рубенштайн очень эрудированная.
— Ну, тогда вы будете ей идеальной компаньонкой.
— Я сделаю, что смогу, доктор Либерман.
Они оба немого запыхались, дойдя до верхнего этажа. Там располагалось несколько комнат, которые прежде занимали слуги. Сейчас воздух там был затхлый, что говорило о том, что здесь уже давно никто не живет. Возможно, финансовые проблемы господина Рубенштайна имели более длинную историю, чем думал Мендель.
Амелия Лидгейт внимательно осмотрела каждую комнату, ее лицо слегка покраснело от волнения. А Либерман, напротив, был несколько разочарован. Комнаты были маленькие и казались довольно мрачными в наступающих сумерках. Он провел пальцем по столу и посмотрел на собранную им пыль.
— Да, здесь понадобится тщательная уборка, — сказал он.
Мисс Лидгейт не ответила. Она побежала по коридору и остановилась на лестничной площадке.
— Как чудесно, — воскликнула она.
— Вам нравится?
— О да! — Она повернулась и стала показывать на разные двери. — Это будет моя спальня, это — библиотека, а маленькая комната в конце коридора — лаборатория.
Наблюдая за ней, Либерман вдруг увидел ее другой. При нем она всегда была в некрасивом и бесформенном больничном халате. А сейчас преобразилась. И хотя на ней было простое зеленое платье с высоким воротником, эффект был потрясающий. Стала заметна ее грудь и красивые бедра. Волосы девушки как будто пылали, такой это был насыщенный огненный оттенок. Она выглядела элегантной и зрелой.
— Я немедленно встречусь с доктором Ландштайнером, — сказала мисс Лидгейт.
Их взгляды встретились, и Либерман отвернулся.
— Да, — произнес он, слегка ослабив узел галстука. — Да, вам следует возобновить вашу работу как можно скорее. — После короткой паузы он добавил: — Мисс Лидгейт, не могли бы мы сесть и поговорить несколько минут? Я хотел бы обсудить с вами некоторые практические дела.
Они вошли в комнату, расположенную в задней части коридора, нашли там складной стол и два жестких стула.
— Мисс Лидгейт, какие у вас планы на ближайшее будущее?
— А можно мне остаться здесь сегодня?
— Да, конечно. Когда я вернусь в больницу, я могу написать вам выписное врачебное заключение…
