Тери Браун - Порожденная иллюзией (ЛП)
Меня мутит.
– Подожди. Ее нет дома?
– Да.
– Сейчас приеду, – моментально отзывается Жак.
И кладет трубку, избавляя меня от необходимости что-то говорить. На меня накатывает облегчение. Случись подобное несколько месяцев назад, я бы подозревала Жака, но теперь понимаю, что доверяю ему. По крайней мере, насчет его чувств к маме у меня сомнений нет.
Я кладу трубку на рычаг и захожу в кухню. На плите кипит кофе, на меня вопросительно смотрит Коул.
Я качаю головой:
– Она ушла несколько часов назад, Жак сейчас приедет.
Глаза жжет, но я сдерживаюсь. Слезами горю не поможешь – я давно усвоила эту истину.
Коул выдвигает стул, и я с благодарностью сажусь.
– Не следовало вчера так поступать. Я так на нее разозлилась, но вместо того, чтобы выяснить отношения, затмила ее на сцене. Зачем я это сделала? Почему мы просто не можем поговорить как нормальные люди?
– Ты же не думаешь, что твоя мама сбежала.
Коул не спрашивает, а констатирует факт. Я мотаю головой. Нет, моя мать никогда ни от чего не сбегала.
– Тогда не вини себя.
Я сглатываю слезы и киваю. Коул протягивает мне чашку горячего кофе, и я пью, не сразу замечая, как жидкость обжигает язык. Боль проясняет сознание. Только одна мысль вертится в голове: «Этого не может быть, миссис Линдсей под стражей».
А если миссис Линдсей не главная угроза?
– Надо составить список, но пока Жака нет, расскажи мне о видении. Сколько раз оно у тебя было?
– Не знаю, четыре или пять.
– Оно не меняется?
Я киваю. Хорошо, что Коул здесь и помогает во всем разобраться. Я рада, что могу поговорить с тем, кто не сочтет меня сумасшедшей.
– А видения у тебя всегда повторяются?
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, но таких у меня еще не было. Как я уже говорила, обычно это какие-то масштабные катастрофы вроде гибели «Титаника» или Великого землетрясения Канто.
Я даю Коулу бумагу и карандаш, и он записывает, пока я вспоминаю свое видение. Когда я заканчиваю, он забрасывает меня вопросами:
– Можешь описать то место, где держат твою мать?
Я пытаюсь, но вижу только выражение ее лица.
– Знаю, это трудно, но попробуй проиграть все снова. Закрой глаза. Комната большая или маленькая? День или ночь? А стены кирпичные или деревянные? Есть окно? Как одет тот мужчина? Ты уверена, что это мужчина?
– Минутку. – Я глубоко вздыхаю и сосредотачиваюсь. – Комната небольшая. Мама связана, она совсем рядом, но мне не достать.
Видение повторяется. Чувствуя покалывание внутри, я слепо тянусь к Коулу, и он тут же берет меня за руку. Я расслабляюсь, насколько это возможно при мигрени, и позволяю образам затянуть меня. Но на сей раз я их контролирую.
– Тут темно, свет проникает лишь через трещины в стенах. Похоже на хижину или чулан. – Мужчина появляется, и мое сердце замирает. Я боюсь, хоть и понимаю, что злодей не настоящий, да и Коул рядом. – Он в черном пальто.
Незнакомец приближается, сердце бьется все быстрее, а потом видение меняется.
– Теперь я под водой, не могу дышать. – Я открываю глаза и судорожно глотаю воздух. – Я боюсь за маму.
Коул бледен. На листке бумаги перед ним не только слова, но и маленькие наброски. Внезапно до меня доходит.
– Ты тоже это видел.
– Как только коснулся твоей руки, – кивает Коул.
Я сглатываю:
– А у тебя неплохо получилось: они такие же, как в моем видении.
– Рисование пригодится в учебе.
Я морщу лоб:
– Для Общества психических исследований?
Коул слегка улыбается:
– Да нет, собираюсь поступить в Оксфорд на право.
– Хочешь стать адвокатом?
– Нет, детективом в Скотланд-Ярде. А право – отличная основа.
– Мечтаешь о карьере полицейского? – изумляюсь я.
Коул пожимает плечами и отводит взгляд.
– Это многое объясняет.
– Ты не обижаешься? Я помню о твоем неприятии представителей закона, – говорит он сдержанно, и я крепче сжимаю его руку.
– Слишком поздно, ты мне уже нравишься. Если начистоту, я больше расстроена из-за твоего отъезда, чем из-за выбранной профессии.
Нас прерывает стук в дверь. Коул убирает свои записи, я встаю, чтобы открыть, но он меня останавливает:
– Не хочу, чтобы ты что-то делала сама, пока не найдем твою маму. Кто-то уже пытался тебя похитить. Давай не будем облегчать преступникам задачу.
Я киваю, хотя в душе знаю, что бесполезно пытаться изменить видение. Это не кошмар, а предзнаменование того, что произойдет.
В кухню вбегает растрепанный Жак в криво застегнутом пальто:
– Есть новости?
– Я надеялась, что вы что-то выяснили.
Вернувшийся Коул протягивает Жаку чашку кофе.
Мы садимся за стол.
– В котором часу она ушла вчера? – вновь начинает Коул свои расспросы.
– Кажется, около трех. Мы заговорились допоздна. – Жак неодобрительно смотрит на меня.
Я делаю вид, что ничего не замечаю:
– И вы отпустили ее одну?
Он оскорбленно приосанивается:
– Конечно, нет! Я вызвал кэб и подождал вместе с ней в вестибюле, пока не пришла машина.
Я вскидываю бровь:
– В вестибюле?
– Да. – Жак беспокойно ерзает. – Я вроде как живу в гостинице «Монако».
– Вроде как? – Он не смотрит мне в глаза, и вдруг я понимаю. – Мы в вашей квартире. Вы отдали нам свое жилье.
Он кивает.
– Зачем? – И тут же сама отвечаю: – Потому что считали, что это временно. Собирались переехать сюда и жить с моей матерью!
Надо отдать Жаку должное, ему неловко, но он приподнимает плечо в фирменной французской манере:
– Оказалось, ее не так уж просто уговорить на брак, как я думал.
Я разеваю рот:
– Брак? Вы просили ее выйти за вас?
– Каждый день, с самой первой встречи в Чикаго.
Мысли путаются, и мое мнение о Жаке резко меняется. Ну и какой из меня экстрасенс? До вчерашнего вечера я даже не понимала, что наш импресарио любит маму.
– Она наконец решила об этом подумать. Мне кажется, она давно бы согласилась, если бы не переживала за тебя.
– За меня?
– Конечно! Она очень боялась, что ты пойдешь по ее стопам. Не хотела оставлять тебя одну.
Я хмурю брови. Совсем не похоже на маму. Интересно, известно ли Жаку о ее склонности приукрашивать правду? Ладно, все равно скоро узнает.
Если мы найдем маму.
Глава 26
Коул прочищает горло:
– Сейчас нужно сосредоточиться на поисках твоей матери. У нее есть враги?
Жак выразительно вскидывает брови, мол, откуда ты такой наивный взялся.
– Конечно, есть, – отвечаю я. – Она медиум. Это неотъемлемая часть бизнеса.
– Я знаю, что у тебя есть враги, – сухо замечает Коул. – Кто-то пытался организовать твое похищение. И у нас как раньше никаких версий по этому поводу не было, так и сейчас нет.
– Уверена, это кто-то из знакомых.
Миссис Линдсей?
Хотя, пожалуй, можно вычеркнуть их с Лизетт из числа подозреваемых – по крайней мере, в данном случае. А ведь я думала, что мы в безопасности. Что все закончилось...
Жак прокашливается:
– Полагаешь, тот же человек похитил твою мать?
Рассказать ему о видении я не могу.
– Вполне допустимо. Кэб какой компании забрал ее вчера?
– Ну конечно, – щелкает пальцами Жак. – Надо им позвонить, oui?
Коул кивает.
– А о чем вы говорили прошлой ночью? Она была расстроена?
– Она сердилась на тебя, знаешь? – Жак снова неодобрительно смотрит на меня. – Но мы поговорили, и к моменту расставания она вполне успокоилась. Мы обсуждали планы на будущее, и Мэгали впервые допустила мысль прекратить выступления. Я предложил ей вместе управлять моей компанией, она поцеловала меня и обещала подумать.
– Значит, мама больше не злилась? – Мой желудок сжимается.
– Нет. Единственный раз она пришла в ярость, когда я заметил, что у тебя есть талант и можно сделать твое собственное шоу.
У меня сердце останавливается.
– Вот так прям и сказали?
– Oui.
В голове не укладывается.
Уголки губ Жака мрачно опускаются.
– Тогда она ответила, мол, не хочет, чтобы ты повторяла ее судьбу.
На секунду я прикрываю глаза. Горло сдавливает. Я и предположить не могла, что мама хоть раз задумывалась о моем будущем. Интересно, сколько еще сюрпризов я смогу выдержать? Затем я встряхиваюсь. Сама все у нее спрошу, когда в следующий раз увижу. Однако сперва надо ее найти.
Жак идет звонить в такси, а Коул продолжает меня расспрашивать, делая пометки:
– Ты сказала, что у твоей мамы непременно есть враги? С чего кому-то желать вам зла?
Я пожимаю плечами:
– Такова наша работа. Помнишь миссис Линдсей?
